теперь я готова пожертвовать всем ради одной только встречи с ним… Ради одной только встречи! Ах, тебе не понять меня!
Алиса молчала, испытывая ужасные муки.
«Мне ли не понять ее! — скорбно думала фрейлина. — Ведь я покидаю Париж, оставляя здесь свое дитя…»
А королева говорила сквозь слезы:
— Вот почему я пребываю в вечной печали! Я страшусь своего сына — и обожаю его! Если бы я могла благословить и поцеловать его перед своей кончиной! Я повсюду разыскивала его и до сих пор не потеряла надежды найти…
Казалось, Екатерина уже не замечает Алису. Королева замерла в молитвенной позе, голос ее затих, из груди вырывались рыдания.
— Может ли мать страдать сильнее!.. Всю жизнь я мечтаю прижать к себе свое дитя и никому не имею права довериться… Алиса, ты обязана помочь мне!..
— Но каким образом, Ваше Величество? — тихо спросила фрейлина.
— Слушай! Как бы ты ни разубеждала меня, я уверена: Марийяк знаком с моим сыном. Граф — благородный человек, потому он и не посвятил тебя в эту тайну… Но при мне он однажды обмолвился… Так что теперь я не сомневаюсь: он знает обо всем! И когда вы приедете во Флоренцию, ты должна выведать у Марийяка этот секрет… Такова последняя просьба, с которой я к тебе обращаюсь.
У Алисы подгибались ноги, перед глазами все плыло… Фрейлина смутно ощущала, что на нее обрушивается один удар за другим, а у нее нет сил обороняться.
— Ах! — с горечью шептала королева, — надежда уже почти покинула меня… Возможно, и тебе не удастся вернуть мне сына…
— Клянусь, я помогу вам! — воскликнула Алиса.
— Вижу, ты пытаешься успокоить меня… Но тебе же известно не больше, чем мне…
— Мадам, обещаю, что верну вам сына!
— Ты так думаешь?
— Я не сомневаюсь в этом, Ваше Величество!
Королева опустила веки, губы ее искривились в усмешке. Она победила! Екатерина ликовала, хотя по-прежнему дрожала от лютой ненависти и страха перед возможным разоблачением.
«Наконец-то! Удалось! — торжествовала королева. — Ты выдала себя, гадюка! Тебе все известно! Ну так что ж… В мой секрет были посвящены трое: Жанна д'Альбре, Марийяк и Алиса. Жанна умерла, теперь очередь за остальными…»
Екатерина вскинула глаза, поднялась и запечатлела на лбу Алисы нежный поцелуй.
— Дочь моя, я верю вам! Вы поможете мне обрести сына… До встречи, Алиса, до вечера! Но пока вы — моя узница, оставайтесь здесь, за вами придут.
Королева удалилась, а Алиса замерла в почтительном поклоне. Не столько правила этикета, сколько нахлынувшие чувства не давали ей вскинуть голову.
— О любимый! — вскричала дрожащая Алиса, оказавшись в одиночестве. — Скоро мы будем счастливы!
Глава 17
ЛЕТУЧИЙ ОТРЯД КОРОЛЕВЫ
(ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Часы пробили десять. В Лувре в атмосфере всеобщего ликования подходил к концу первый день блистательных, торжеств, устроенных в честь исторического события — свадьбы Генриха Наваррского и Маргариты Французской. А темные улицы вокруг Лувра уже погружались в сон.
После десяти вечера храм Сен-Жермен-Л'Озеруа тонул во мраке. Лишь в одном из боковых приделов над небольшим алтарем были укреплены четыре факела, заливавшие мерцающим светом эту часть собора. Если бы кто-нибудь заглянул в это время в храм, то надолго запомнил бы удивительную картину, открывшуюся его взору. Но вряд ли тут мог оказаться запоздалый прохожий: все двери храма были заперты, к тому же снаружи, затаившись в ночной тьме, каждую из них охраняли три-четыре человека. Эти люди получили указание прогонять любого, кто рискнет приблизиться к собору. Впрочем, кое-кого они все-таки впускали внутрь. Эти загадочные пришельцы особым образом стучали в дверь, после чего слышался звук отодвигаемых засовов и дверь приоткрывалась…
В освещенный придел набилось уже человек пятьдесят; здесь были одни женщины. Они расположились у алтаря полукругом, в пять-шесть рядов и тихо переговаривались между собой. Но с губ их срывались отнюдь не слова молитв. Порой ровный гул голосов заглушался радостным хохотом, то и дело раздавались чьи-то резкие выкрики.
Все пришедшие в храм женщины были совсем юными: самой старшей было не больше двадцати. Все блистали красотой и роскошью нарядов. Лица этих девушек поражали дерзостью и надменностью. Некоторые дамы казались ослепительно прекрасными; внешность таких женщин часто порождает в сердцах мужчин отчаянную и безответную страсть.
У всех дам из-за корсажей выглядывали маленькие кинжалы в ножнах из черного бархата — шедевры искусства мастеров-оружейников. Рукоятка каждого кинжала имела форму креста, в центре которого сияло единственное украшение — восхитительный рубин. В полумраке храма пятьдесят рубинов на корсажах у девиц горели зловещим огнем.
Пробило десять… Внезапно гул голосов стих, послышалось легкое шуршание шелка, и глаза всех собравшихся устремились к главному алтарю…
«Ее Величество… Ее Величество!..»
Все вскочили и низко поклонились. Из глубины храма, наверное, из ризницы неторопливо выплыла Екатерина Медичи. Она была вся в черном. Длинное вдовье покрывало, накинутое на голову, не позволяло разглядеть ее лица. На голове тускло сверкала старинная корона из потемневшего золота. Екатерина проследовала мимо девиц и преклонила колени перед алтарем. То же сделали и фрейлины. Затем торжественно и спокойно, словно привидение, королева встала на ноги и поднялась по ступеням алтаря.
Здесь Екатерина отбросила с лица вуаль и повернулась к девушкам. Те, будто завороженные, не сводили с нее глаз, не смея вздохнуть и трепеща от какого-то неведомого ужаса. Королева неспешно оглядела замерших перед ней фрейлин. Выражение их лиц порадовало ее. К ней было приковано пятьдесят потрясенных взоров. Девушек точно околдовало то представление, которое она тут устроила. Екатерина ощутила их дрожь и даже порозовела от удовольствия, почувствовав свою власть над ними. Да, могущественная королева разволновалась:
Внезапно Екатерина вспомнила день сражения при Жарнаке; это было три года назад. Тогда королева и ее фрейлины устроили танцы прямо на поле боя. Они плясали под звуки виол, и молодые девы хохотали, спотыкаясь о тела раненых и пачкая юбки в кровавых лужах. А пение виол сливалось с грохотом пушек: пока королева и фрейлины резвились, армия добивала отступавших гугенотов.
Стайка танцующих девушек вдруг наткнулась на гору трупов у подножия холма: триста гугенотов были изрублены солдатами короля. Те полностью уничтожили весь род старого сеньора де Ла Верня: самого восьмидесятилетнего главу семьи, его детей, внуков, правнуков, братьев и кузенов… И разгоряченные пляской фрейлины принялись водить вокруг изуродованных останков веселый хоровод.
Кровь и музыка! Мертвецы и возбужденный хохот! Гибель и любовь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Алиса молчала, испытывая ужасные муки.
«Мне ли не понять ее! — скорбно думала фрейлина. — Ведь я покидаю Париж, оставляя здесь свое дитя…»
А королева говорила сквозь слезы:
— Вот почему я пребываю в вечной печали! Я страшусь своего сына — и обожаю его! Если бы я могла благословить и поцеловать его перед своей кончиной! Я повсюду разыскивала его и до сих пор не потеряла надежды найти…
Казалось, Екатерина уже не замечает Алису. Королева замерла в молитвенной позе, голос ее затих, из груди вырывались рыдания.
— Может ли мать страдать сильнее!.. Всю жизнь я мечтаю прижать к себе свое дитя и никому не имею права довериться… Алиса, ты обязана помочь мне!..
— Но каким образом, Ваше Величество? — тихо спросила фрейлина.
— Слушай! Как бы ты ни разубеждала меня, я уверена: Марийяк знаком с моим сыном. Граф — благородный человек, потому он и не посвятил тебя в эту тайну… Но при мне он однажды обмолвился… Так что теперь я не сомневаюсь: он знает обо всем! И когда вы приедете во Флоренцию, ты должна выведать у Марийяка этот секрет… Такова последняя просьба, с которой я к тебе обращаюсь.
У Алисы подгибались ноги, перед глазами все плыло… Фрейлина смутно ощущала, что на нее обрушивается один удар за другим, а у нее нет сил обороняться.
— Ах! — с горечью шептала королева, — надежда уже почти покинула меня… Возможно, и тебе не удастся вернуть мне сына…
— Клянусь, я помогу вам! — воскликнула Алиса.
— Вижу, ты пытаешься успокоить меня… Но тебе же известно не больше, чем мне…
— Мадам, обещаю, что верну вам сына!
— Ты так думаешь?
— Я не сомневаюсь в этом, Ваше Величество!
Королева опустила веки, губы ее искривились в усмешке. Она победила! Екатерина ликовала, хотя по-прежнему дрожала от лютой ненависти и страха перед возможным разоблачением.
«Наконец-то! Удалось! — торжествовала королева. — Ты выдала себя, гадюка! Тебе все известно! Ну так что ж… В мой секрет были посвящены трое: Жанна д'Альбре, Марийяк и Алиса. Жанна умерла, теперь очередь за остальными…»
Екатерина вскинула глаза, поднялась и запечатлела на лбу Алисы нежный поцелуй.
— Дочь моя, я верю вам! Вы поможете мне обрести сына… До встречи, Алиса, до вечера! Но пока вы — моя узница, оставайтесь здесь, за вами придут.
Королева удалилась, а Алиса замерла в почтительном поклоне. Не столько правила этикета, сколько нахлынувшие чувства не давали ей вскинуть голову.
— О любимый! — вскричала дрожащая Алиса, оказавшись в одиночестве. — Скоро мы будем счастливы!
Глава 17
ЛЕТУЧИЙ ОТРЯД КОРОЛЕВЫ
(ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Часы пробили десять. В Лувре в атмосфере всеобщего ликования подходил к концу первый день блистательных, торжеств, устроенных в честь исторического события — свадьбы Генриха Наваррского и Маргариты Французской. А темные улицы вокруг Лувра уже погружались в сон.
После десяти вечера храм Сен-Жермен-Л'Озеруа тонул во мраке. Лишь в одном из боковых приделов над небольшим алтарем были укреплены четыре факела, заливавшие мерцающим светом эту часть собора. Если бы кто-нибудь заглянул в это время в храм, то надолго запомнил бы удивительную картину, открывшуюся его взору. Но вряд ли тут мог оказаться запоздалый прохожий: все двери храма были заперты, к тому же снаружи, затаившись в ночной тьме, каждую из них охраняли три-четыре человека. Эти люди получили указание прогонять любого, кто рискнет приблизиться к собору. Впрочем, кое-кого они все-таки впускали внутрь. Эти загадочные пришельцы особым образом стучали в дверь, после чего слышался звук отодвигаемых засовов и дверь приоткрывалась…
В освещенный придел набилось уже человек пятьдесят; здесь были одни женщины. Они расположились у алтаря полукругом, в пять-шесть рядов и тихо переговаривались между собой. Но с губ их срывались отнюдь не слова молитв. Порой ровный гул голосов заглушался радостным хохотом, то и дело раздавались чьи-то резкие выкрики.
Все пришедшие в храм женщины были совсем юными: самой старшей было не больше двадцати. Все блистали красотой и роскошью нарядов. Лица этих девушек поражали дерзостью и надменностью. Некоторые дамы казались ослепительно прекрасными; внешность таких женщин часто порождает в сердцах мужчин отчаянную и безответную страсть.
У всех дам из-за корсажей выглядывали маленькие кинжалы в ножнах из черного бархата — шедевры искусства мастеров-оружейников. Рукоятка каждого кинжала имела форму креста, в центре которого сияло единственное украшение — восхитительный рубин. В полумраке храма пятьдесят рубинов на корсажах у девиц горели зловещим огнем.
Пробило десять… Внезапно гул голосов стих, послышалось легкое шуршание шелка, и глаза всех собравшихся устремились к главному алтарю…
«Ее Величество… Ее Величество!..»
Все вскочили и низко поклонились. Из глубины храма, наверное, из ризницы неторопливо выплыла Екатерина Медичи. Она была вся в черном. Длинное вдовье покрывало, накинутое на голову, не позволяло разглядеть ее лица. На голове тускло сверкала старинная корона из потемневшего золота. Екатерина проследовала мимо девиц и преклонила колени перед алтарем. То же сделали и фрейлины. Затем торжественно и спокойно, словно привидение, королева встала на ноги и поднялась по ступеням алтаря.
Здесь Екатерина отбросила с лица вуаль и повернулась к девушкам. Те, будто завороженные, не сводили с нее глаз, не смея вздохнуть и трепеща от какого-то неведомого ужаса. Королева неспешно оглядела замерших перед ней фрейлин. Выражение их лиц порадовало ее. К ней было приковано пятьдесят потрясенных взоров. Девушек точно околдовало то представление, которое она тут устроила. Екатерина ощутила их дрожь и даже порозовела от удовольствия, почувствовав свою власть над ними. Да, могущественная королева разволновалась:
Внезапно Екатерина вспомнила день сражения при Жарнаке; это было три года назад. Тогда королева и ее фрейлины устроили танцы прямо на поле боя. Они плясали под звуки виол, и молодые девы хохотали, спотыкаясь о тела раненых и пачкая юбки в кровавых лужах. А пение виол сливалось с грохотом пушек: пока королева и фрейлины резвились, армия добивала отступавших гугенотов.
Стайка танцующих девушек вдруг наткнулась на гору трупов у подножия холма: триста гугенотов были изрублены солдатами короля. Те полностью уничтожили весь род старого сеньора де Ла Верня: самого восьмидесятилетнего главу семьи, его детей, внуков, правнуков, братьев и кузенов… И разгоряченные пляской фрейлины принялись водить вокруг изуродованных останков веселый хоровод.
Кровь и музыка! Мертвецы и возбужденный хохот! Гибель и любовь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115