Но каждый из них считал, что не имеет права усиливать муки другого, проявляя слабость. Чтобы подбодрить друг друга, они взялись за руки.
— У меня такое впечатление, — задумчиво проговорил Пардальян-старший, — что наш жизненный путь скоро завершится.
— Этого никто не может знать, — философски заметил шевалье.
— Не спорю. Я бы еще с удовольствием пожил. Но сейчас меня волнует один вопрос: что это за странный пол и почему он наклонный?
— Может, просто прогнулся под собственной тяжестью?.. Подождем, отец. Чего нам, собственно говоря, бояться? Голодной смерти? Да, это — штука довольно неприятная. Но мы можем ее избежать, когда окончательно убедимся, что нам грозит именно она.
— Это как же?
— Покончив с собой, — хладнокровно произнес шевалье.
— Да я бы с удовольствием, но — чем?! У нас ведь нет ни шпаги, ни кинжалов.
— И все-таки кое-что у нас есть…
— Это что же?
— Наши шпоры. Мои, например, очень острые, из них выйдут отличные кинжалы.
— Клянусь Пилатом, шевалье! У тебя порой возникают неплохие идеи!
Жан, не медля, отстегнул шпоры, сделанные, как это было принято в те времена, в форме довольно длинного стального стержня. Одну он протянул отцу, а вторую оставил для себя. Оба взяли по шпоре в правую руку и для надежности обмотали ремешками шпор запястья.
С этой минуты ни тот, ни другой не произнесли больше ни слова. Оба стояли, прислонившись к железной стене, всматриваясь в непроглядный мрак и вслушиваясь в полную тишину. Они не представляли себе сколько времени провели в этой клетке. Внезапно Пардальян-старший прошептал:
— Слышишь?
— Да… не двигайтесь и молчите.
Раздался негромкий шум, потом щелчок, будто заработал какой-то механизм. Щелчок донесся сверху, с потолка. И в тот же миг железный ящик озарился слабым светом. Потом свет стал ярче, словно зажгли вторую таинственную лампу, затем еще ярче. Уже можно было в деталях рассмотреть залитую ослепительным светом камеру.
Поначалу отец и сын глядели лишь друг на друга. Оба были растеряны, измучены, ошеломлены.
— Думаю, сейчас сюда ворвутся люди с кинжалами, — предположил Пардальян-старший.
— Похоже, что так… мужайтесь, батюшка!
— Стало быть, мы погибнем не от голода…
— Хвала Всевышнему! Где есть оружие, там есть борьба. А борьба — это жизнь.
Однако в металлическую камеру никто не врывался. Тогда узники пригляделись к ней повнимательней. И вновь они почувствовали болезненное удивление — предвестник ужаса. А потом в душах их будто открылись шлюзы, и их затопил панический страх. А дело было вот в чем.
Напрасно Пардальяны искали дверь, ту самую низкую дверь, через которую сюда проникли. Ее не было: видимо, с помощью какого-то механизма ее закрыли наглухо — так, что на гладкой металлической поверхности стены не осталось никакого следа.
Отец с сыном обследовали странный пол; в темноте им показалось, что он наклонный. И правда, горизонтальная полоска шла лишь вдоль стен, а за ее кромкой пол довольно круто уходил вниз. Таким образом, периметр стен очерчивал основание четырехгранной перевернутой пирамиды. Но грани этой пирамиды не сходились в центре; она была как бы срезана. В результате в середине ее получился четырехугольник. Его не закрывали ни металлические, ни каменные плиты. Там зияла пустота! Если бы узники, пойдя в темноте по наклонному полу, съехали вниз, они бы упали в эту дыру. Что же там было? Колодец? Бездна? Пропасть? Они решили выяснить это любой ценой. Вцепившись друг в друга, чтобы удержаться на покатом склоне, они подобрались к краю дыры. И тут их снова охватил ужас. Отец и сын переглянулись, и каждый заметил, что другой стал белее мела. Тогда Пардальян-старший прошептал:
— Мне страшно… А тебе?
— Отойдем к стене, — ответил шевалье.
Они вернулись на горизонтальную полоску. Что же так напугало наших смельчаков? Может, открывшаяся перед ними бездна? Может, они почувствовали головокружение, вообразив себе бесконечное падение?
Нет… Все было устроено очень просто, но именно в этой простоте и крылся подлинный кошмар.
Дыра заканчивалась чем-то вроде железного рва. В дне рва был проделан узкий желоб, подведенный к отверстию, за которым, видимо, начиналась труба, идущая неведомо куда. Это странное устройство явно предназначалось для того, чтобы что-то втягивать, впитывать, поглощать.
Прижавшись к стене, отец и сын молча взирали на страшный квадрат, в глубине которого скрывался желоб.
Мы уже говорили, что их мрачная темница осветилась. Свет испускали четыре светильника; они стояли в нишах, которые были сделаны в стенах, у самого пола, и забраны металлическими сетками. Ниши, наверное, сообщались с коридором, огибавшим железную камеру, поскольку светильники кто-то зажег снаружи. Лампы были устроены так, что свет от них падал и вверх, на потолок, и вниз, на перевернутую пирамиду.
Потолок тоже был металлическим. Отец и сын, задрав головы, попытались рассмотреть его получше. И вновь их охватило удивление, предвосхищавшее приступ страха. Если пол в камере мало напоминал обычный пол, то потолок был еще менее похож на нормальный потолок…
Сверху спускался обрубок четырехугольной пирамиды; его четыре грани точно совпадали с четырьмя сторонами покатого пола. Так что, если бы потолок рухнул, он точно вписался бы в пол. А в центре, как раз над желобом, нависала огромная железная болванка, которая, если бы упал потолок, точно вошла бы в канаву!
Все это кошмарное устройство источало ужас…
Шевалье де Пардальян, оглядев камеру, сообразил, куда они попали. По Парижу ходили смутные слухи о подобных механизмах: рассказывали обычно шепотом, а шевалье, слушая, не очень-то верил подобным историям. И вот теперь увидел все собственными глазами… Поняв, наконец, что это такое, Жан чуть слышно произнес:
— Это испанская механика… придумали лет сто назад… прятали в самых жутких тюрьмах…
— Механика? Какая такая механика? — изумился отец, никогда о подобных вещах не слыхавший.
Но шевалье ничего не успел ему объяснить. Дело в том, что опять раздался негромкий щелчок. Почти одновременно из-за правой стены металлической клетки донесся душераздирающий скрип, точно запустили плохо смазанное колесо или же стали вкручивать ржавый винт…
Если это был винт, то, вероятно, громадный, так как звук уже просто оглушал. И тут же глухой скрежет над их головами вынудил узников посмотреть вверх.
Волосы у них встали дыбом… Потолок начал опускаться… Он двигался целиком, медленно, но неотвратимо. Все ниже и ниже… Кошмарной пирамиде предстояло войти в выемку пола, а железной болванке на ее конце — закрыть желоб…
А что же будет с узниками? Вот-вот чудовищный груз обрушится на них. Чтобы продлить жизнь хоть на секунду, страдальцы будут отступать по покатому полу и в конце концов соскользнут в ров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— У меня такое впечатление, — задумчиво проговорил Пардальян-старший, — что наш жизненный путь скоро завершится.
— Этого никто не может знать, — философски заметил шевалье.
— Не спорю. Я бы еще с удовольствием пожил. Но сейчас меня волнует один вопрос: что это за странный пол и почему он наклонный?
— Может, просто прогнулся под собственной тяжестью?.. Подождем, отец. Чего нам, собственно говоря, бояться? Голодной смерти? Да, это — штука довольно неприятная. Но мы можем ее избежать, когда окончательно убедимся, что нам грозит именно она.
— Это как же?
— Покончив с собой, — хладнокровно произнес шевалье.
— Да я бы с удовольствием, но — чем?! У нас ведь нет ни шпаги, ни кинжалов.
— И все-таки кое-что у нас есть…
— Это что же?
— Наши шпоры. Мои, например, очень острые, из них выйдут отличные кинжалы.
— Клянусь Пилатом, шевалье! У тебя порой возникают неплохие идеи!
Жан, не медля, отстегнул шпоры, сделанные, как это было принято в те времена, в форме довольно длинного стального стержня. Одну он протянул отцу, а вторую оставил для себя. Оба взяли по шпоре в правую руку и для надежности обмотали ремешками шпор запястья.
С этой минуты ни тот, ни другой не произнесли больше ни слова. Оба стояли, прислонившись к железной стене, всматриваясь в непроглядный мрак и вслушиваясь в полную тишину. Они не представляли себе сколько времени провели в этой клетке. Внезапно Пардальян-старший прошептал:
— Слышишь?
— Да… не двигайтесь и молчите.
Раздался негромкий шум, потом щелчок, будто заработал какой-то механизм. Щелчок донесся сверху, с потолка. И в тот же миг железный ящик озарился слабым светом. Потом свет стал ярче, словно зажгли вторую таинственную лампу, затем еще ярче. Уже можно было в деталях рассмотреть залитую ослепительным светом камеру.
Поначалу отец и сын глядели лишь друг на друга. Оба были растеряны, измучены, ошеломлены.
— Думаю, сейчас сюда ворвутся люди с кинжалами, — предположил Пардальян-старший.
— Похоже, что так… мужайтесь, батюшка!
— Стало быть, мы погибнем не от голода…
— Хвала Всевышнему! Где есть оружие, там есть борьба. А борьба — это жизнь.
Однако в металлическую камеру никто не врывался. Тогда узники пригляделись к ней повнимательней. И вновь они почувствовали болезненное удивление — предвестник ужаса. А потом в душах их будто открылись шлюзы, и их затопил панический страх. А дело было вот в чем.
Напрасно Пардальяны искали дверь, ту самую низкую дверь, через которую сюда проникли. Ее не было: видимо, с помощью какого-то механизма ее закрыли наглухо — так, что на гладкой металлической поверхности стены не осталось никакого следа.
Отец с сыном обследовали странный пол; в темноте им показалось, что он наклонный. И правда, горизонтальная полоска шла лишь вдоль стен, а за ее кромкой пол довольно круто уходил вниз. Таким образом, периметр стен очерчивал основание четырехгранной перевернутой пирамиды. Но грани этой пирамиды не сходились в центре; она была как бы срезана. В результате в середине ее получился четырехугольник. Его не закрывали ни металлические, ни каменные плиты. Там зияла пустота! Если бы узники, пойдя в темноте по наклонному полу, съехали вниз, они бы упали в эту дыру. Что же там было? Колодец? Бездна? Пропасть? Они решили выяснить это любой ценой. Вцепившись друг в друга, чтобы удержаться на покатом склоне, они подобрались к краю дыры. И тут их снова охватил ужас. Отец и сын переглянулись, и каждый заметил, что другой стал белее мела. Тогда Пардальян-старший прошептал:
— Мне страшно… А тебе?
— Отойдем к стене, — ответил шевалье.
Они вернулись на горизонтальную полоску. Что же так напугало наших смельчаков? Может, открывшаяся перед ними бездна? Может, они почувствовали головокружение, вообразив себе бесконечное падение?
Нет… Все было устроено очень просто, но именно в этой простоте и крылся подлинный кошмар.
Дыра заканчивалась чем-то вроде железного рва. В дне рва был проделан узкий желоб, подведенный к отверстию, за которым, видимо, начиналась труба, идущая неведомо куда. Это странное устройство явно предназначалось для того, чтобы что-то втягивать, впитывать, поглощать.
Прижавшись к стене, отец и сын молча взирали на страшный квадрат, в глубине которого скрывался желоб.
Мы уже говорили, что их мрачная темница осветилась. Свет испускали четыре светильника; они стояли в нишах, которые были сделаны в стенах, у самого пола, и забраны металлическими сетками. Ниши, наверное, сообщались с коридором, огибавшим железную камеру, поскольку светильники кто-то зажег снаружи. Лампы были устроены так, что свет от них падал и вверх, на потолок, и вниз, на перевернутую пирамиду.
Потолок тоже был металлическим. Отец и сын, задрав головы, попытались рассмотреть его получше. И вновь их охватило удивление, предвосхищавшее приступ страха. Если пол в камере мало напоминал обычный пол, то потолок был еще менее похож на нормальный потолок…
Сверху спускался обрубок четырехугольной пирамиды; его четыре грани точно совпадали с четырьмя сторонами покатого пола. Так что, если бы потолок рухнул, он точно вписался бы в пол. А в центре, как раз над желобом, нависала огромная железная болванка, которая, если бы упал потолок, точно вошла бы в канаву!
Все это кошмарное устройство источало ужас…
Шевалье де Пардальян, оглядев камеру, сообразил, куда они попали. По Парижу ходили смутные слухи о подобных механизмах: рассказывали обычно шепотом, а шевалье, слушая, не очень-то верил подобным историям. И вот теперь увидел все собственными глазами… Поняв, наконец, что это такое, Жан чуть слышно произнес:
— Это испанская механика… придумали лет сто назад… прятали в самых жутких тюрьмах…
— Механика? Какая такая механика? — изумился отец, никогда о подобных вещах не слыхавший.
Но шевалье ничего не успел ему объяснить. Дело в том, что опять раздался негромкий щелчок. Почти одновременно из-за правой стены металлической клетки донесся душераздирающий скрип, точно запустили плохо смазанное колесо или же стали вкручивать ржавый винт…
Если это был винт, то, вероятно, громадный, так как звук уже просто оглушал. И тут же глухой скрежет над их головами вынудил узников посмотреть вверх.
Волосы у них встали дыбом… Потолок начал опускаться… Он двигался целиком, медленно, но неотвратимо. Все ниже и ниже… Кошмарной пирамиде предстояло войти в выемку пола, а железной болванке на ее конце — закрыть желоб…
А что же будет с узниками? Вот-вот чудовищный груз обрушится на них. Чтобы продлить жизнь хоть на секунду, страдальцы будут отступать по покатому полу и в конце концов соскользнут в ров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115