!
– Зададим вопрос: кому это нужно?
Нелл удивилась:
– Так это специально?..
– Конечно! Он уже ни для кого не представляет интереса и никому не нужен. Но убрать его открыто невозможно. Поэтому, если он как-нибудь примет дозу наркотиков и, прости за грубость, откинет копыта, все испытают только облегчение. Он давным-давно находится в изоляции, наверное, большую часть своей жизни. Но в силу социального положения семьи надо демонстрировать, что о нем заботятся и что он еще что-то значит. Поэтому он еще и жив, но жизнь эта протекает вдали от Лондона, и сама понимаешь, в каких условиях. В качестве лекарства они иногда позволяют ему реализовать его фантазии с такими, как ты.
– Но... – Нелл замялась в нерешительности, – почему со мной?
– А почему бы и не с тобой? Ты же протеже Лиз.
– Но Лиз уже умерла!
– А ты – нет!
– Но, Филипп...
– Просто если ты ни на кого не держишь зла, это совсем не значит, что и все другие такие. Женщина, с которой я тебя видел, ненавидела Лиз. Да, да, ненавидела. Лютой ненавистью. Причем очень завидовала и бесилась, узнавая о ее успехах. По вашему разговору она почувствовала, что ты о ней не знаешь. Она никак не могла навредить бедняжке Лиз, а ты явилась для нее прекрасной жертвой, такой юной и неопытной. Это была одновременно и месть, и животное наслаждение проигрышем своей уже мертвой соперницы, скажем так. Так что можешь себе представить, какое она получила удовлетворение, даже находясь на другом краю света. Сейчас она наверняка там, в Австралии. И, возможно, очень долго оттуда не приедет. Теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что я имел в виду, когда очень давно предупреждал тебя о необходимости и важности предварительной проверки?
Нелл кивнула головой. Потом очень ровным и спокойным голосом сказала:
– Согласись, что никогда не знаешь, откуда ждать неприятностей. Меня это даже никогда и не волновало.
– Это название одной из самых любимых песен Лиз, если ты помнишь.
Нелл слабо улыбнулась.
– Да. – Она откинулась назад и сделала глубокий глоток из бокала. Спиртное действовало успокаивающе. – Как хорошо она меня знала.
Филипп покачал головой:
– Совсем беззащитный ребенок.
– А что там насчет наркотиков? – спросила Нелл.
– Тебе это ничем не грозит, ты же ничего не знала. Это совершенно особое дело.
От этих слов у нее как будто гора с плеч свалилась.
– Спасибо, – тихо произнесла она, вложив в слова всю нежность и ласку, на которые была способна. – В будущем все новые клиенты обязательно сначала будут поступать на проверку к тебе, а уже потом в постель ко мне. Ну а теперь, может, останешься на ленч? Я приготовила такие толстые-претолстые котлеты из баранины...
Это была первая ошибка, результат ее самонадеянности. Пришлось признать, что она в этом случае доверилась сердцу, а не голове, позабыв о самом главном правиле: НИКОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ. Что ж, пусть это послужит ей уроком, вторую такую ошибку она уже не допустит.
Книга третья
1990 год
1
Зазвонил будильник, Нелл протянула руку и нажала на кнопку. Через несколько секунд раздался голос, информирующий о прогнозе погоды на предстоящий день. Она зевнула, потянулась и, почувствовав, что на ногах больше нет приятной теплой тяжести, поняла, что кошки, с присущей им вежливостью и осторожностью, тихо спустились вниз и вышли в сад по своим надобностям. Теперь, услышав звон будильника, они с радостным мяуканьем мчались вверх по ступенькам, чтобы промяукать «с добрым утром» и выразить свой неописуемый восторг по поводу предстоящего завтрака.
– Доброе утро, мои родные. – Она гладила каждого за ушами и под шейкой. – Ну-ка пойдем посмотрим, что у нас там сегодня вкусного. – Она накинула халат и сунула ноги в мягкие пушистые тапочки. К тому времени, как она вошла в кухню, обе кошки уже терпеливо ждали у своих мисок, но Нелл сначала поставила на плиту чайник, а потом уже, выбросив в мусорное ведро остатки вчерашней пищи, положила нарезанные мелкими кусочками вареные почки. Раздвинув шторы и подняв жалюзи, она увидела, что на улице идет сильный дождь.
– Вот черт! Теперь никуда и не пойдешь. – Она налила кипяток в заварной чайник и, накрыв его стеганым чехлом, поднялась наверх, чтобы принять душ и переодеться. В 8.15 она спустилась вниз в старомодной длинной твидовой юбке, свитере торфяного цвета из шерсти ламы и грубых серо-бурых чулках. В этой одежде она выглядела лет на десять старше, чем одетая в современные наряды. Волосы она подобрала и заколола на затылке в плотный узел, накинув себе еще лет пять. Сделав себе пару тостов, она намазала их маслом и положила сверху мармелад «Фрэнк Купер Оксфорд». День она начала так, как приличествует женщине, ведущей размеренный образ жизни, – с чтения «Дейли телеграф» и легкого завтрака.
Десять лет назад, пять месяцев спустя после смерти Лиз, она продала ее дом и переехала в другой, немного поменьше, расположенный на тупиковой Уигмор-стрит. Она купила его потому, что агент по недвижимости превозносил спокойствие и тишину этого района. В домах по соседству редко появлялись хозяева – всемирно известная манекенщица и актер, большую часть времени проводивший на съемках за границей. На противоположной стороне вымощенного булыжником тупика находились торцы зданий, выходивших на другую улицу. Новый дом был очень похож на дом Лиз, только здесь была всего одна ванная; зато внизу размещался огромный сухой подвал, и Филипп, у которого не было в его квартире соответствующего помещения для хранения бесчисленных драгоценных вин, держал их теперь здесь, заставив две стены от пола до потолка.
За те годы, которые Нелл прожила в этом доме, манекенщица так и не появилась, а вместо актера в его доме стал жить временный наниматель, какой-то фотограф, которого тоже почти не было видно. Здесь некому было подсматривать в окна и следить за тем, как она уходит по вечерам на свидания. Она вела жизнь одинокой незамужней женщины (это еще мягко говоря, потому что обычно о таких говорят «старая дева»), работая помощником врача. Она ходила к нему три раза в неделю – во вторник, среду и четверг с 9.30 до 17.00. В основном она занималась тем, что выписывала рецепты. Жалованье, естественно, соответствовало характеру работы.
Если Нелл не оставалась у клиента на всю ночь или возвращалась не очень поздно, она вставала в девять утра и после уборки в доме и кое-каких других мелких дел имела еще немало времени, не заполненного посещением магазинов, кинотеатров, музеев и т.п. Работать три раза в неделю у врача было идеальным решением проблемы, тем более что такая работа была ей знакома. Отец, как только она немного подросла, заставил ее разбирать и приводить в порядок свои медицинские записи и наблюдения. Лишь взглянув на врача, пластического хирурга, с которым ей предстояло работать, Нелл поняла, что проблем здесь не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
– Зададим вопрос: кому это нужно?
Нелл удивилась:
– Так это специально?..
– Конечно! Он уже ни для кого не представляет интереса и никому не нужен. Но убрать его открыто невозможно. Поэтому, если он как-нибудь примет дозу наркотиков и, прости за грубость, откинет копыта, все испытают только облегчение. Он давным-давно находится в изоляции, наверное, большую часть своей жизни. Но в силу социального положения семьи надо демонстрировать, что о нем заботятся и что он еще что-то значит. Поэтому он еще и жив, но жизнь эта протекает вдали от Лондона, и сама понимаешь, в каких условиях. В качестве лекарства они иногда позволяют ему реализовать его фантазии с такими, как ты.
– Но... – Нелл замялась в нерешительности, – почему со мной?
– А почему бы и не с тобой? Ты же протеже Лиз.
– Но Лиз уже умерла!
– А ты – нет!
– Но, Филипп...
– Просто если ты ни на кого не держишь зла, это совсем не значит, что и все другие такие. Женщина, с которой я тебя видел, ненавидела Лиз. Да, да, ненавидела. Лютой ненавистью. Причем очень завидовала и бесилась, узнавая о ее успехах. По вашему разговору она почувствовала, что ты о ней не знаешь. Она никак не могла навредить бедняжке Лиз, а ты явилась для нее прекрасной жертвой, такой юной и неопытной. Это была одновременно и месть, и животное наслаждение проигрышем своей уже мертвой соперницы, скажем так. Так что можешь себе представить, какое она получила удовлетворение, даже находясь на другом краю света. Сейчас она наверняка там, в Австралии. И, возможно, очень долго оттуда не приедет. Теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что я имел в виду, когда очень давно предупреждал тебя о необходимости и важности предварительной проверки?
Нелл кивнула головой. Потом очень ровным и спокойным голосом сказала:
– Согласись, что никогда не знаешь, откуда ждать неприятностей. Меня это даже никогда и не волновало.
– Это название одной из самых любимых песен Лиз, если ты помнишь.
Нелл слабо улыбнулась.
– Да. – Она откинулась назад и сделала глубокий глоток из бокала. Спиртное действовало успокаивающе. – Как хорошо она меня знала.
Филипп покачал головой:
– Совсем беззащитный ребенок.
– А что там насчет наркотиков? – спросила Нелл.
– Тебе это ничем не грозит, ты же ничего не знала. Это совершенно особое дело.
От этих слов у нее как будто гора с плеч свалилась.
– Спасибо, – тихо произнесла она, вложив в слова всю нежность и ласку, на которые была способна. – В будущем все новые клиенты обязательно сначала будут поступать на проверку к тебе, а уже потом в постель ко мне. Ну а теперь, может, останешься на ленч? Я приготовила такие толстые-претолстые котлеты из баранины...
Это была первая ошибка, результат ее самонадеянности. Пришлось признать, что она в этом случае доверилась сердцу, а не голове, позабыв о самом главном правиле: НИКОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ. Что ж, пусть это послужит ей уроком, вторую такую ошибку она уже не допустит.
Книга третья
1990 год
1
Зазвонил будильник, Нелл протянула руку и нажала на кнопку. Через несколько секунд раздался голос, информирующий о прогнозе погоды на предстоящий день. Она зевнула, потянулась и, почувствовав, что на ногах больше нет приятной теплой тяжести, поняла, что кошки, с присущей им вежливостью и осторожностью, тихо спустились вниз и вышли в сад по своим надобностям. Теперь, услышав звон будильника, они с радостным мяуканьем мчались вверх по ступенькам, чтобы промяукать «с добрым утром» и выразить свой неописуемый восторг по поводу предстоящего завтрака.
– Доброе утро, мои родные. – Она гладила каждого за ушами и под шейкой. – Ну-ка пойдем посмотрим, что у нас там сегодня вкусного. – Она накинула халат и сунула ноги в мягкие пушистые тапочки. К тому времени, как она вошла в кухню, обе кошки уже терпеливо ждали у своих мисок, но Нелл сначала поставила на плиту чайник, а потом уже, выбросив в мусорное ведро остатки вчерашней пищи, положила нарезанные мелкими кусочками вареные почки. Раздвинув шторы и подняв жалюзи, она увидела, что на улице идет сильный дождь.
– Вот черт! Теперь никуда и не пойдешь. – Она налила кипяток в заварной чайник и, накрыв его стеганым чехлом, поднялась наверх, чтобы принять душ и переодеться. В 8.15 она спустилась вниз в старомодной длинной твидовой юбке, свитере торфяного цвета из шерсти ламы и грубых серо-бурых чулках. В этой одежде она выглядела лет на десять старше, чем одетая в современные наряды. Волосы она подобрала и заколола на затылке в плотный узел, накинув себе еще лет пять. Сделав себе пару тостов, она намазала их маслом и положила сверху мармелад «Фрэнк Купер Оксфорд». День она начала так, как приличествует женщине, ведущей размеренный образ жизни, – с чтения «Дейли телеграф» и легкого завтрака.
Десять лет назад, пять месяцев спустя после смерти Лиз, она продала ее дом и переехала в другой, немного поменьше, расположенный на тупиковой Уигмор-стрит. Она купила его потому, что агент по недвижимости превозносил спокойствие и тишину этого района. В домах по соседству редко появлялись хозяева – всемирно известная манекенщица и актер, большую часть времени проводивший на съемках за границей. На противоположной стороне вымощенного булыжником тупика находились торцы зданий, выходивших на другую улицу. Новый дом был очень похож на дом Лиз, только здесь была всего одна ванная; зато внизу размещался огромный сухой подвал, и Филипп, у которого не было в его квартире соответствующего помещения для хранения бесчисленных драгоценных вин, держал их теперь здесь, заставив две стены от пола до потолка.
За те годы, которые Нелл прожила в этом доме, манекенщица так и не появилась, а вместо актера в его доме стал жить временный наниматель, какой-то фотограф, которого тоже почти не было видно. Здесь некому было подсматривать в окна и следить за тем, как она уходит по вечерам на свидания. Она вела жизнь одинокой незамужней женщины (это еще мягко говоря, потому что обычно о таких говорят «старая дева»), работая помощником врача. Она ходила к нему три раза в неделю – во вторник, среду и четверг с 9.30 до 17.00. В основном она занималась тем, что выписывала рецепты. Жалованье, естественно, соответствовало характеру работы.
Если Нелл не оставалась у клиента на всю ночь или возвращалась не очень поздно, она вставала в девять утра и после уборки в доме и кое-каких других мелких дел имела еще немало времени, не заполненного посещением магазинов, кинотеатров, музеев и т.п. Работать три раза в неделю у врача было идеальным решением проблемы, тем более что такая работа была ей знакома. Отец, как только она немного подросла, заставил ее разбирать и приводить в порядок свои медицинские записи и наблюдения. Лишь взглянув на врача, пластического хирурга, с которым ей предстояло работать, Нелл поняла, что проблем здесь не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132