Пунктуальный Марк выполнил все наставления врача, достал мед, молоко и даже скормил Ольге пол-упаковки какого-то новомодного средства против ангины. Он, в отличие от беспечной Ольги, всегда брал с собой в поездки маленькую походную аптечку. Ольга безропотно выпила молоко, которое ненавидела с детства, и смирилась с компрессом. Только горчичники вызвали глухой протест, но и здесь Марк сумел сломить ее сопротивление:
— Ты не должна так легкомысленно относиться к своему здоровью, кара.
Ольга кивнула головой — ей было больно: и глотать, и говорить.
Ближе к вечеру забежала Инка, оставив за порогом компанию молодых людей спортивно-кобелиного типа.
— Я иду развлекаться, — радостно сообщила она. — Катаем шары на деньги. Вы как?
— Ольга заболела, — сдержанно сказал Марк, а Ольга показала на обмотанное горло: не могу говорить…
— Ну, ты даешь, Лелишна! — искренне огорчилась Инка. — Нашла время! Как будто у тебя в Москве не будет времени валяться с ангиной. Значит, вы сознательно бросаете меня в лапы насильников, эксгибиционистов, вуайеристов и любителей чужих хорошеньких жен?
— Откуда такой букет, милая? — Марк презрительно выгнул губы.
— Других мужчин не бывает. Если они, конечно, не идейные импотенты и не служители культа.
— Вот как?
— За исключением моего мужа, разумеется.
— Главное, чтобы ты помнила об этом, когда будешь ошиваться в кегельбане.
— Я никогда об этом не забываю, Марк, душка.
Дав несколько псевдомедицинских наставлений подруге и по случаю вяло подколов Марка (вот видишь, Марк, до чего ты довел красавицу-жену, готова ночевать под открытым небом, но только не с тобой в одной постели!). Инка умчалась, пообещав заглянуть попозже.
Ольга же безропотно пожелала Марку спокойной ночи и безропотно приняла снотворное.
— У меня болят глаза, милый…
— Это от солнца и снега. Нужно носить очки. Носи солнцезащитные очки для профилактики, и все пройдет. Договорились?
— Хорошо… И еще. Не сдавай меня в психушку, Марк! — жалобно попросила она, приняв таблетки; из обложенного горла вырвался только жалкий сип, бледное подобие голоса. — Пожалуйста, все, что угодно… Только не в психушку…
— Ну о чем ты говоришь? — Он обнял ее, и, странное дело, его объятия вдруг показались Ольге фальшивыми. Примерно с такой же страстью можно было бы обнять гремучую змею. И дождаться, пока завибрирует погремушка на кончике хвоста.
— Ты боишься меня, Марк? — с неожиданной тоской спросила она.
— Ну что ты, кара! Я боюсь за тебя.
— Нет, ты боишься меня, я вижу. Ты боишься, что со мной начало происходить то же, что и с моей матерью…
— Какие глупости, кара!
— Нет, не глупости… Ты можешь считать меня кем угодно: сумасшедшей, идиоткой, шизофреничкой, подверженной маниакально-депрессивным психозам. Достойной дочерью своей матери… Но это ничего не изменит. Эта пещера действительно существует. Я видела ее. Я спускалась туда. Это не было ни кошмаром, ни бредом.
Марк поморщился.
— Мы же договорились забыть об этой истории, кара.
— Я не могу забыть… Как можно забыть мертвых людей, которые там были? Если бы ты только видел этот ужас…
— Вот что. — Подбородок Марка стал жестким, а брови вытянулись в одну сплошную линию. — Я запрещаю тебе думать об этом. Иначе ты действительно сойдешь с ума.
Как же он отвратителен!
Почему раньше она никогда не замечала этого? На Ольгу вдруг накатила грохочущая волна ярости: она оглушала, она сбивала с ног, и противостоять ей было невозможно. Ольга даже сжала кулак, так ей захотелось ударить Марка по лощеной, чисто выбритой физиономии. Но волна отступила так же внезапно, как и появилась: она уползла в темный океан подсознания.
Ольга закусила губу: что же с ней происходит, в конце концов?..
* * *
Васька так и не объявился.
Звягинцев вспомнил об этом лишь к вечеру, когда вернулся в свой номер вместе с упаковкой темного пива. Не снимая шляпы и пальто, он завалился на не убранную с утра кровать.
Тяжелый день, в бога душу мать, тяжелый день.
Несколько минут он тупо разглядывал таракана, который праздно шатался по столу, среди пустых бутылок, банок и немытых судков из «Ричарда Баха». «Ничего тебе не светит, дружище Биттнер, — с тайным злорадством подумал Звягинцев о таракане. — В этой келье знают толк в еде и подметают все до последней крошки».
Если бы кто-нибудь из слабонервных горничных увидел этого чертового таракана, то разразился бы большой скандал: в элитной «Розе ветров» царил культ чистоты. Но здесь — здесь была территория Пал Палыча Звягинцева, которую он пометил, как какой-нибудь шелудивый мартовский кот. На этой территории были расквартированы рота тараканов, взвод безобидных пауков-сенокосцев и даже отделение мышей. Впрочем, мышей в своем номере Звягинцев не видел, но смутно подозревал об их существовании.
Со всей этой фауной Звягинцев поддерживал состояние нейтралитета, вот и сейчас он проводил таракана глазами, даже не удосужившись прихлопнуть наглеца башмаком.
Тяжелый день, в бога душу мать, тяжелый день.
К тому же он оказался похерен из-за какой-то экзальтированной вертихвостки, утверждавшей, что ею были обнаружены семь обледеневших трупов.
Впрочем, приходится признать, что вертихвостка произвела на Звягинцева достаточно хорошее впечатление, несмотря на то что муж ее прозрачно намекнул на наличие у жены душевной болезни. При таких симптомах нужно в клинике неврозов сидеть, а не сшиваться по зимним курортам. А впрочем, черт их знает, этих «новых русских», похоже, что у них у всех крыши покосились. Зато смотрели на него как на плебея.
А девчонка все равно хорошая.
Но история, которую она рассказала! Все это больше походило на фильм ужасов: какой-то лаз, какая-то пещера, люди во льду. С таким воображением нужно книжки писать, куда же все-таки подевался Васька, черт его дери!
Ее зовут Ольга. Интересно, могла ли она понравиться его сыну, Володе? Во всяком случае, Звягинцев был бы не против, если бы Володя обратил на нее внимание: длинные черные волосы, темные брови, какая-то странная застенчивость во взгляде. Наверняка полукровка, только у полукровок бывает такая матовая кожа, такой разрез глаз.
Звягинцев перевернулся на бок и почесал задницу: она была отбита его сегодняшним героическим спуском. Он взгромоздил свои несчастные старые жиры на эту в бога душу мать «ледянку» — и все только для того, чтобы проверить показания девицы.
А показаниям этим цена ломаный грош в базарный день.
К случайной сумасшедшей Наталье Владиленовне Запесоцкой (чтоб ей ни дна ни покрышки!) прибавилась еще и сумасшедшая идейная — многовато даже для «Розы ветров».
Звягинцев вздохнул. Нежную полукровку, конечно, жалко, он и так попытался максимально смикшировать ситуацию, чтобы она не выглядела совсем уж глупо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Ты не должна так легкомысленно относиться к своему здоровью, кара.
Ольга кивнула головой — ей было больно: и глотать, и говорить.
Ближе к вечеру забежала Инка, оставив за порогом компанию молодых людей спортивно-кобелиного типа.
— Я иду развлекаться, — радостно сообщила она. — Катаем шары на деньги. Вы как?
— Ольга заболела, — сдержанно сказал Марк, а Ольга показала на обмотанное горло: не могу говорить…
— Ну, ты даешь, Лелишна! — искренне огорчилась Инка. — Нашла время! Как будто у тебя в Москве не будет времени валяться с ангиной. Значит, вы сознательно бросаете меня в лапы насильников, эксгибиционистов, вуайеристов и любителей чужих хорошеньких жен?
— Откуда такой букет, милая? — Марк презрительно выгнул губы.
— Других мужчин не бывает. Если они, конечно, не идейные импотенты и не служители культа.
— Вот как?
— За исключением моего мужа, разумеется.
— Главное, чтобы ты помнила об этом, когда будешь ошиваться в кегельбане.
— Я никогда об этом не забываю, Марк, душка.
Дав несколько псевдомедицинских наставлений подруге и по случаю вяло подколов Марка (вот видишь, Марк, до чего ты довел красавицу-жену, готова ночевать под открытым небом, но только не с тобой в одной постели!). Инка умчалась, пообещав заглянуть попозже.
Ольга же безропотно пожелала Марку спокойной ночи и безропотно приняла снотворное.
— У меня болят глаза, милый…
— Это от солнца и снега. Нужно носить очки. Носи солнцезащитные очки для профилактики, и все пройдет. Договорились?
— Хорошо… И еще. Не сдавай меня в психушку, Марк! — жалобно попросила она, приняв таблетки; из обложенного горла вырвался только жалкий сип, бледное подобие голоса. — Пожалуйста, все, что угодно… Только не в психушку…
— Ну о чем ты говоришь? — Он обнял ее, и, странное дело, его объятия вдруг показались Ольге фальшивыми. Примерно с такой же страстью можно было бы обнять гремучую змею. И дождаться, пока завибрирует погремушка на кончике хвоста.
— Ты боишься меня, Марк? — с неожиданной тоской спросила она.
— Ну что ты, кара! Я боюсь за тебя.
— Нет, ты боишься меня, я вижу. Ты боишься, что со мной начало происходить то же, что и с моей матерью…
— Какие глупости, кара!
— Нет, не глупости… Ты можешь считать меня кем угодно: сумасшедшей, идиоткой, шизофреничкой, подверженной маниакально-депрессивным психозам. Достойной дочерью своей матери… Но это ничего не изменит. Эта пещера действительно существует. Я видела ее. Я спускалась туда. Это не было ни кошмаром, ни бредом.
Марк поморщился.
— Мы же договорились забыть об этой истории, кара.
— Я не могу забыть… Как можно забыть мертвых людей, которые там были? Если бы ты только видел этот ужас…
— Вот что. — Подбородок Марка стал жестким, а брови вытянулись в одну сплошную линию. — Я запрещаю тебе думать об этом. Иначе ты действительно сойдешь с ума.
Как же он отвратителен!
Почему раньше она никогда не замечала этого? На Ольгу вдруг накатила грохочущая волна ярости: она оглушала, она сбивала с ног, и противостоять ей было невозможно. Ольга даже сжала кулак, так ей захотелось ударить Марка по лощеной, чисто выбритой физиономии. Но волна отступила так же внезапно, как и появилась: она уползла в темный океан подсознания.
Ольга закусила губу: что же с ней происходит, в конце концов?..
* * *
Васька так и не объявился.
Звягинцев вспомнил об этом лишь к вечеру, когда вернулся в свой номер вместе с упаковкой темного пива. Не снимая шляпы и пальто, он завалился на не убранную с утра кровать.
Тяжелый день, в бога душу мать, тяжелый день.
Несколько минут он тупо разглядывал таракана, который праздно шатался по столу, среди пустых бутылок, банок и немытых судков из «Ричарда Баха». «Ничего тебе не светит, дружище Биттнер, — с тайным злорадством подумал Звягинцев о таракане. — В этой келье знают толк в еде и подметают все до последней крошки».
Если бы кто-нибудь из слабонервных горничных увидел этого чертового таракана, то разразился бы большой скандал: в элитной «Розе ветров» царил культ чистоты. Но здесь — здесь была территория Пал Палыча Звягинцева, которую он пометил, как какой-нибудь шелудивый мартовский кот. На этой территории были расквартированы рота тараканов, взвод безобидных пауков-сенокосцев и даже отделение мышей. Впрочем, мышей в своем номере Звягинцев не видел, но смутно подозревал об их существовании.
Со всей этой фауной Звягинцев поддерживал состояние нейтралитета, вот и сейчас он проводил таракана глазами, даже не удосужившись прихлопнуть наглеца башмаком.
Тяжелый день, в бога душу мать, тяжелый день.
К тому же он оказался похерен из-за какой-то экзальтированной вертихвостки, утверждавшей, что ею были обнаружены семь обледеневших трупов.
Впрочем, приходится признать, что вертихвостка произвела на Звягинцева достаточно хорошее впечатление, несмотря на то что муж ее прозрачно намекнул на наличие у жены душевной болезни. При таких симптомах нужно в клинике неврозов сидеть, а не сшиваться по зимним курортам. А впрочем, черт их знает, этих «новых русских», похоже, что у них у всех крыши покосились. Зато смотрели на него как на плебея.
А девчонка все равно хорошая.
Но история, которую она рассказала! Все это больше походило на фильм ужасов: какой-то лаз, какая-то пещера, люди во льду. С таким воображением нужно книжки писать, куда же все-таки подевался Васька, черт его дери!
Ее зовут Ольга. Интересно, могла ли она понравиться его сыну, Володе? Во всяком случае, Звягинцев был бы не против, если бы Володя обратил на нее внимание: длинные черные волосы, темные брови, какая-то странная застенчивость во взгляде. Наверняка полукровка, только у полукровок бывает такая матовая кожа, такой разрез глаз.
Звягинцев перевернулся на бок и почесал задницу: она была отбита его сегодняшним героическим спуском. Он взгромоздил свои несчастные старые жиры на эту в бога душу мать «ледянку» — и все только для того, чтобы проверить показания девицы.
А показаниям этим цена ломаный грош в базарный день.
К случайной сумасшедшей Наталье Владиленовне Запесоцкой (чтоб ей ни дна ни покрышки!) прибавилась еще и сумасшедшая идейная — многовато даже для «Розы ветров».
Звягинцев вздохнул. Нежную полукровку, конечно, жалко, он и так попытался максимально смикшировать ситуацию, чтобы она не выглядела совсем уж глупо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107