— В том смысле, что ты, как новичок, вполне можешь вылететь из седла на повороте. Но мы не будем превышать максимальную скорость шестьдесят километров в час.
— Иона! Но ведь сейчас снег… Мы же застрянем где-нибудь! — К ней постепенно возвращалась жизнь. Да, еще никогда ей не хотелось жить так, как сейчас.
— Надень шлем.
— Шлем?
— Он на багажнике… Мало ли…
— А ты?
— Кажется, я уже говорил тебе: я ненавижу головные уборы.
Ольга надела горнолыжный шлем, лежавший позади нее.
— Ну что, готова?
— Да.
— Тогда держись крепче. Отъезжаем…
Иона запустил двигатель, и спустя несколько секунд снегоход рванул с места.
…Она заснула. Без всякого снотворного, несмотря на снег, несмотря на холод, несмотря на тряску, несмотря на спину Ионы, к которой она прижималась всем лицом. Заснула — глупее не придумаешь. Ионе даже пришлось потратить какое-то время, чтобы разбудить ее, когда снегоход остановился.
Иона — именно его она увидела, когда наконец-то открыла занесенные снегом глаза.
— Ну ты даешь, — искренне удивился Иона. — Спать в такое время и в таком месте.
— Прости…
— Ладно, не извиняйся.
— Куда это мы приехали?
— Туда, где тебя никто не найдет.
Слова Ионы моментально вернули ее к скорбной действительности, к клейму душевнобольной: послав все к черту, отправиться куда-то с Ионой — это был минутный порыв, за который придется дорого заплатить. Ольга тотчас же пожалела, что поддалась ему. Невозможно убежать от себя самой — даже на снегоходе, даже прижавшись к спине человека, который искренне хочет тебе помочь.
Нет, он не хочет помочь. Он хочет спасти. Спасти ее для себя. Именно так поступают эгоистичные звери. Ольга уперлась кулаками в плечи Ионы.
— Зря ты все это затеял.
— Не зря, — упрямо сказал он. — Хочешь провести остаток дней в психушке?
— Так было бы лучше для всех.
— Не сомневаюсь. Особенно для тех, кто тебя подставил.
— Что ты имеешь в виду?
— Идем. — Он уклонился от вопроса. — Идем, иначе нас занесет снегом.
…Сторожка выросла как будто из-под земли, и это страшно удивило Ольгу. Крошечный домик не был виден даже с расстояния трех шагов, и, как Иона нашел его в метели, оставалось для нее загадкой.
— Что это? — спросила Ольга.
— Раньше здесь была альпинистская база, тренировочный лагерь, в пятистах метрах — нижняя точка восхождения. Здесь уже лет десять никого не было. Я наткнулся на нее совершенно случайно, кое-что подшаманил… Словом, здесь можно переждать.
— Что переждать?
— Да что угодно, — в голосе Ионы прозвучала угроза, но Ольга не расслышала ее. — Идем.
Как только они оказались внутри сторожки, Ольга сразу же поняла, что похищение Европы, задуманное Ионой, — не экспромт, а хорошо спланированная акция. Сторожка была. готова дать приют заблудившемуся в снегах путнику: в маленьком, выложенном обломками скал камине тлел огонь; рядом с камином лежали подсушенные дрова. Интерьер дополняли грубо сколоченный низкий стол и пара лавок вдоль стен. На некоем подобии кровати, устланном сосновыми ветками, были аккуратно сложены спальники.
— Здесь очень мило, — сказала Ольга.
— Не очень, но на первое время сойдет. — Иона, возившийся с дровами, повернул голову в ее сторону.
— На первое время? — Ольга грустно посмотрела на него. — Ты собираешься прятать меня в горах до скончания века?
— Посмотрим по обстоятельствам. Во всяком случае, тебе не стоит светиться до тех пор, пока вся эта история не закончится.
— Она не закончится. Мне не нужно было ехать с тобой. Не знаю даже, что на меня нашло.
Ольга подошла к камину, присела рядом с Ионой и стала смотреть на весело разгорающийся огонь. Почему она решилась бежать из коттеджа, ведь дело было не только в Ионе?
Она могла остаться, сказать ему: я никуда не поеду, я буду ждать возмездия. И остаться. Не поволок бы он ее силой, в самом деле!
Она искоса взглянула на своего неожиданного спасителя, на его не терпящий возражений подбородок, на решительную складку у губ: нет, такой бы, пожалуй, поволок. Связал бы ее, как за секунду до этого охранников-преферансистов, и поволок. Силком бы загнал в свободное от психлечебниц будущее. Все произошедшее казалось сном, но это был сон из той категории снов, от которых Ольга давно отвыкла: ясный и восхитительно, реальный.
Никакого безумия.
Безумием теперь казались таблетки, сложенные в каре.
Она подала апелляцию об отсрочке приговора и теперь будет ждать результата.
— Зачем ты это сделал? — снова спросила она у Ионы.
— Так нужно, — не поворачивая головы, ответил он и подбросил поленья в камин.
— Ты не знаешь… Убит мой отец.
— Об этом знают все.
— А то, что это сделала я, тоже знают все? — Слова дались ей с трудом, но она не могла их не произнести.
— Да. Теперь уже все. — Он не стал утешительно лгать Ольге.
И зачем она только с ним поехала!
— И ты не боишься?
— Чего? — искренне удивился Иона.
— Что ты проснешься от того, что я занесу над тобой нож?
— У меня нет ножа. Только ледоруб.
— Ледоруб еще лучше.
— Я вообще не буду спать, если это тебя утешит.
— Во всяком случае, это может обезопасить тебя.
Он ощупал взглядом ее лицо и засмеялся. Он смеялся так долго, что Ольга устала ждать финального аккорда этого гомерического хохота.
— Кем ты себя мнишь? — отсмеявшись, спросил он. — Машиной для убийства, что ли?
— Я не хочу обсуждать с тобой это. Но если уж так получилось… Если я сделала глупость и отправилась с тобой на этом дурацком снегоходе. Будь осторожен. Иона. Будь осторожен со мной.
— Ты мне угрожаешь?
— Предупреждаю. Хотя, может быть, в этом есть рациональное зерно: у тебя есть шанс стать свидетелем.
— Свидетелем чего?
— Моего безумия. Если тебе повезет, ты увидишь, как оно наступает. Мне не удалось этого ни разу.
— А твоему мужу?
Он решительно избегал имени «Марк», решительно и осторожно — так обычно избегают встречи с гюрзой в туркменской пустыне.
— При чем здесь мой муж?
— Ведь это он должен был быть рядом с тобой. Он, а не я.
Вот оно что! Даже сейчас, сломленная и обвиненная в убийстве, она является яблоком раздора в тайной ненависти двух братьев, разменной пешкой в их игре. Иона сделал это не для того, чтобы спасти ее. Он сделал это не ради нее самой. Он сделал это в пику брату. Если милый Марк, до конца пытавшийся защитить жену, признал ее сумасшедшей, то Ионе сам бог велел считать ее вменяемой. Ольга закрыла глаза: сейчас накатит волна уже ставшей привычной ярости. Она теряла контроль над собой и по менее значительным поводам. Но, как ни странно, волны не последовало.
Полный штиль.
Только легкая горечь от того, что Иону гораздо больше интересует его брат, чем жена брата.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она.
— Он ведь отошел в сторону, правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107