Что вас так удивляет? Вы привели достаточно убедительные аргументы, которые заставили меня изменить мою точку зрения. Разве это так странно? В конце концов, мне бы не хотелось, чтобы вы считали меня глупой и упрямой, ведь вы это делаете ради моего же блага.
— Конечно, конечно, — поспешно согласился Кипп, делая вид, что поражен ее логикой, какой бы странной она ему ни казалась.
Эбби слегка расслабилась. Теперь на душе у нее стало намного легче, чем раньше, да и знала она себя сейчас куда лучше, чем до этой минуты.
— Просто мне хотелось чуть-чуть наказать вас за высокомерие, милорд, за то, что вы позволили себе решать за меня, какое платье мне надеть, какую прическу сделать. Я хотела раз и навсегда недвусмысленно дать вам понять, что хотя я и согласилась на этот брак, но это вовсе не значит, что я соглашусь стать вашей игрушкой. Я останусь собой. Ну а теперь, раз уж вы, по-видимому, поняли мою точку зрения, я великодушно вас прощаю. И готова пойти на разумный компромисс.
— На компромисс? А… кажется, я понял. Вы просто взяли и передумали. Естественно, я тут ни при чем, вы это хотите сказать?
— Уж не намерены ли вы поставить себе в заслугу и то, что я передумала, а, милорд? — Улыбка Эбби стала приторно-сладкой — такой сладкой, что его внезапно затошнило.
— Поставить себе в заслугу то, что вы передумали? Боже меня упаси, дорогая! Ни за что на свете! Стало быть, вы приняли решение, я правильно вас понял? Возможно вы позволите мне удержать сумму счета, который пришлет мне месье Парфэ, из вашего полугодового содержания? Кстати, надеюсь, он все еще здесь?
— Полагаю, что да. В последний раз я видела его, когда он колдовал над головой Салли Энн. Я, правда, удивилась этому, но он сказал, что не может же он ничего не делать. Нет, милорд, вы не удержите эти деньги из моего содержания. Немного поразмыслив на досуге, я решила, что будет куда великодушнее принять это от вас в качестве подарка к свадьбе, вы не находите?
— Как это любезно с вашей стороны, — пробурчал Кипп, провожая ее до дверей, соединявших их спальни. — Итак, мы с вами женаты, мы успели обменяться поцелуем и вот теперь в первый раз поссорились. Правда, нельзя сказать, что кто-то из нас победил, — вы ведь просто передумали, верно? За эти несколько часов супружеской жизни мы с вами сделали немало. И к тому же я затвердил почти назубок условия нашей сделки. А вы, мадам?
Впрочем, одного упоминания о поцелуе было достаточно, чтобы ноги у Эбби стали ватными, а сама она — пунцовой как пион. Она закашлялась, потом набрала полную грудь воздуха и только тогда осмелилась поднять на мужа глаза.
— Ах вот вы о чем! Ну, что до этого, то вы меня не разочаровали, милорд, совсем нет. А если вам так интересно знать, понравился ли мне ваш поцелуй — наверное, рассчитываете смутить меня до дрожи в коленках, да? — то могу вас уверить, что с этим у вас все в порядке. Думаю, в качестве любовника вы вполне меня устроите.
Эти слова она произнесла с улыбкой — пусть Кипп не воображает, что последнее слово осталось за ним, злорадно подумала она. И была полностью удовлетворена — горячая краска ударила в лицо ее мужу. Эбби мысленно поаплодировала себе: что ж, раз уж ему удалось заставить ее высказаться напрямую, так почему бы ей по крайней мере не получить удовольствие, видя, как он краснеет? Пусть знает, что в ее лице он нашел достойного противника. Она решила не спрашивать, понравился ли ему поцелуй, просто приняла как факт, что понравился.
Ну а теперь наступила очередь Киппа отводить глаза в сторону и чувствовать себя неловко. Похоже, именно этого она и хотела. Что за странное храброе маленькое создание, с невольным восхищением подумал он. Такое впечатление, будто ей доставляет удовольствие произносить подобные невозможные слова, снова и снова напоминая ему об условиях их соглашения… и еще о том, что сама-то она готова выполнить их все.
— Так, значит, вам понравился наш поцелуй? Как это мило с вашей стороны, дорогая, — промямлил он, распахнув перед ней дверь. Ее абсолютная невозмутимость, с какой она обсуждала подобные темы, выводила Киппа из себя. Именно поэтому он и задал ей еще один, не менее возмутительный вопрос: — Должен ли я думать, мадам, что вы, составив обо мне столь обнадеживающее мнение всего лишь после одного-единственного поцелуя, готовы заранее признать, что в постели я окажусь ничуть не хуже вашего первого супруга?
— Посмотрим, милорд, — отрезала Эбби. Лукаво склонив набок головку, она оглядела мужа с головы до ног, как бы оценивая его способности. Она уже сообразила, как одним ударом вывести его из себя, и теперь была почти уверена, что Кипп привык изображать шута горохового именно в те минуты, когда на самом деле готов рвать и метать. И мысль о том, что ей уже удалось приобрести над ним хоть и маленькую, но власть, доставила ей неизъяснимое наслаждение. Это пьянило сильнее, чем вино.
Теперь, слава Богу, ее уже не грызла мысль, что ей предстоит лечь в постель с совершенно незнакомым мужчиной.
— Видите ли, — помолчав, заговорила она, как бы ненароком отодвинувшись от мужа, — в последние дни я много думала о Гарри… и даже сравнивала вас с ним — как только что вы сами это делали. И если честно, я очень надеюсь, что в этом отношении вы сможете его даже превзойти. Знаете, мне кажется, что вы по-настоящему любите женщин, милорд. А вот что до Гарри, так он их совсем не любил — я это давно поняла. Так что… пожалуй, сегодняшний ваш поцелуй был весьма… многообещающим.
С этими словами Эбби захлопнула дверь перед носом мужа, оставив Киппа
тупо таращиться в пространство. Да она смеется над ним! Дразнит.
Вот опять — стоило ему решить, что он уже начал ее понимать, как Эбби оставила его с носом. То она смущается и краснеет, как невинная девочка, а то через минуту перед ним уже умная, искушенная женщина. То жеманится, словно старая дева, то вгоняет его в краску. Вспыхивает как порох и так же быстро остывает. А порой она дразнит его, становясь чертовски соблазнительной для женщины, которая до этого времени жила в деревенской глуши, словно незаметная серая мышка.
А он-то, осел этакий, радовался, что нашел наконец образец благонравия и скромности! Уж не посмеялась ли над ним судьба, поставив на его жизненном пути этот сводящий с ума парадокс в облике женщины? А как иначе назвать ее, когда она с непостижимой скоростью меняет свое мнение, даже саму суть свою, — и делает это так же легко, как светские дамы меняют шляпки?
Кипп покачал головой, налил себе еще бокал вина и, усевшись в кресло перед камином, закинул ноги на стул. Вдруг вспомнив восторг и изумление Эбби в тот момент, когда он с напускной небрежностью упомянул при ней о бриллиантах, Кипп рассмеялся — она была как ребенок, которому предложили вкусное лакомство, на которое он не рассчитывал, но с условием, что сначала он съест ненавистную кашу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Конечно, конечно, — поспешно согласился Кипп, делая вид, что поражен ее логикой, какой бы странной она ему ни казалась.
Эбби слегка расслабилась. Теперь на душе у нее стало намного легче, чем раньше, да и знала она себя сейчас куда лучше, чем до этой минуты.
— Просто мне хотелось чуть-чуть наказать вас за высокомерие, милорд, за то, что вы позволили себе решать за меня, какое платье мне надеть, какую прическу сделать. Я хотела раз и навсегда недвусмысленно дать вам понять, что хотя я и согласилась на этот брак, но это вовсе не значит, что я соглашусь стать вашей игрушкой. Я останусь собой. Ну а теперь, раз уж вы, по-видимому, поняли мою точку зрения, я великодушно вас прощаю. И готова пойти на разумный компромисс.
— На компромисс? А… кажется, я понял. Вы просто взяли и передумали. Естественно, я тут ни при чем, вы это хотите сказать?
— Уж не намерены ли вы поставить себе в заслугу и то, что я передумала, а, милорд? — Улыбка Эбби стала приторно-сладкой — такой сладкой, что его внезапно затошнило.
— Поставить себе в заслугу то, что вы передумали? Боже меня упаси, дорогая! Ни за что на свете! Стало быть, вы приняли решение, я правильно вас понял? Возможно вы позволите мне удержать сумму счета, который пришлет мне месье Парфэ, из вашего полугодового содержания? Кстати, надеюсь, он все еще здесь?
— Полагаю, что да. В последний раз я видела его, когда он колдовал над головой Салли Энн. Я, правда, удивилась этому, но он сказал, что не может же он ничего не делать. Нет, милорд, вы не удержите эти деньги из моего содержания. Немного поразмыслив на досуге, я решила, что будет куда великодушнее принять это от вас в качестве подарка к свадьбе, вы не находите?
— Как это любезно с вашей стороны, — пробурчал Кипп, провожая ее до дверей, соединявших их спальни. — Итак, мы с вами женаты, мы успели обменяться поцелуем и вот теперь в первый раз поссорились. Правда, нельзя сказать, что кто-то из нас победил, — вы ведь просто передумали, верно? За эти несколько часов супружеской жизни мы с вами сделали немало. И к тому же я затвердил почти назубок условия нашей сделки. А вы, мадам?
Впрочем, одного упоминания о поцелуе было достаточно, чтобы ноги у Эбби стали ватными, а сама она — пунцовой как пион. Она закашлялась, потом набрала полную грудь воздуха и только тогда осмелилась поднять на мужа глаза.
— Ах вот вы о чем! Ну, что до этого, то вы меня не разочаровали, милорд, совсем нет. А если вам так интересно знать, понравился ли мне ваш поцелуй — наверное, рассчитываете смутить меня до дрожи в коленках, да? — то могу вас уверить, что с этим у вас все в порядке. Думаю, в качестве любовника вы вполне меня устроите.
Эти слова она произнесла с улыбкой — пусть Кипп не воображает, что последнее слово осталось за ним, злорадно подумала она. И была полностью удовлетворена — горячая краска ударила в лицо ее мужу. Эбби мысленно поаплодировала себе: что ж, раз уж ему удалось заставить ее высказаться напрямую, так почему бы ей по крайней мере не получить удовольствие, видя, как он краснеет? Пусть знает, что в ее лице он нашел достойного противника. Она решила не спрашивать, понравился ли ему поцелуй, просто приняла как факт, что понравился.
Ну а теперь наступила очередь Киппа отводить глаза в сторону и чувствовать себя неловко. Похоже, именно этого она и хотела. Что за странное храброе маленькое создание, с невольным восхищением подумал он. Такое впечатление, будто ей доставляет удовольствие произносить подобные невозможные слова, снова и снова напоминая ему об условиях их соглашения… и еще о том, что сама-то она готова выполнить их все.
— Так, значит, вам понравился наш поцелуй? Как это мило с вашей стороны, дорогая, — промямлил он, распахнув перед ней дверь. Ее абсолютная невозмутимость, с какой она обсуждала подобные темы, выводила Киппа из себя. Именно поэтому он и задал ей еще один, не менее возмутительный вопрос: — Должен ли я думать, мадам, что вы, составив обо мне столь обнадеживающее мнение всего лишь после одного-единственного поцелуя, готовы заранее признать, что в постели я окажусь ничуть не хуже вашего первого супруга?
— Посмотрим, милорд, — отрезала Эбби. Лукаво склонив набок головку, она оглядела мужа с головы до ног, как бы оценивая его способности. Она уже сообразила, как одним ударом вывести его из себя, и теперь была почти уверена, что Кипп привык изображать шута горохового именно в те минуты, когда на самом деле готов рвать и метать. И мысль о том, что ей уже удалось приобрести над ним хоть и маленькую, но власть, доставила ей неизъяснимое наслаждение. Это пьянило сильнее, чем вино.
Теперь, слава Богу, ее уже не грызла мысль, что ей предстоит лечь в постель с совершенно незнакомым мужчиной.
— Видите ли, — помолчав, заговорила она, как бы ненароком отодвинувшись от мужа, — в последние дни я много думала о Гарри… и даже сравнивала вас с ним — как только что вы сами это делали. И если честно, я очень надеюсь, что в этом отношении вы сможете его даже превзойти. Знаете, мне кажется, что вы по-настоящему любите женщин, милорд. А вот что до Гарри, так он их совсем не любил — я это давно поняла. Так что… пожалуй, сегодняшний ваш поцелуй был весьма… многообещающим.
С этими словами Эбби захлопнула дверь перед носом мужа, оставив Киппа
тупо таращиться в пространство. Да она смеется над ним! Дразнит.
Вот опять — стоило ему решить, что он уже начал ее понимать, как Эбби оставила его с носом. То она смущается и краснеет, как невинная девочка, а то через минуту перед ним уже умная, искушенная женщина. То жеманится, словно старая дева, то вгоняет его в краску. Вспыхивает как порох и так же быстро остывает. А порой она дразнит его, становясь чертовски соблазнительной для женщины, которая до этого времени жила в деревенской глуши, словно незаметная серая мышка.
А он-то, осел этакий, радовался, что нашел наконец образец благонравия и скромности! Уж не посмеялась ли над ним судьба, поставив на его жизненном пути этот сводящий с ума парадокс в облике женщины? А как иначе назвать ее, когда она с непостижимой скоростью меняет свое мнение, даже саму суть свою, — и делает это так же легко, как светские дамы меняют шляпки?
Кипп покачал головой, налил себе еще бокал вина и, усевшись в кресло перед камином, закинул ноги на стул. Вдруг вспомнив восторг и изумление Эбби в тот момент, когда он с напускной небрежностью упомянул при ней о бриллиантах, Кипп рассмеялся — она была как ребенок, которому предложили вкусное лакомство, на которое он не рассчитывал, но с условием, что сначала он съест ненавистную кашу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95