они остаются неизменными со времен первой династии, с того самого дня, когда наши предки начали создавать это царство. Мы живем Истиной, и фараон живет ею; наша цель – справедливость, и мы должны стремиться к ней, не делая различия между богатыми и бедными. Наш труд будет славен тем, что справедливость и правосудие укрепятся повсюду на земле Египта, поддерживая людей в жизни и облегчая их страдания. Так защитим же слабого от сильного, останемся глухи к лести, будем всегда противостоять беспорядку и насилию. Тот, кто попытается извлечь личную выгоду из своего служебного положения, потеряет должность и будет изгнан. Никто не должен рассчитывать завоевать мое доверие красивыми речами – я верю только делам.
Краткость речи, четкость ее содержания и спокойный тон говорившего произвели на слушателей сильное впечатление. Тем, кто надеялся воспользоваться молодостью и неопытностью нового визиря, чтобы продлить свое бездействие, от этих планов пришлось отказаться. Те, кто полагал, что выиграет от смены начальника, были разочарованы.
Первое дело, которое визирь примет к рассмотрению, должно задать тон всей будущей работе. Некоторые из его предшественников больше внимания уделяли проблемам армии, другие считали важнейшим орошение, третьи начинали с вопросов о налогах.
– Я хочу видеть того, кто отвечает за производство меда.
* * *
Ледяной ветер гулял по пустыне, со всех сторон окружавшей оазис Харга. Старый пчеловод, приговоренный к пожизненному заключению, мечтал об ульях, о больших кувшинах, где пчелы обустраивали свой дом. Он собирал мед, не надевая защитной сетки, потому что не боялся своих любимиц, тонко чувствуя их настроение. Недаром одним из символов фараона была пчела, неутомимая труженица, строитель и кудесник, способный создавать съедобное золото. Старый мастер различал малейшие оттенки вкуса, собирая сотни сортов меда – от ярко-красного до прозрачного. Так было до тех пор, пока завистливый чиновник не оклеветал его, обвинив в краже. А красть этот ценный продукт, который перевозили под охраной, считалось очень серьезным преступлением. Никогда уже больше ему не наливать свежий мед в маленькие горшочки, которые он имел обыкновение тщательно запечатывать и пронумеровывать. Никогда больше не услышит он привычного жужжания, бывшего для его уха приятнее любой музыки. Когда солнце плакало, несколько слезинок скатилось на землю, превратившись в пчел. Родившись от божественного света, эти существа построили свой мир.
Но это мечты, а в действительности солнце освещало высохшую фигуру каторжника, занятого приготовлением отвратительной пищи для товарищей по несчастью. Оставив очаг, он пошел к заключенным, что столпились у ворот.
В каторжную тюрьму прибыла целая экспедиция: полсотни солдат, повозки, лошади. Может, это нападение ливийцев? Протерев глаза, старик различил египетских пехотинцев. Стража склонила головы перед человеком, решительно направившимся прямиком на кухню.
Изумленный пчеловод узнал в нем Пазаира.
– Это ты… Так ты выжил?
– Ты дал мне очень толковые советы.
– А зачем ты вернулся?
– Я не забыл о своем обещании.
– Беги отсюда! Быстро! Они снова схватят тебя!
– Успокойся, эти стражники подчиняются мне.
– Ты снова стал судьей?
– Фараон назначил меня визирем.
– Не смейся над старым человеком.
Двое солдат подвели толстого чиновника с лицом, обрамленным двойным подбородком.
– Узнаешь его? – спросил Пазаир.
– Это он! Лгун, который меня оклеветал!
– Я предлагаю тебе поменяться: он остается вместо тебя на каторге, а ты занимаешь его место и становишься управляющим службой по заготовке меда.
Старик закатил глаза и упал на руки визирю.
* * *
Полученное сообщение было ясным и четким, судья поздравил ответственного писца с удачей. Каменное масло, обнаруженное в большом количестве в западной пустыне, очень интересовало ливийцев. Несколько раз они делали попытки извлечь его из недр и продать, однако войска фараона не позволяли им этого сделать. Египетские мудрецы считали нефть, по выражению Адафи, продуктом вредным и опасным.
Единственному знатоку редких масел при дворе было поручено сделать анализ горючего, чтобы выяснить его происхождение. Только он имел доступ в государственные хранилища, где под контролем военных содержался запас этого вещества. Узнав его имя, визирь поблагодарил богов и тотчас отправился в царский дворец.
* * *
– Я тщательно обследовал подземный проход, ведущий от сфинкса к нижней камере Великой пирамиды.
– Доступ в него должен быть закрыт навсегда, – приказал фараон.
– Каменщики уже приступили к работе.
– Ты что-нибудь там нашел?
– Кубок из долерита, в котором жгли нефть для освещения.
– Кто достал этот продукт?
– Тот, кому было поручено сделать его анализ.
– Как его зовут?
– Это химик Чечи, верный раб и козел отпущения Денеса.
– Ты знаешь, где его найти?
– Согласно новым данным, полученным Кемом, он прячется у Денеса.
– Есть ли у них сообщники?
– Я узнаю это, Ваше Величество.
* * *
Госпожа Тапени остановила повозку визиря на улице.
– Я хочу с вами поговорить!
Офицер, управлявший повозкой и охранявший Пазаира, поднял свой хлыст. Визирь жестом успокоил его.
– Это так срочно?
Тапени начала кокетничать.
– То, что я хочу сказать, будет вам интересно.
Он вышел из повозки.
– Прошу вас, покороче.
– Вы олицетворяете правосудие, не так ли? Так вот, я нуждаюсь в защите! Обманутая, оскорбленная и опороченная женщина – это жертва?
– Конечно.
– Мой муж бросил меня, суд его наказал.
– Ваш муж…
– Да, ваш приятель Сути. Его ливийскую шлюху выгнали из страны, а его приговорили к году тюремного заключения. И он еще легко отделался, – суд отправил его в ссылку в Чару, в Нубию, где он должен служить в военном гарнизоне. Место не очень приятное, по правде сказать, но там Сути получит возможность защищать свою родину от набегов черных варваров. А когда он вернется, то наймется посыльным, и будет выплачивать мне содержание.
– Вам надо было бы разойтись по-хорошему.
– Я передумала; я его люблю, что тут поделаешь, и не хочу отпускать от себя. Если вы вздумаете его защищать, это будет нарушением законов Маат, и я всем об этом расскажу.
Ее улыбка стала угрожающей.
– Сути отбудет свой срок, – сказал визирь, с трудом сдерживая гнев. – Но когда он вернется…
– Если он сделает мне что-нибудь плохое, его обвинят в покушении на убийство, а за это полагается каторга. Так что он мой раб навсегда. Его будущее – это я.
– Расследование убийства Беранира не закрыто, госпожа Тапени.
– Это ваше дело – искать виновных.
– Это мое самое горячее желание. Вы мне как-то намекали, что кое-что знаете?
– Простая болтовня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Краткость речи, четкость ее содержания и спокойный тон говорившего произвели на слушателей сильное впечатление. Тем, кто надеялся воспользоваться молодостью и неопытностью нового визиря, чтобы продлить свое бездействие, от этих планов пришлось отказаться. Те, кто полагал, что выиграет от смены начальника, были разочарованы.
Первое дело, которое визирь примет к рассмотрению, должно задать тон всей будущей работе. Некоторые из его предшественников больше внимания уделяли проблемам армии, другие считали важнейшим орошение, третьи начинали с вопросов о налогах.
– Я хочу видеть того, кто отвечает за производство меда.
* * *
Ледяной ветер гулял по пустыне, со всех сторон окружавшей оазис Харга. Старый пчеловод, приговоренный к пожизненному заключению, мечтал об ульях, о больших кувшинах, где пчелы обустраивали свой дом. Он собирал мед, не надевая защитной сетки, потому что не боялся своих любимиц, тонко чувствуя их настроение. Недаром одним из символов фараона была пчела, неутомимая труженица, строитель и кудесник, способный создавать съедобное золото. Старый мастер различал малейшие оттенки вкуса, собирая сотни сортов меда – от ярко-красного до прозрачного. Так было до тех пор, пока завистливый чиновник не оклеветал его, обвинив в краже. А красть этот ценный продукт, который перевозили под охраной, считалось очень серьезным преступлением. Никогда уже больше ему не наливать свежий мед в маленькие горшочки, которые он имел обыкновение тщательно запечатывать и пронумеровывать. Никогда больше не услышит он привычного жужжания, бывшего для его уха приятнее любой музыки. Когда солнце плакало, несколько слезинок скатилось на землю, превратившись в пчел. Родившись от божественного света, эти существа построили свой мир.
Но это мечты, а в действительности солнце освещало высохшую фигуру каторжника, занятого приготовлением отвратительной пищи для товарищей по несчастью. Оставив очаг, он пошел к заключенным, что столпились у ворот.
В каторжную тюрьму прибыла целая экспедиция: полсотни солдат, повозки, лошади. Может, это нападение ливийцев? Протерев глаза, старик различил египетских пехотинцев. Стража склонила головы перед человеком, решительно направившимся прямиком на кухню.
Изумленный пчеловод узнал в нем Пазаира.
– Это ты… Так ты выжил?
– Ты дал мне очень толковые советы.
– А зачем ты вернулся?
– Я не забыл о своем обещании.
– Беги отсюда! Быстро! Они снова схватят тебя!
– Успокойся, эти стражники подчиняются мне.
– Ты снова стал судьей?
– Фараон назначил меня визирем.
– Не смейся над старым человеком.
Двое солдат подвели толстого чиновника с лицом, обрамленным двойным подбородком.
– Узнаешь его? – спросил Пазаир.
– Это он! Лгун, который меня оклеветал!
– Я предлагаю тебе поменяться: он остается вместо тебя на каторге, а ты занимаешь его место и становишься управляющим службой по заготовке меда.
Старик закатил глаза и упал на руки визирю.
* * *
Полученное сообщение было ясным и четким, судья поздравил ответственного писца с удачей. Каменное масло, обнаруженное в большом количестве в западной пустыне, очень интересовало ливийцев. Несколько раз они делали попытки извлечь его из недр и продать, однако войска фараона не позволяли им этого сделать. Египетские мудрецы считали нефть, по выражению Адафи, продуктом вредным и опасным.
Единственному знатоку редких масел при дворе было поручено сделать анализ горючего, чтобы выяснить его происхождение. Только он имел доступ в государственные хранилища, где под контролем военных содержался запас этого вещества. Узнав его имя, визирь поблагодарил богов и тотчас отправился в царский дворец.
* * *
– Я тщательно обследовал подземный проход, ведущий от сфинкса к нижней камере Великой пирамиды.
– Доступ в него должен быть закрыт навсегда, – приказал фараон.
– Каменщики уже приступили к работе.
– Ты что-нибудь там нашел?
– Кубок из долерита, в котором жгли нефть для освещения.
– Кто достал этот продукт?
– Тот, кому было поручено сделать его анализ.
– Как его зовут?
– Это химик Чечи, верный раб и козел отпущения Денеса.
– Ты знаешь, где его найти?
– Согласно новым данным, полученным Кемом, он прячется у Денеса.
– Есть ли у них сообщники?
– Я узнаю это, Ваше Величество.
* * *
Госпожа Тапени остановила повозку визиря на улице.
– Я хочу с вами поговорить!
Офицер, управлявший повозкой и охранявший Пазаира, поднял свой хлыст. Визирь жестом успокоил его.
– Это так срочно?
Тапени начала кокетничать.
– То, что я хочу сказать, будет вам интересно.
Он вышел из повозки.
– Прошу вас, покороче.
– Вы олицетворяете правосудие, не так ли? Так вот, я нуждаюсь в защите! Обманутая, оскорбленная и опороченная женщина – это жертва?
– Конечно.
– Мой муж бросил меня, суд его наказал.
– Ваш муж…
– Да, ваш приятель Сути. Его ливийскую шлюху выгнали из страны, а его приговорили к году тюремного заключения. И он еще легко отделался, – суд отправил его в ссылку в Чару, в Нубию, где он должен служить в военном гарнизоне. Место не очень приятное, по правде сказать, но там Сути получит возможность защищать свою родину от набегов черных варваров. А когда он вернется, то наймется посыльным, и будет выплачивать мне содержание.
– Вам надо было бы разойтись по-хорошему.
– Я передумала; я его люблю, что тут поделаешь, и не хочу отпускать от себя. Если вы вздумаете его защищать, это будет нарушением законов Маат, и я всем об этом расскажу.
Ее улыбка стала угрожающей.
– Сути отбудет свой срок, – сказал визирь, с трудом сдерживая гнев. – Но когда он вернется…
– Если он сделает мне что-нибудь плохое, его обвинят в покушении на убийство, а за это полагается каторга. Так что он мой раб навсегда. Его будущее – это я.
– Расследование убийства Беранира не закрыто, госпожа Тапени.
– Это ваше дело – искать виновных.
– Это мое самое горячее желание. Вы мне как-то намекали, что кое-что знаете?
– Простая болтовня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92