– Бак надел свою отделанную мехом куртку из оленьей шкуры и поднял капюшон.
Анника мгновенно замерла и повернулась к нему.
– Я так не думаю, сэр.
Бак остановился у открытой двери и прислонился к косяку, скрестив руки на груди. В комнату вместе с током холодного воздуха полетели снежинки.
– Если вы хотите сидеть всю ночь, – проговорил он, – дело ваше. Но я собираюсь поспать.
– Где же вы ляжете?
Он взглянул на нее, на кровать и снова на нее.
– На кровати.
Представив, каково будет провести ночь на грязном полу, Анника решила, что слишком поспешила со своим возражением.
– А если я выберу кровать?
Бак пожал плечами.
– Места хватит на троих.
Ее лицо вспыхнуло от смущения. Ненавидя его за то, что он не считался с ее стыдливостью, она отвернулась.
– Если вы собираетесь переодеться, сделайте это до моего прихода. Я не смогу ждать слишком долго.
Анника не обернулась, пока не услышала, как закрылась входная дверь. Если бы ей не надоело так носить запачканный дорожный костюм, она легла бы в нем спать. Но ей хотелось почувствовать себя хоть немного чище. Она поспешила к своему саквояжу и достала из него коробку с пуговицами. Открыла ее и, стараясь не вытрясти пуговицы, извлекла батистовую ночную сорочку, сейчас больше похожую на мятую тряпку. Анника встряхнула ее, держа над столом, чтобы проверить, не попали ли в нее пуговицы.
Одна пуговица выпала из рубашки. Это была английская пуговица. На ее эмалевой поверхности была выгравирована пасторальная сцена, изображавшая молодую пару на охоте верхом. Взяв в руки пуговицу, Анника созерцала идиллическую сцену, которая ничем не напоминала то путешествие верхом с головокружительной скоростью, которое совершили они с Баком. Осторожно положив пуговицу на место, она вспомнила предупреждение Бака, что ей следует поторопиться.
Несмотря на потрескивание пламени в огромном камине, в комнате становилось все холодней. Анника начала дрожать, когда, расстегнув застежку на поясе, выскользнула из юбки. Посматривая на дверь, она расстегнула длинный ряд пуговиц на жакете, сняла его, затем быстренько сняла и блузку. Решив, что белье она снимет после того как наденет рубашку, она поспешно накинула прозрачную вещицу на голову и просунула в рукава руки.
За стенами хижины завывал ветер. Анника посмотрела на потолок, надеясь, что грубое строение выдержит, если буря усилится. В тот момент, когда она, кончив снимать нижнее белье и нижние юбки, вытаскивала их из-под подола ночной рубашки, дверь открылась и в комнату вошел Бак.
Капюшон и плечи его куртки уже были засыпаны снегом. Остановившись в дверях, он стал стряхивать снег. Он был похож на неуклюжего косматого медведя. Но вот он откинул капюшон, и слабый свет масляной лампы упал на его светлые с золотистым оттенком волосы. Голубые как небо глаза потемнели до цвета сапфира, когда он посмотрел на Аннику. Она застыла как статуя, вцепившись в высокий ворот рубашки.
ГЛАВА 7
Шли секунды. Они молча смотрели друг на друга.
Бак не знал, что делать дальше. Ни Пэтси, ни Сисси не стеснялись раздеваться в его присутствии, но он сам считал, что это неудобно, и всегда уходил. По его расчетам, у Анники было достаточно времени, чтобы переодеться. Он ужасно замерз, дожидаясь, пока она наденет ночную рубашку, и думал, что за то время, что он там прождал, она успела уже и лечь в постель.
Вместо этого он обнаружил, что она стоит, словно приросши к полу, вцепившись мертвой хваткой в ворот своей рубашки. Он не мог не обратить внимания на ее руки – красивой формы с длинными пальцами и белой кожей, не испорченные ни тяжелым трудом, ни непогодой. Осматривая ее с головы до ног, он заметил, что ботинок она не сняла.
– Собираетесь спать в ботинках?
– К вашему сведению, я не успела их снять.
Бак сбросил куртку и повесил ее на крюк возле двери. Когда он повернулся, Анника все еще стояла не двигаясь.
– Собираетесь простоять так всю ночь?
– Поскольку вы утащили меня, не дав ничего взять с собой, то, может, у вас найдется что-то вроде халата, который я могла бы позаимствовать?
Он провел рукой по волосам.
– Шелкового, конечно.
– Ваш сарказм неуместен, мистер Скотт. Положение и без того невыносимое.
– Меня оно тоже не радует.
Он подошел к кривобокому деревянному сундуку, стоявшему около кровати, и опустился перед ним на одно колено. Подняв крышку, он принялся рыться в содержимом, вытащил наконец мужскую рубашку из плотной фланели и без церемоний кинул ее Аннике. Она поймала рубашку и прижала к себе.
– Спасибо. – Тон у нее был таким же холодным, как воздух в комнате. Несмотря на огонь, в хижине становилось холоднее с каждой минутой.
Бак краем глаза наблюдал, как она встряхнула рубашку и внимательно осмотрела ее, прежде чем надеть. Пока она пыталась просунуть в рукава рубашки пышные рукава своей ночной сорочки, Бак подошел к камину и подбросил в него дров. Проверив, сколько осталось дров, он решил, что их хватит на ночь. Если похолодает так, как он предполагал, то всех дров в мире не хватит, чтобы сохранить тепло.
Он зачерпнул ведром воды из бочки, стоявшей у двери, и плеснул ее в ту же миску, в которой мыл посуду. Женщина сидела на стуле, расстегивая многочисленные пуговицы на своих некогда элегантных ботинках. Бросив на нее быстрый взгляд, он оценил ее женственные формы, длинную изящную шею, мягкий изгиб плеч, тонкую талию, обрисовывавшуюся, когда она наклонялась. Она была статной, но не толстой, с округлостями именно в тех местах, которым у женщины положено быть округлыми и соблазнительными.
Бак наклонился над тазом и плеснул холодной водой на лицо и шею. Прикрыв глаза, он повторил эту процедуру, а намочив как следует лицо и бороду, потянулся за куском мыла, лежавшим на кухонной полке, намылился, потом смыл мыло, не обращая внимания на летящие во все стороны мыльные брызги.
Все еще не открывая глаз, он нащупал хлопчатобумажное полотенце, схватил его и насухо вытерся. Он почувствовал на себе взгляд женщины, даже не обернувшись, а когда обернулся, увидел, что она и вправду снова уставилась на него. Завернувшись в рубашку, которую он ей дал, она восседала на стуле, подобрав ноги и поставив их на перекладины. Яркая мужская рубашка доходила почти до подола ее белоснежной ночной сорочки.
Налетевший ветер со всей силы ударил в обращенную на север стену хижины, и стена задрожала. В щели стали проникать снежинки. Масляные лампы зашипели, а лампа на камине и вовсе погасла.
Бак подошел к кровати и тщательно укрыл свернувшуюся клубочком Бейби. Затем из сложенных стопкой на полу шкур вытащил две самых толстых – волчьих, с густым серым мехом, расстелил их на кровати, подогнув одну сторону так, чтобы можно было залезть между ними. Было слишком холодно, чтобы ложиться в нижнем белье, как он обычно делал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Анника мгновенно замерла и повернулась к нему.
– Я так не думаю, сэр.
Бак остановился у открытой двери и прислонился к косяку, скрестив руки на груди. В комнату вместе с током холодного воздуха полетели снежинки.
– Если вы хотите сидеть всю ночь, – проговорил он, – дело ваше. Но я собираюсь поспать.
– Где же вы ляжете?
Он взглянул на нее, на кровать и снова на нее.
– На кровати.
Представив, каково будет провести ночь на грязном полу, Анника решила, что слишком поспешила со своим возражением.
– А если я выберу кровать?
Бак пожал плечами.
– Места хватит на троих.
Ее лицо вспыхнуло от смущения. Ненавидя его за то, что он не считался с ее стыдливостью, она отвернулась.
– Если вы собираетесь переодеться, сделайте это до моего прихода. Я не смогу ждать слишком долго.
Анника не обернулась, пока не услышала, как закрылась входная дверь. Если бы ей не надоело так носить запачканный дорожный костюм, она легла бы в нем спать. Но ей хотелось почувствовать себя хоть немного чище. Она поспешила к своему саквояжу и достала из него коробку с пуговицами. Открыла ее и, стараясь не вытрясти пуговицы, извлекла батистовую ночную сорочку, сейчас больше похожую на мятую тряпку. Анника встряхнула ее, держа над столом, чтобы проверить, не попали ли в нее пуговицы.
Одна пуговица выпала из рубашки. Это была английская пуговица. На ее эмалевой поверхности была выгравирована пасторальная сцена, изображавшая молодую пару на охоте верхом. Взяв в руки пуговицу, Анника созерцала идиллическую сцену, которая ничем не напоминала то путешествие верхом с головокружительной скоростью, которое совершили они с Баком. Осторожно положив пуговицу на место, она вспомнила предупреждение Бака, что ей следует поторопиться.
Несмотря на потрескивание пламени в огромном камине, в комнате становилось все холодней. Анника начала дрожать, когда, расстегнув застежку на поясе, выскользнула из юбки. Посматривая на дверь, она расстегнула длинный ряд пуговиц на жакете, сняла его, затем быстренько сняла и блузку. Решив, что белье она снимет после того как наденет рубашку, она поспешно накинула прозрачную вещицу на голову и просунула в рукава руки.
За стенами хижины завывал ветер. Анника посмотрела на потолок, надеясь, что грубое строение выдержит, если буря усилится. В тот момент, когда она, кончив снимать нижнее белье и нижние юбки, вытаскивала их из-под подола ночной рубашки, дверь открылась и в комнату вошел Бак.
Капюшон и плечи его куртки уже были засыпаны снегом. Остановившись в дверях, он стал стряхивать снег. Он был похож на неуклюжего косматого медведя. Но вот он откинул капюшон, и слабый свет масляной лампы упал на его светлые с золотистым оттенком волосы. Голубые как небо глаза потемнели до цвета сапфира, когда он посмотрел на Аннику. Она застыла как статуя, вцепившись в высокий ворот рубашки.
ГЛАВА 7
Шли секунды. Они молча смотрели друг на друга.
Бак не знал, что делать дальше. Ни Пэтси, ни Сисси не стеснялись раздеваться в его присутствии, но он сам считал, что это неудобно, и всегда уходил. По его расчетам, у Анники было достаточно времени, чтобы переодеться. Он ужасно замерз, дожидаясь, пока она наденет ночную рубашку, и думал, что за то время, что он там прождал, она успела уже и лечь в постель.
Вместо этого он обнаружил, что она стоит, словно приросши к полу, вцепившись мертвой хваткой в ворот своей рубашки. Он не мог не обратить внимания на ее руки – красивой формы с длинными пальцами и белой кожей, не испорченные ни тяжелым трудом, ни непогодой. Осматривая ее с головы до ног, он заметил, что ботинок она не сняла.
– Собираетесь спать в ботинках?
– К вашему сведению, я не успела их снять.
Бак сбросил куртку и повесил ее на крюк возле двери. Когда он повернулся, Анника все еще стояла не двигаясь.
– Собираетесь простоять так всю ночь?
– Поскольку вы утащили меня, не дав ничего взять с собой, то, может, у вас найдется что-то вроде халата, который я могла бы позаимствовать?
Он провел рукой по волосам.
– Шелкового, конечно.
– Ваш сарказм неуместен, мистер Скотт. Положение и без того невыносимое.
– Меня оно тоже не радует.
Он подошел к кривобокому деревянному сундуку, стоявшему около кровати, и опустился перед ним на одно колено. Подняв крышку, он принялся рыться в содержимом, вытащил наконец мужскую рубашку из плотной фланели и без церемоний кинул ее Аннике. Она поймала рубашку и прижала к себе.
– Спасибо. – Тон у нее был таким же холодным, как воздух в комнате. Несмотря на огонь, в хижине становилось холоднее с каждой минутой.
Бак краем глаза наблюдал, как она встряхнула рубашку и внимательно осмотрела ее, прежде чем надеть. Пока она пыталась просунуть в рукава рубашки пышные рукава своей ночной сорочки, Бак подошел к камину и подбросил в него дров. Проверив, сколько осталось дров, он решил, что их хватит на ночь. Если похолодает так, как он предполагал, то всех дров в мире не хватит, чтобы сохранить тепло.
Он зачерпнул ведром воды из бочки, стоявшей у двери, и плеснул ее в ту же миску, в которой мыл посуду. Женщина сидела на стуле, расстегивая многочисленные пуговицы на своих некогда элегантных ботинках. Бросив на нее быстрый взгляд, он оценил ее женственные формы, длинную изящную шею, мягкий изгиб плеч, тонкую талию, обрисовывавшуюся, когда она наклонялась. Она была статной, но не толстой, с округлостями именно в тех местах, которым у женщины положено быть округлыми и соблазнительными.
Бак наклонился над тазом и плеснул холодной водой на лицо и шею. Прикрыв глаза, он повторил эту процедуру, а намочив как следует лицо и бороду, потянулся за куском мыла, лежавшим на кухонной полке, намылился, потом смыл мыло, не обращая внимания на летящие во все стороны мыльные брызги.
Все еще не открывая глаз, он нащупал хлопчатобумажное полотенце, схватил его и насухо вытерся. Он почувствовал на себе взгляд женщины, даже не обернувшись, а когда обернулся, увидел, что она и вправду снова уставилась на него. Завернувшись в рубашку, которую он ей дал, она восседала на стуле, подобрав ноги и поставив их на перекладины. Яркая мужская рубашка доходила почти до подола ее белоснежной ночной сорочки.
Налетевший ветер со всей силы ударил в обращенную на север стену хижины, и стена задрожала. В щели стали проникать снежинки. Масляные лампы зашипели, а лампа на камине и вовсе погасла.
Бак подошел к кровати и тщательно укрыл свернувшуюся клубочком Бейби. Затем из сложенных стопкой на полу шкур вытащил две самых толстых – волчьих, с густым серым мехом, расстелил их на кровати, подогнув одну сторону так, чтобы можно было залезть между ними. Было слишком холодно, чтобы ложиться в нижнем белье, как он обычно делал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109