— Во-первых, все вы врете, — заявила девушка неожиданно твердым тоном, плеснув на него зеленью печально-распутных глаз. — Небось сами ни разу не топились. Труп может всплыть только в теплой воде, а до этого его растащат рыбы, скоро корюшка пойдет, моя любимая рыба, очень люблю корюшку. Если вода прохладная, может и не всплыть… А с чего вы решили, что я собираюсь топиться?
Андрей пожал плечами.
— Мне почему-то так померещилось.
— Топятся от несчастной любви, а я сейчас никого не люблю, — на ветру слезы ее просохли, но глаза все равно казались печальными. — Подержите вот это, — она сунула в руки Андрея большую праздничного вида коробку, перевязанную лентами (в такие коробки кондитеры обычно упаковывают торт), достала из полиэтиленового пакета точно такую же коробку. Девушка посмотрела на нее, губы прошептали что-то неразборчивое, и вдруг бросила в реку. Торопливое течение, подхватив подарок, донесло до края полыньи; некоторое время коробка была еще видна, но течение затащило ее под лед, и что там стало с ней — неизвестно.
— Значит, тортами корюшку подкармливаете? — спросил Андрей, протягивая вторую коробку. — Одобряю.
Он ожидал, что эту коробку она тоже бросит на съедение рыбам, но ошибся: девушка положила ее в пакет и, посмотрев на Андрея, кокетливым движением поправила выбившуюся прядь волос.
— Пошли водки выпьем.
Они прошли через Марсово поле, Андрей знал одну недорогую забегаловку в подвале, где можно было выпить водки и закусить бутербродом за малые деньги.
По пути Андрей узнал, что зовут девушку Кристина, что живет она с бабушкой и в браке в настоящий период не состоит. Когда они подходили к кафе, произошло странное событие, на которое Андрей сначала не обратил особого внимания, но о котором вспомнил много позже.
Из подворотни дома номер пять выбежал человек, его округлое лицо с полными щеками обрамляла черная борода, он был без шапки, в расстегнутом черном пальто, к груди он прижимал коричневый кожаный портфель. Увидев идущую под ручку пару, бросился к ним.
— Умоляю, помогите мне, — задыхаясь от бега, выпученными глазами глядя в глаза Андрея, торопливо заговорил человек, он выглядел как безумный. — За мной гонятся… — он вынужден был делать паузы, не хватало воздуха. — За мной гонятся люди из ФСБ… Здесь… — он сунул в руки Андрею толстый портфель, — здесь детские медицинские карточки министров, писателей, депутатов… депутатов Госдумы, здесь многие материалы об их детстве… они прольют свет… Умоляю вас! Спрячьте!.. За этими сведениями охотятся многие…
— Какие медицинские карточки? — спросил Андрей, наконец придя в себя и понимая, что человеку требуется помощь, скорее всего психиатрическая.
Из подворотни, откуда выбежал бородатый человек, выскочили трое мужчин. Бородач обернулся в их сторону, но успел сделать только один шаг… к нему подскочили, профессионально-натренированным движением сбили с ног, завернули за спину руки, щелкнули наручники, его, как тюк, подняли. Откуда-то, будто «по-щучьему велению», взялась черная машина с затемненными стеклами, бородача погрузили в нее, дверцы захлопнулись. Все это произошло настолько решительно и молниеносно, что Андрей с Кристиной ничего не успели сообразить. Перед ними вдруг как из-под земли вырос человек лет сорока и показал раскрытое удостоверение со своей фотографией и печатью.
— Федеральная служба безопасности, майор Петров, — представился он бесстрастно. — Это ваш портфель?
Андрей рассеянно опустил на портфель глаза и протянул гражданину.
— Мне его только что дали.
— Я знаю, — сказал майор Петров, взял портфель и, сев в ожидавшую его машину, уехал.
— Преступника поймали, — сказала девушка, потянув Андрея дальше по улице.
В полуподвальном кафе «Луна» на Большой Конюшенной, куда они пришли, народу было на удивление много, только два столика в центре зала были не заняты. Люд здесь собрался вида все больше запущенного и хмурого.
Андрей взял два по пятьдесят водки без закуски: Кристина отказалась от закуски, мотивируя тем, что закушенная водка удовольствия доставляет меньше, аргумент Андрея убедил.
— Давай Грехильду помянем, — провозгласила Кристина тост, поднимая граненый сосуд.
Выпили.
— А Грехильда — это кто, родственница или так, знакомая? — поинтересовался Андрей, настороженно поглядывая на угрюмых небритых людей за столиками.
— Знакомая кошка. Мы ее сейчас утопили.
— Правильно, я тоже кошек не люблю, — кивнул Андрей, закуривая сигарету. — Такие гадины.
— А я люблю, — болотно-зеленые глаза Кристины гневно блеснули. — Я только Грехильду не любила. Она была такая сволочь!
— Неудивительно, кошка с таким именем наверняка порочная живность была.
— Еще какая! Ни одного кота не пропустит.
Она брезгливо поморщилась.
— А кто имя ей придумал?
— Уфлянд придумал. У него такое стихотворение есть, — она закатила глаза к потолку и нараспев прочитала: — «Могла я в юности увлечься, да, готовя щи, улечься с знакомым дядей на плите, да уж теперь года не те». Слышал такое стихотворение?
— Нет, — Андрей помотал головой.
— Ты знаешь, мне кажется, что мы с тобой близки по духу. Я это еще там, на мосту, поняла.
Андрей положил дымящуюся сигарету на край блюдца, которое использовал вместо пепельницы, и поднял стакан: тост этот ему понравился.
— У меня же торт есть! — встрепенулась Кристина. — Сейчас закусим.
Она вынула из полиэтиленового пакета торт, развязала бантик, подняла крышку…
— Ты лучше сама закусывай, — заглянув в коробку, сказал Андрей. — У меня аппетита нет.
— Значит, мы вместо Грехильды торт утопили, — проговорила она, растерянно глядя на лежавшую в коробке дохлую худую кошку какой-то грязно-рыжей масти. — Не зря мне бабушка говорила, чтобы я в одинаковые коробки не клала. А я думала — ведь это подарок…
— А что это у нее? — Андрей вгляделся в мертвое животное. — Лапа вместо хвоста… — пальцем тронул когтистый хвост кошки. — И точно, слушай, это же у нее лапа вместо хвоста!.. Какое редкостное уродство.
Кристина решительно оттолкнула руку Андрея.
— Никакая не лапа! — захлопнула крышку. — Тебе показалось.
— Ну как же показалось, ведь лапа вместо хвоста.
— Послушай! — металлические нотки зазвякали у нее в голосе, и глаза обозленно сузились. — Показалось тебе, понял?! По-ка-за-лось!..
«Вот сейчас она встанет и уйдет, из-за такой фигни уйдет, и ничего не будет… А так я домой ее могу затащить… Какая мне разница — лапа там или хвост…»
За последние два месяца эта женщина была единственной, кому удалось вызвать в нем хоть какие-то низменные желания, это было непривычно и удивительно для него.
— Показалось так показалось, — Андрей примирительно улыбнулся. — И все-таки мерзость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49