Что было там в белой мути? Да уж, наверное, ничего хорошего.
На следующий день от лечащего врача он узнал, что его подобрала на улице и доставила «скорая помощь». Поступил он в бессознательном состоянии с сотрясением мозга. Врач сказал, что лечиться ему предстоит не менее двух недель и что болезнь его излечима, только лежать побольше, а переживать тут нечего. А Андрей и не переживал, он вел растительное существование, не помышляя о выписке. Он помнил, что дом его заселили идиоты и дауны, что денег от наследства совсем не осталось — он снял с книжки последние — и что Кристина предала его, но что было потом, восстановить в памяти не мог: оттуда выступали только ошметки событий, часто отвратительных и жутких, и что из них было реальностью, а что порождением снов и галлюцинаций было — неведомо. Марианну он вспоминал с нежным чувством, но как уже что-то бывшее с ним, то, что никогда не повторится.
За два дня перед выпиской Андрея пригласили на обследование к психиатру. Своего психиатра в больнице не было, поэтому раз в неделю заезжий доктор обследовал больных на отделении.
— Ну, садитесь. Меня зовут Ирина Станиславовна. На что жалуетесь, Андрей Николаевич?
Ей было около сорока лет, вид она имела человека доброжелательного и понимающего, впрочем, может быть, у всех психиатров должен быть такой вид, чтобы расположить к себе психов. Андрею тут же захотелось рассказать ей о своих ночных страхах, о Кристине, ее муже… И о той единственной, женщине своей мечты, которая спала в комоде. Но Андрей не торопился, он знал, что психиатр все это может понять по-своему и упечь в дурдом, а туда ему не хотелось.
— Жалоб нет, — сказал Андрей, честными глазами глядя на врача. Жалобы у него были только на личную жизнь, но это уже не психиатру.
— Так и запишем, что жалоб не имеется, — она черкнула что-то в карточке и, подняв лицо, улыбнулась. Улыбка у нее была приветливая. — Вам, наверное, уже говорили, что у вас было сотрясение головного мозга и к тому же еще нервное истощение. Вас, конечно, подлечим медикаментами, но ведь вы должны понять: чтобы это не повторилось в будущем, вам необходимо переменить образ жизни, заниматься спортом, бросить курить… У вас провалы в памяти были?
— Да вроде нет.
— Последние дни, перед тем как в больницу попали, хорошо помните?
Андрей невольно поморщился. Он не собирался рассказывать о своих провалах психиатру, но проницательная Ирина Станиславовна это поняла.
— Ничего. Такое случается, главное, чтобы не повторялось в будущем. Вы не подумайте, что я хочу забрать вас в психушку — почему-то пациенты думают, что их всех хотят в психиатрическую больницу поместить. Вы алкоголь употребляете?..
Дверь сзади Андрея открылась, в кабинет заглянула дежурная медсестра.
— Скунс, к главврачу.
— Зайду, как освобожусь, у меня пациент, — ответила Ирина Станиславовна — Так вот, самое главное — изменить свое отношение к жизни, — продолжала она. — Вы алкоголь употребляете?
Андрей молчал. Она снова поняла его молчание по-своему.
— В вашем положении лучше исключить алкоголь и табакокурение полностью, провалы в памяти возникают оттого, что…
— Простите, ваша фамилия Скунс? — наконец выговорил он, холодея внутри, несмотря на то что пот выступил на лбу.
— Да, это моя фамилия, — приветливо улыбнулась Ирина Станиславовна, не заметив или не захотев замечать его волнения.
Андрей лихорадочно размышлял. А что, если это продолжение ужаса, вторая серия, что, если это игры Юрия Анатольевича, что, если Андрей оказался здесь по его замысловатому плану? Но если Юрий Анатольевич пожелал его изолировать, чтобы переделать в женщину, он сделал бы это по-другому. Неизвестно как, но по-другому. Выход из больницы свободный, Андрей может уйти в любой момент, он заметил, если бы его охраняли… Не-ет, это может быть простым совпадением. За две проведенные в больнице недели он пришел в себя, мог рассуждать здраво.
— Скажите, вы не лечили случайно Кристину?
— Кристину? Как ее фамилия? — рассеянно спросила Ирина Станиславовна.
— Фамилию ее я, к сожалению, не знаю, один мой знакомый…
— Ах, Кристиночка! Извините, сразу не сообразила. Помню, конечно, помню. Ко мне ее муж приводил, я в больнице имени Кащенко работаю. А вы с ней знакомы, значит.
— Немного… Она о вас рассказывала.
— Кристиночка — довольно сложный случай, из таких, когда диагноз поставить трудно, скорее всего, паранойя. Но вообще, если честно, может быть, это говорит во мне не врач, а женщина, если хотите, мать, — Ирина Станиславовна наклонилась ближе к столу, и лицо у нее сделалось заговорщическим, — но психика ее не походила на человеческую.
— Как это понимать? — поднял брови Андрей. — Так разве бывает?
— Так не бывает, но здесь случай необъяснимый. Не стану вас нагружать терминологией, проще говоря, у человека существует набор психических процессов. Так вот, у Кристиночки его не было. Она могла плакать, смеяться… но все это было словно бы запрограммировано в ней и не подлежало изменению. Вы меня понимаете?! Она словно зазомбирована на определенные действия. Может быть, я не права, но это впечатление у меня осталось. Мне никогда не попадались такие пациенты. А Юрий Анатольевич фактически сделал ее своими руками, он ей все переделал. Возможно, из-за этого в психике ее что-то сместилось, так бывает — посттравматический синдром. Она ведь буквально влюбила в себя Юрия Анатольевича. И удивительно, что она на операцию согласилась, он такие деньжищи в нее вложил. Да она просто золотая!.. Несчастный человек, так печально закончить свою жизнь… И что я с вами так разоткровенничалась?! — вдруг спохватилась Ирина Станиславовна.
Запрограммирована, — Андрей выдохнул воздух. Он был отчасти согласен с психиатром, что-то было в ее действиях не вполне адекватным. Зазвонил телефон, Ирина Станиславовна сказала в трубку: «Да-да, я иду», — захлопнула карточку Андрея.
— Ну что же, желаю выздоровления, и помните: главное — избавляйтесь от вредных привычек.
— Простите, вы сказали, что Юрий Анатольевич печально закончил свою жизнь, что вы имели в виду?
— К сожалению, сама недавно… Последние недели он стал совсем, совсем плох, часто бывал у меня на консультациях. Я даже предлагала ему госпитализацию, но он категорически отказался. Вы же знаете, теперь мы не можем делать это насильно. А жаль! Он утверждал, что за ним охотится ФСБ, что все его разговоры прослушивают… ну и прочее, все, что сопутствует маниакально-депрессивному психозу. ФСБ преследовала его якобы за книгу об идиотизме. Все из того, что он рассказывал мне об этой книге, — полнейшая ахинея. Это я скажу как психиатр. Вы читали его книгу? Я тоже. Весь тираж и рукопись книги, по его словам, были уничтожены спецслужбами, и книга эта об идиотах теперь осталась только в его голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49