Еще рано, торопиться некуда.
– Вы часто видите этого подонка Фалькони? – Это было сказано напрямик, как удар в лоб.
Мэкстон всегда гордился тем, что воспринимал неожиданное как само собой разумеющееся. Ему и сейчас это прекрасно удалось.
– Простите, – переспросил он, – кого-кого?
Майк покачал головой. У него были пронзительные глаза и рот, напоминающий ловушку. Совершенно другой человек; вовсе не тот дружелюбный и в небольших дозах симпатичный. Очень он убедительно сыграл, этот мистер Майк О'Халлорен.
– Не дурите, Ральф, – сказал О'Халлорен. – Я знаю, кто он, не хуже вас. Собственно, поэтому я здесь. Вы не единственный, кому он испортил жизнь. И вы не единственный, кто его ненавидит. Сдается мне, у вас хватит пороху кое-что сделать. Как вы смотрите на то, чтобы заработать полмиллиона долларов?
* * *
– Жаль, что я спала, когда ты вернулся домой, – сказала Анжела. – Как прошел вечер?
Они завтракали на террасе. На следующее утро Чарли отправлялся в школу, где заканчивался последний семестр. Они сидели и ждали, пока он спустится к ним.
– Превосходно, – сказал Стивен. – Полно народу, много крупных игроков. Наше дело в шляпе, дорогая! Как говорил твой отец...
– Да, говорил; – так смешно, когда ты повторяешь его словечки. Я часто думаю, как ты был добр к нему. Он был к тебе привязан.
– Он мне очень нравился, – мягко сказал Стивен. – А Анна скоро спустится?
– Еще рано. – Анжела улыбнулась ему. – Любящему папаше придется подождать, пока ее искупают и вывезут в коляске. Пойду-ка позову Чарли; он опять проспал. Мы будем скучать о нем, когда он уедет, правда?
– Правда, – согласился он. – Но через несколько недель он вернется уже насовсем. Я тогда поговорю с ним о его будущем. Анжела... пока ты здесь...
– Что? – Она уже встала, собираясь взбежать наверх, чтобы разбудить сына.
– Ральф предупредил меня, что уходит, – сказал Стивен.
Она вернулась и снова села.
– О, не может быть... почему? Когда?
Он не стал лгать ей.
– Я уже раньше знал, что он уйдет. А вчера он пришел и сказал, что не хочет ждать до конца сезона.
– И ты не пытался его уговорить? – спросила она.
Он помолчал, потом взглянул на нее.
– Нет, не пытался. Я думаю, будет лучше, если он уйдет.
– Стивен, но это не из-за той ерунды, что наговорил Чарли? Не уверяй меня, будто ты в самом деле решил... – Вид у нее был убитый.
Он поспешно сказал:
– Нет, дорогая. Может быть, он к тебе и неравнодушен – мне-то что? Дело вовсе не в этом, клянусь тебе. Он стал слишком много говорить. Упомянул фамилию Фалькони.
Она так и ахнула.
– О нет... не может быть...
– Мне об этом сказали. Мне кажется, по каким-то причинам он на меня рассердился. У него есть женщина, с которой он хороводится; он даже ей назвал мою настоящую фамилию. Сама видишь, так будет лучше.
– Да, – твердо сказала Анжела, – так лучше. Только представь, что могло бы случиться несколько месяцев назад, если бы это кое-кто услышал, если бы об этом прознали газеты...
– Верно, – сказал Стивен. – Попробую назначить на его место Франсуа, он знает, как вести дела. До конца года найду нового служащего по связям с общественностью. О нас столько трубят в газетах, что нам пока никто не нужен.
– Надеюсь, он придет попрощаться, – сказала Анжела. – Мне очень жаль, что все так грустно кончается. В нем есть что-то трогательное, я всегда это чувствовала.
– Кто это тут трогательный, мам? – Около нее стоял улыбающийся, бодрый Чарли. Красивый молодой человек, переполненный уверенностью в себе и в своем окружении.
– Я о Ральфе, – сказала она. – Он уходит.
– Я знаю. Папа сказал мне вчера вечером.
– Чарли не спал, когда я вернулся, – объяснил Стивен. – Мы с ним выпили немного, и я ему все рассказал.
– Он не трогательный, мам. Он только прикидывается, чтобы обмануть тебя. Я умираю с голоду – тут еще есть кофе? – Чарли уселся и принялся за завтрак.
– Пойду посмотрю, как там Анна. – Стивен поднялся. – Дорогая, может быть, приедешь попозже и мы с тобой сходим куда-нибудь поесть?
Она улыбнулась.
– С удовольствием, а куда мы пойдем?
– Предоставь это мне. – Он наклонился и поцеловал ее. – У меня для тебя сюрприз.
Анжела посмотрела на сына и спросила:
– За что ты ненавидишь Ральфа?
Чарли поставил на стол свою чашку кофе.
– За то, что он ненавидит папу, – спокойно ответил он. – Вот за что. К тому же мне не нравилось, как он крутится вокруг тебя, поддакивает бедняге деду – все это одно к одному. Но главное – то, как он смотрел на отца. Он думал, что я не замечаю. Он мне не нравится, и я ему не доверяю. И я рад, что он уходит. Я так и сказал вчера вечером. Нечего его жалеть, мам. Он противный тип. Можно, я съем еще круассан?
– Я и не знала, что ты такой беспощадный, – сказала мать. – Ты еще слишком молод, Чарли. Нельзя судить слишком резко.
Она встала и оставила его в одиночестве. Он кончил завтракать. Слишком уж она мягкосердечна. Если у тебя есть враг, зачем относиться к нему как к другу? Чушь какая-то. И он отправился к приятелю, чтобы поиграть в теннис.
Полмиллиона долларов. Этой ночью Мэкстон и не пытался заснуть. Он сел в машину и поехал вдоль побережья: мимо Жуан-ле-Пэн, мимо казино в Антибе, где его двоюродный дед проводил счастливые деньки перед русской революцией; мимо Ниццы, где в ресторанах и барах все еще бурлила жизнь. Он проехал Болье и маленькую рыбацкую деревню Виль-франш и направился дальше – к Муайенн-Корниш над самым Монте-Карло. Оттуда, где он остановил машину, открывался удивительный вид на Монако, на освещенные яхты в гавани, на сверкающие дворцы развлечений для богатых и на величайший из них – казино с его экстравагантной роскошью. Море походило на черный шелк с блестками лунного света. Легкий ветерок овевал лицо, а он стоял около автомобиля, глядя на этот мираж, в котором была вся его жизнь. Полмиллиона. Пятьсот тысяч долларов. За жизнь Стивена Фалькони.
Он закурил. Поначалу он пытался обратить все в шутку. Но американцу было не смешно. Он продолжал говорить, обрывая Мэкстона, когда тот пробовал возражать. Конечно, был и другой вариант: повернуться и уйти. Вовсе не обязательно было выслушивать предложение, когда речь зашла об убийстве. Необязательно было наливать себе виски и оставаться. Но он остался. И О'Халлорен знал, что он останется. Мэкстон это видел. Он видел, что американец приметил в нем то, о чем он и сам не догадывался. Ральф был готов к тому, чтобы выслушать этого человека.
Он помнит, как сказал тогда:
– Почему столько денег? Это же целое состояние. Вы могли бы нанять кого-нибудь в Марселе за несколько тысяч франков.
Но О'Халлорен, как выяснилось, знал, что делает. Никаких связей с преступным миром. Ничего такого, что могло бы навести на след его клиента. Чистое убийство, плата и билет на ближайший авиарейс из Ниццы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Вы часто видите этого подонка Фалькони? – Это было сказано напрямик, как удар в лоб.
Мэкстон всегда гордился тем, что воспринимал неожиданное как само собой разумеющееся. Ему и сейчас это прекрасно удалось.
– Простите, – переспросил он, – кого-кого?
Майк покачал головой. У него были пронзительные глаза и рот, напоминающий ловушку. Совершенно другой человек; вовсе не тот дружелюбный и в небольших дозах симпатичный. Очень он убедительно сыграл, этот мистер Майк О'Халлорен.
– Не дурите, Ральф, – сказал О'Халлорен. – Я знаю, кто он, не хуже вас. Собственно, поэтому я здесь. Вы не единственный, кому он испортил жизнь. И вы не единственный, кто его ненавидит. Сдается мне, у вас хватит пороху кое-что сделать. Как вы смотрите на то, чтобы заработать полмиллиона долларов?
* * *
– Жаль, что я спала, когда ты вернулся домой, – сказала Анжела. – Как прошел вечер?
Они завтракали на террасе. На следующее утро Чарли отправлялся в школу, где заканчивался последний семестр. Они сидели и ждали, пока он спустится к ним.
– Превосходно, – сказал Стивен. – Полно народу, много крупных игроков. Наше дело в шляпе, дорогая! Как говорил твой отец...
– Да, говорил; – так смешно, когда ты повторяешь его словечки. Я часто думаю, как ты был добр к нему. Он был к тебе привязан.
– Он мне очень нравился, – мягко сказал Стивен. – А Анна скоро спустится?
– Еще рано. – Анжела улыбнулась ему. – Любящему папаше придется подождать, пока ее искупают и вывезут в коляске. Пойду-ка позову Чарли; он опять проспал. Мы будем скучать о нем, когда он уедет, правда?
– Правда, – согласился он. – Но через несколько недель он вернется уже насовсем. Я тогда поговорю с ним о его будущем. Анжела... пока ты здесь...
– Что? – Она уже встала, собираясь взбежать наверх, чтобы разбудить сына.
– Ральф предупредил меня, что уходит, – сказал Стивен.
Она вернулась и снова села.
– О, не может быть... почему? Когда?
Он не стал лгать ей.
– Я уже раньше знал, что он уйдет. А вчера он пришел и сказал, что не хочет ждать до конца сезона.
– И ты не пытался его уговорить? – спросила она.
Он помолчал, потом взглянул на нее.
– Нет, не пытался. Я думаю, будет лучше, если он уйдет.
– Стивен, но это не из-за той ерунды, что наговорил Чарли? Не уверяй меня, будто ты в самом деле решил... – Вид у нее был убитый.
Он поспешно сказал:
– Нет, дорогая. Может быть, он к тебе и неравнодушен – мне-то что? Дело вовсе не в этом, клянусь тебе. Он стал слишком много говорить. Упомянул фамилию Фалькони.
Она так и ахнула.
– О нет... не может быть...
– Мне об этом сказали. Мне кажется, по каким-то причинам он на меня рассердился. У него есть женщина, с которой он хороводится; он даже ей назвал мою настоящую фамилию. Сама видишь, так будет лучше.
– Да, – твердо сказала Анжела, – так лучше. Только представь, что могло бы случиться несколько месяцев назад, если бы это кое-кто услышал, если бы об этом прознали газеты...
– Верно, – сказал Стивен. – Попробую назначить на его место Франсуа, он знает, как вести дела. До конца года найду нового служащего по связям с общественностью. О нас столько трубят в газетах, что нам пока никто не нужен.
– Надеюсь, он придет попрощаться, – сказала Анжела. – Мне очень жаль, что все так грустно кончается. В нем есть что-то трогательное, я всегда это чувствовала.
– Кто это тут трогательный, мам? – Около нее стоял улыбающийся, бодрый Чарли. Красивый молодой человек, переполненный уверенностью в себе и в своем окружении.
– Я о Ральфе, – сказала она. – Он уходит.
– Я знаю. Папа сказал мне вчера вечером.
– Чарли не спал, когда я вернулся, – объяснил Стивен. – Мы с ним выпили немного, и я ему все рассказал.
– Он не трогательный, мам. Он только прикидывается, чтобы обмануть тебя. Я умираю с голоду – тут еще есть кофе? – Чарли уселся и принялся за завтрак.
– Пойду посмотрю, как там Анна. – Стивен поднялся. – Дорогая, может быть, приедешь попозже и мы с тобой сходим куда-нибудь поесть?
Она улыбнулась.
– С удовольствием, а куда мы пойдем?
– Предоставь это мне. – Он наклонился и поцеловал ее. – У меня для тебя сюрприз.
Анжела посмотрела на сына и спросила:
– За что ты ненавидишь Ральфа?
Чарли поставил на стол свою чашку кофе.
– За то, что он ненавидит папу, – спокойно ответил он. – Вот за что. К тому же мне не нравилось, как он крутится вокруг тебя, поддакивает бедняге деду – все это одно к одному. Но главное – то, как он смотрел на отца. Он думал, что я не замечаю. Он мне не нравится, и я ему не доверяю. И я рад, что он уходит. Я так и сказал вчера вечером. Нечего его жалеть, мам. Он противный тип. Можно, я съем еще круассан?
– Я и не знала, что ты такой беспощадный, – сказала мать. – Ты еще слишком молод, Чарли. Нельзя судить слишком резко.
Она встала и оставила его в одиночестве. Он кончил завтракать. Слишком уж она мягкосердечна. Если у тебя есть враг, зачем относиться к нему как к другу? Чушь какая-то. И он отправился к приятелю, чтобы поиграть в теннис.
Полмиллиона долларов. Этой ночью Мэкстон и не пытался заснуть. Он сел в машину и поехал вдоль побережья: мимо Жуан-ле-Пэн, мимо казино в Антибе, где его двоюродный дед проводил счастливые деньки перед русской революцией; мимо Ниццы, где в ресторанах и барах все еще бурлила жизнь. Он проехал Болье и маленькую рыбацкую деревню Виль-франш и направился дальше – к Муайенн-Корниш над самым Монте-Карло. Оттуда, где он остановил машину, открывался удивительный вид на Монако, на освещенные яхты в гавани, на сверкающие дворцы развлечений для богатых и на величайший из них – казино с его экстравагантной роскошью. Море походило на черный шелк с блестками лунного света. Легкий ветерок овевал лицо, а он стоял около автомобиля, глядя на этот мираж, в котором была вся его жизнь. Полмиллиона. Пятьсот тысяч долларов. За жизнь Стивена Фалькони.
Он закурил. Поначалу он пытался обратить все в шутку. Но американцу было не смешно. Он продолжал говорить, обрывая Мэкстона, когда тот пробовал возражать. Конечно, был и другой вариант: повернуться и уйти. Вовсе не обязательно было выслушивать предложение, когда речь зашла об убийстве. Необязательно было наливать себе виски и оставаться. Но он остался. И О'Халлорен знал, что он останется. Мэкстон это видел. Он видел, что американец приметил в нем то, о чем он и сам не догадывался. Ральф был готов к тому, чтобы выслушать этого человека.
Он помнит, как сказал тогда:
– Почему столько денег? Это же целое состояние. Вы могли бы нанять кого-нибудь в Марселе за несколько тысяч франков.
Но О'Халлорен, как выяснилось, знал, что делает. Никаких связей с преступным миром. Ничего такого, что могло бы навести на след его клиента. Чистое убийство, плата и билет на ближайший авиарейс из Ниццы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109