С Новым годом, Анжела, берегите себя.
Он вскочил в такси, помахал всем и откинулся на спинку сиденья. Он долго тешил себя надеждой, но теперь отбросил ее навсегда.
Назад, к прежней жизни.
Он напевал песенку. Когда он был совсем маленьким, он всегда напевал, когда ему было плохо. Это утешало его.
* * *
Новогодний праздник прошел успешно. Так говорила Анжела. Стивену он показался очень скучным. Они такие безжизненные, эти англичане. Они радуются шепотом. Он старался быть обаятельным и дружелюбным со всеми и терпеливо сносил любопытствующие взгляды. Анжела выросла среди этих людей, и Чарли тоже. Он видел, как хорошо его сын ладит с мальчиками и девочками своего возраста; ему с ними интересно. Стивену они казались нудными и надутыми. Он вспоминал безудержные, шумные праздники у себя дома, где Новый год встречали криками и музыкой, все целовались и обнимались, а вокруг елки, когда било полночь, носились дети всех возрастов. Он ничего не сказал, но ему не терпелось попасть в Марокко, на солнышко. Он с намеренной точностью рассчитал срок поездки. Двенадцатое января, сказал кузен Сполетто.
В этот день он, Анжела и сын будут за тысячи миль от газет и телевидения. Фалькони в безопасности. Больше он ничего не хочет знать. Не хочет думать о Кларе и ее папаше.
Это не его дело.
* * *
В этом году Клара возненавидела Рождество. Возненавидела, ибо обычай требовал, чтобы ее семья провела праздник вместе с матерью-вдовой и всеми родственниками Бруно Сальвиатти. Они собрались в доме Альдо на большой традиционный обед, обменялись подарками и выпили за жениха и невесту. Миссис Сальвиатти была толстая, дерганая, настоящий пузырь; на нервной почве она без умолку болтала, доводя Клару до исступления. Она то и дело поглядывала на сына и говорила Кларе или Луизе: «Правда, он красивый мальчик? Так похож на отца. А какой он хороший сын...» Все они были крестьяне: тугие костюмы сковывали их движения, галстуки душили их, женщины безвкусно расфуфырены; дети раздражали ее, без удержу носились взад-вперед, поощряемые любящими родителями, вопили и путались под ногами. Клара ненавидела их и еле сдерживалась, чтобы не взорваться. Бруно вел себя с ней как собственник, то и дело лапая ее, пока она потихоньку не рявкнула, чтобы он оставил ее в покое. Ее отец был превосходным хозяином: шутка ли, Дон принимает своих будущих свойственников – мелкую сошку. Он снисходительно обращался с Бруно, который льстил ему и подлизывался, а жених выпендривался перед ней. Он подарил ей хорошее кольцо: кто-то, имея виды на будущее, одолжил ему денег. Все они слишком много ели, а некоторые и сверх меры пили. Один из престарелых дядюшек Сальвиатти заснул за столом. Альдо заметил это, и взгляд его стал холодным. Старика подняли из-за стола и уложили. Кто-то из детей расплакался от усталости и перевозбуждения. Их наперебой утешали и кудахтали над ними. Кларе казалось, что она видит кошмарный сон наяву.
Свадебные подарки прибывали. Дарили все – от самых скромных до самых уважаемых членов приглашенных «семей». Слишком много серебра и хрусталя для второго брака. Ящики вина, постельное белье и искусно вышитые скатерти, безделушки, среди которых была и ужасная, кричащая безвкусица, и несколько хороших старинных вещиц. Картина с видами старой родины. Клара не переносила сентиментальности девятнадцатого века, а Бруно обожал такие картинки и гравюры. С самого начала она сказала ему, что подобной дряни в ее доме не будет.
Свадебный наряд она заказала у Бергдорфа Гудмена. Она тщательно выбирала его, решив выглядеть как можно красивее. Какой контраст с ее первой свадьбой, когда она пошла к алтарю в девственно-белом платье, сгорая от девичьей страсти к жениху. Она стала вспоминать тот день. Прекрасное пение в церкви – первый знак, что Стивен ждет ее у алтаря. Радость званого вечера, когда все поздравляли ее, говорили, какая она красивая, как светится от счастья. Свадебный вальс в его объятиях. Теперь воспоминания не причиняли ей боли, а если и возникали, то это только подстегивало ее ненависть и укрепляло решимость выйти за человека, в котором она видела лишь средство для достижения цели. Эта цель – власть и независимость, жизнь, предварительно очищенная от всех следов чувства актом кровавой расправы с врагами.
Сквозь ткань этой будущей жизни проходила лишь одна алая нить. Агентство, которое она основала и возглавила, найдет Стивена Фалькони. Уже ищет.
* * *
О'Халлорен был счастлив. Ему нравилась его новая контора на окраине Нью-Йорка. Ему нравилось, что двое помощников занимаются повседневной слежкой – тоскливой рутиной, что столько лет была его уделом. Ему нравились батареи пишущих и копировальных машинок и диктофонов: все это говорило о деньгах и успехе, так же как название, написанное позолоченными буквами на матовой входной двери конторы. Сыскное агентство «Ас». Хозяйка сохранила это неуклюжее название. Ему нравилась молодая секретарша, сидевшая в его приемной; она называла его мистер О'Халлорен и варила ему кофе. Больше всего ему нравились деньги. Жена и дети тоже переехали и поселились с ним; почему бы и нет, спрашивал он себя, если у него приличный домик и сад в пригороде, новая машина и гараж? Он был счастлив и работал старательно, как только мог, потому что был еще и напуган.
Пугала его владелица агентства. Когда она вызывала его к себе, он сразу чувствовал присутствие ее отца, как будто тот стоит за дверью.
Он осторожно навел кое-какие справки у старых знакомых в полиции. Идти на попятную было поздно, но он считал себя вправе выяснить, кто, собственно, такие его покровители. Достаточно оказалось назвать фамилию Фалькони. Ее сразу же связали с другой, столь же одиозной – Фабрицци. У Альдо Фабрицци была дочь, которая вышла замуж за одного из Фалькони. Кто-то поджарил его в автомобиле на Юго-Восточном побережье. Из нью-йоркской полиции не присылали венков на похороны. Так же как из Флориды и Лас-Вегаса. Обе семейки порядочное дерьмо. О'Халлорен согласился. Он спрашивает просто в связи с делом, которое раскручивает.
Тогда будь поосторожнее, предупредили его знакомые. Если это связано с мафией, лучше брось. Последний частный сыщик, который хотел что-то о них разнюхать, кончил тем, что пролетел шесть этажей вниз из окна своей квартиры. От агентства тоже камня на камне не осталось.
О'Халлорен пообещал оставить это дело и сказать, чтобы клиентка поискала других идиотов. Но вернувшись в свой новый дом, он убедил себя, что ему слишком хорошо платят, чтобы он праздновал труса. До сих пор он делал все, что от него хотела черноглазая стервоза. А хотела она побольше грязи. Любой грязи. Первых клиентов она подыскала сама. Слежка, связанная с разводом;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Он вскочил в такси, помахал всем и откинулся на спинку сиденья. Он долго тешил себя надеждой, но теперь отбросил ее навсегда.
Назад, к прежней жизни.
Он напевал песенку. Когда он был совсем маленьким, он всегда напевал, когда ему было плохо. Это утешало его.
* * *
Новогодний праздник прошел успешно. Так говорила Анжела. Стивену он показался очень скучным. Они такие безжизненные, эти англичане. Они радуются шепотом. Он старался быть обаятельным и дружелюбным со всеми и терпеливо сносил любопытствующие взгляды. Анжела выросла среди этих людей, и Чарли тоже. Он видел, как хорошо его сын ладит с мальчиками и девочками своего возраста; ему с ними интересно. Стивену они казались нудными и надутыми. Он вспоминал безудержные, шумные праздники у себя дома, где Новый год встречали криками и музыкой, все целовались и обнимались, а вокруг елки, когда било полночь, носились дети всех возрастов. Он ничего не сказал, но ему не терпелось попасть в Марокко, на солнышко. Он с намеренной точностью рассчитал срок поездки. Двенадцатое января, сказал кузен Сполетто.
В этот день он, Анжела и сын будут за тысячи миль от газет и телевидения. Фалькони в безопасности. Больше он ничего не хочет знать. Не хочет думать о Кларе и ее папаше.
Это не его дело.
* * *
В этом году Клара возненавидела Рождество. Возненавидела, ибо обычай требовал, чтобы ее семья провела праздник вместе с матерью-вдовой и всеми родственниками Бруно Сальвиатти. Они собрались в доме Альдо на большой традиционный обед, обменялись подарками и выпили за жениха и невесту. Миссис Сальвиатти была толстая, дерганая, настоящий пузырь; на нервной почве она без умолку болтала, доводя Клару до исступления. Она то и дело поглядывала на сына и говорила Кларе или Луизе: «Правда, он красивый мальчик? Так похож на отца. А какой он хороший сын...» Все они были крестьяне: тугие костюмы сковывали их движения, галстуки душили их, женщины безвкусно расфуфырены; дети раздражали ее, без удержу носились взад-вперед, поощряемые любящими родителями, вопили и путались под ногами. Клара ненавидела их и еле сдерживалась, чтобы не взорваться. Бруно вел себя с ней как собственник, то и дело лапая ее, пока она потихоньку не рявкнула, чтобы он оставил ее в покое. Ее отец был превосходным хозяином: шутка ли, Дон принимает своих будущих свойственников – мелкую сошку. Он снисходительно обращался с Бруно, который льстил ему и подлизывался, а жених выпендривался перед ней. Он подарил ей хорошее кольцо: кто-то, имея виды на будущее, одолжил ему денег. Все они слишком много ели, а некоторые и сверх меры пили. Один из престарелых дядюшек Сальвиатти заснул за столом. Альдо заметил это, и взгляд его стал холодным. Старика подняли из-за стола и уложили. Кто-то из детей расплакался от усталости и перевозбуждения. Их наперебой утешали и кудахтали над ними. Кларе казалось, что она видит кошмарный сон наяву.
Свадебные подарки прибывали. Дарили все – от самых скромных до самых уважаемых членов приглашенных «семей». Слишком много серебра и хрусталя для второго брака. Ящики вина, постельное белье и искусно вышитые скатерти, безделушки, среди которых была и ужасная, кричащая безвкусица, и несколько хороших старинных вещиц. Картина с видами старой родины. Клара не переносила сентиментальности девятнадцатого века, а Бруно обожал такие картинки и гравюры. С самого начала она сказала ему, что подобной дряни в ее доме не будет.
Свадебный наряд она заказала у Бергдорфа Гудмена. Она тщательно выбирала его, решив выглядеть как можно красивее. Какой контраст с ее первой свадьбой, когда она пошла к алтарю в девственно-белом платье, сгорая от девичьей страсти к жениху. Она стала вспоминать тот день. Прекрасное пение в церкви – первый знак, что Стивен ждет ее у алтаря. Радость званого вечера, когда все поздравляли ее, говорили, какая она красивая, как светится от счастья. Свадебный вальс в его объятиях. Теперь воспоминания не причиняли ей боли, а если и возникали, то это только подстегивало ее ненависть и укрепляло решимость выйти за человека, в котором она видела лишь средство для достижения цели. Эта цель – власть и независимость, жизнь, предварительно очищенная от всех следов чувства актом кровавой расправы с врагами.
Сквозь ткань этой будущей жизни проходила лишь одна алая нить. Агентство, которое она основала и возглавила, найдет Стивена Фалькони. Уже ищет.
* * *
О'Халлорен был счастлив. Ему нравилась его новая контора на окраине Нью-Йорка. Ему нравилось, что двое помощников занимаются повседневной слежкой – тоскливой рутиной, что столько лет была его уделом. Ему нравились батареи пишущих и копировальных машинок и диктофонов: все это говорило о деньгах и успехе, так же как название, написанное позолоченными буквами на матовой входной двери конторы. Сыскное агентство «Ас». Хозяйка сохранила это неуклюжее название. Ему нравилась молодая секретарша, сидевшая в его приемной; она называла его мистер О'Халлорен и варила ему кофе. Больше всего ему нравились деньги. Жена и дети тоже переехали и поселились с ним; почему бы и нет, спрашивал он себя, если у него приличный домик и сад в пригороде, новая машина и гараж? Он был счастлив и работал старательно, как только мог, потому что был еще и напуган.
Пугала его владелица агентства. Когда она вызывала его к себе, он сразу чувствовал присутствие ее отца, как будто тот стоит за дверью.
Он осторожно навел кое-какие справки у старых знакомых в полиции. Идти на попятную было поздно, но он считал себя вправе выяснить, кто, собственно, такие его покровители. Достаточно оказалось назвать фамилию Фалькони. Ее сразу же связали с другой, столь же одиозной – Фабрицци. У Альдо Фабрицци была дочь, которая вышла замуж за одного из Фалькони. Кто-то поджарил его в автомобиле на Юго-Восточном побережье. Из нью-йоркской полиции не присылали венков на похороны. Так же как из Флориды и Лас-Вегаса. Обе семейки порядочное дерьмо. О'Халлорен согласился. Он спрашивает просто в связи с делом, которое раскручивает.
Тогда будь поосторожнее, предупредили его знакомые. Если это связано с мафией, лучше брось. Последний частный сыщик, который хотел что-то о них разнюхать, кончил тем, что пролетел шесть этажей вниз из окна своей квартиры. От агентства тоже камня на камне не осталось.
О'Халлорен пообещал оставить это дело и сказать, чтобы клиентка поискала других идиотов. Но вернувшись в свой новый дом, он убедил себя, что ему слишком хорошо платят, чтобы он праздновал труса. До сих пор он делал все, что от него хотела черноглазая стервоза. А хотела она побольше грязи. Любой грязи. Первых клиентов она подыскала сама. Слежка, связанная с разводом;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109