Но время шло, и ничего не случилось.
– Схожу в магазин, куплю еды в дорогу, – сказала она.
– Давай я пойду, – предложил сын.
– Нет, ты оставайся. Я куплю гамбургеров. И не подходи к телефону.
– Это еще почему? – спросил он.
– Потому что я сказала!
Она поспешила из комнаты, а он сделал гримасу. Никогда он не видел свою мать в таком настроении, да еще со слезами на глазах. Он снова помянул мистера Уикхема недобрым словом и мрачно уселся в последний раз посмотреть замечательный американский телик. Раздался звонок, он отодвинул защелку и открыл дверь.
– Привет, – сказал Стивен Фалькони. – А мама дома?
– Э-э... нет. Она вышла в магазин за едой. Мы уезжаем в Англию, вот ведь незадача!
– А можно, я войду и подожду?
– Да-да, конечно, входите. Я выключу телик.
– Не обращай на меня внимания, – сказал Стивен. – Сиди и смотри... Я открою, – сказал он, когда снова раздался звонок. Он открыл Анжеле дверь и сказал: – Дайте-ка это мне. – И забрал у нее сверток. Он повернулся к мальчику: – Если ты пойдешь немного погулять, Чарли, я попробую уговорить твою маму остаться в Нью-Йорке до конца каникул. Идет?
– Нет... – начала было Анжела, но Чарли подскочил от восторга.
– Еще бы! Это было бы потрясно. Пока, мам. – И, на ходу улыбнувшись Стивену, Чарли был таков.
Взглянув на уложенные чемоданы, Фалькони сказал:
– Я угадал правильно. Я так и знал, что ты захочешь улететь сегодня. Я ведь тоже неплохо знаю тебя. Прежде чем возражать, может быть, ты выслушаешь меня?
– Ты меня не остановишь, – запротестовала она. – Я все равно уеду.
– Я знаю, – сказал он. – Да, я думал об этом, Анжела. Я думал: может быть, отвезти тебя и сына во Флориду и держать там, пока ты не передумаешь. Но с тобой этот номер не пройдет. Не смотри на меня так. Иногда я рассуждаю как настоящий сицилиец, вот и все. Но это же не всерьез. Тут Америка. Никто не позволит похитить собственных жену и сына. Присядь на минутку, а? Я буду говорить коротко, обещаю тебе.
– Хорошо, если ты обещаешь уйти до того, как он вернется.
– Обещаю, – согласился он, – раз ты этого хочешь. Но давай сначала выясним это.
– Что выясним?
– Это. – Он встал и обнял ее. Она не сопротивлялась. Он был слишком силен. Она старалась сопротивляться мысленно. Он шептал ей что-то по-итальянски, целовал ее в губы, в глаза, в шею. Как тогда, на сицилийском холме много лет назад. Те же слова, то же вспыхнувшее чувство. Потом отпустил ее и тихо сказал: – Cara mia, помнишь? Я люблю тебя. Я сказал это тогда и говорю сейчас. Ты ведь не можешь солгать мне, правда? Ты тоже меня любишь.
– Да, – в отчаянии ответила она. – Но это не имеет значения. Ты можешь затащить меня в постель, но не заставишь передумать. Просто так будет труднее нам обоим.
– А если бы не мальчик, ты бы так говорила?
– Нет, – созналась Анжела. – Не говорила бы. Я все еще люблю тебя, Стивен. Не уверена, что могла бы закрыть глаза на то, чем ты занимаешься, но я бы попробовала. А с ним – нет. Никогда.
– Слезы, – сказал он, проведя кончиком пальца по ее щеке. – А знаешь, когда я впервые увидел тебя, ты плакала. Из-за того, что умер тот парнишка, Сципио. Пора мне сделать тебя счастливой, Анжелина. Иди ко мне поближе, я тебе что-то скажу. В нашей семье основная фигура – я. У меня собираются все деньги, я принимаю стратегические решения. Тебе, конечно, все равно, но пистолета у меня нет. Вчера вечером это была безумная ложь. Я подвел кой-какие итоги. У меня есть деньги, уважение, отец гордится мной. Для множества людей я – дон Стефано. Я большая шишка. У меня телохранители, готовые умереть за меня, сотня парней, которые делают все, что я им велю. После смерти отца я стану главой. Но у меня нет семьи, нет детей, нет счастья. Я ищу утешения у шлюх. Если я все это брошу, ты готова уехать со мной и начать новую жизнь? Ты, я и сын?
– Ты не сможешь, – сказала она. – Ты не сможешь этого сделать.
– Смогу. И сделаю. Если ты обещаешь, что мы будем вместе, я начну новое дело. Законное. Не имеющее отношения к «семьям». Я уже все продумал. Мы уедем из Штатов. Будем жить в Европе. Я должен сначала поговорить с отцом, но он меня любит. Когда он узнает о Чарли, он согласится. У меня есть младший брат. Он может взять дело в свои руки. Я клянусь тебе, Анжела. Клянусь честью. Ты знаешь, что это значит для сицилийца?
– Знаю, – ответила она. – Если ты так клянешься, я знаю, что ты говоришь всерьез.
– А ты поклянешься мне? – спросил он. – Поклянешься, что мы будем вместе?
Она прижала ладонь к его щеке. Это был их прежний жест нежности.
– Если ты сделаешь это ради нас, то клянусь.
– Мы будем счастливы, – пообещал он. – Моему сыну не придется стыдиться меня. А когда-нибудь, может быть, он узнает правду. И в конце концов будет гордиться своим отцом. – Он взял ее руку и задержал в своей. – Останешься в Нью-Йорке, пока я все устрою? Это будет недолго.
– Останусь, – сказала она. – Только как же моя работа?
– Никакой работы, – отрезал он. – Отныне о вас забочусь я.
– А как же твоя жена? – спросила она.
– Она мне не жена. Брак недействителен. У нее на меня никаких прав. Я могу уйти хоть завтра. Поцелуй меня, Анжелина.
Позже, когда они сидели рядом, обнявшись, ее счастливое настроение вдруг омрачилось.
– А что у нее за семья? Она тоже из... этих?
– Ну конечно, – ее отец глава клана Фабрицци. Но это неважно. Я улажу все с моими и ее родителями. Это будет, конечно, стоить денег, но в конце концов все образуется. Не думай об этом. Слышишь, дорогая, звонок. Он вернулся.
Анжела остановилась у двери.
– Что мы ему скажем?
– Правду, – ответил он. – Вы остаетесь, потому что я сделал тебе лучшее предложение. Ну как, Чарли, хорошо погулял?
– Да, спасибо. – Он быстро взглянул на Фалькони. Между ними уже установилось взаимопонимание. – У вас хватило времени? Мы остаемся?
– Я сумел уговорить твою маму. Пока вы домой не едете. А вечером мы все вместе отпразднуем это событие.
* * *
Новая баба, сказала себе Клара. Она сидела в салоне красоты Элизабет Арден, ей делали чистку лица. Она смотрела на отражение в зеркале. Косметическая маска плотно прилегала к лицу; из зеркала на нее глядели только глаза, обведенные белым, как у клоуна. Кларе не требовались дорогие косметические процедуры. Кожа у нее была нежная и гладкая, как сливки. Рядом с ней за низеньким столиком сидела девушка и делала ей маникюр.
Новая женщина, настойчиво твердил внутренний голос. Он почти не бывает дома по вечерам... И тут дело не просто в траханье. Я знаю его, негодяя. На этот раз все по-другому. Он счастлив. Сегодня утром он напевал. Я слышала. Она в ярости обернулась к маникюрше.
– Вы соображаете, что делаете? Больно же!
– Извините, мадам. Пожалуйста, не двигайте рукой.
Клара знала, что другие мужчины желали ее. Те мужчины, которые понимали, что она самостоятельная женщина, а не просто племенная корова из тех, что они выбирают себе в жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Схожу в магазин, куплю еды в дорогу, – сказала она.
– Давай я пойду, – предложил сын.
– Нет, ты оставайся. Я куплю гамбургеров. И не подходи к телефону.
– Это еще почему? – спросил он.
– Потому что я сказала!
Она поспешила из комнаты, а он сделал гримасу. Никогда он не видел свою мать в таком настроении, да еще со слезами на глазах. Он снова помянул мистера Уикхема недобрым словом и мрачно уселся в последний раз посмотреть замечательный американский телик. Раздался звонок, он отодвинул защелку и открыл дверь.
– Привет, – сказал Стивен Фалькони. – А мама дома?
– Э-э... нет. Она вышла в магазин за едой. Мы уезжаем в Англию, вот ведь незадача!
– А можно, я войду и подожду?
– Да-да, конечно, входите. Я выключу телик.
– Не обращай на меня внимания, – сказал Стивен. – Сиди и смотри... Я открою, – сказал он, когда снова раздался звонок. Он открыл Анжеле дверь и сказал: – Дайте-ка это мне. – И забрал у нее сверток. Он повернулся к мальчику: – Если ты пойдешь немного погулять, Чарли, я попробую уговорить твою маму остаться в Нью-Йорке до конца каникул. Идет?
– Нет... – начала было Анжела, но Чарли подскочил от восторга.
– Еще бы! Это было бы потрясно. Пока, мам. – И, на ходу улыбнувшись Стивену, Чарли был таков.
Взглянув на уложенные чемоданы, Фалькони сказал:
– Я угадал правильно. Я так и знал, что ты захочешь улететь сегодня. Я ведь тоже неплохо знаю тебя. Прежде чем возражать, может быть, ты выслушаешь меня?
– Ты меня не остановишь, – запротестовала она. – Я все равно уеду.
– Я знаю, – сказал он. – Да, я думал об этом, Анжела. Я думал: может быть, отвезти тебя и сына во Флориду и держать там, пока ты не передумаешь. Но с тобой этот номер не пройдет. Не смотри на меня так. Иногда я рассуждаю как настоящий сицилиец, вот и все. Но это же не всерьез. Тут Америка. Никто не позволит похитить собственных жену и сына. Присядь на минутку, а? Я буду говорить коротко, обещаю тебе.
– Хорошо, если ты обещаешь уйти до того, как он вернется.
– Обещаю, – согласился он, – раз ты этого хочешь. Но давай сначала выясним это.
– Что выясним?
– Это. – Он встал и обнял ее. Она не сопротивлялась. Он был слишком силен. Она старалась сопротивляться мысленно. Он шептал ей что-то по-итальянски, целовал ее в губы, в глаза, в шею. Как тогда, на сицилийском холме много лет назад. Те же слова, то же вспыхнувшее чувство. Потом отпустил ее и тихо сказал: – Cara mia, помнишь? Я люблю тебя. Я сказал это тогда и говорю сейчас. Ты ведь не можешь солгать мне, правда? Ты тоже меня любишь.
– Да, – в отчаянии ответила она. – Но это не имеет значения. Ты можешь затащить меня в постель, но не заставишь передумать. Просто так будет труднее нам обоим.
– А если бы не мальчик, ты бы так говорила?
– Нет, – созналась Анжела. – Не говорила бы. Я все еще люблю тебя, Стивен. Не уверена, что могла бы закрыть глаза на то, чем ты занимаешься, но я бы попробовала. А с ним – нет. Никогда.
– Слезы, – сказал он, проведя кончиком пальца по ее щеке. – А знаешь, когда я впервые увидел тебя, ты плакала. Из-за того, что умер тот парнишка, Сципио. Пора мне сделать тебя счастливой, Анжелина. Иди ко мне поближе, я тебе что-то скажу. В нашей семье основная фигура – я. У меня собираются все деньги, я принимаю стратегические решения. Тебе, конечно, все равно, но пистолета у меня нет. Вчера вечером это была безумная ложь. Я подвел кой-какие итоги. У меня есть деньги, уважение, отец гордится мной. Для множества людей я – дон Стефано. Я большая шишка. У меня телохранители, готовые умереть за меня, сотня парней, которые делают все, что я им велю. После смерти отца я стану главой. Но у меня нет семьи, нет детей, нет счастья. Я ищу утешения у шлюх. Если я все это брошу, ты готова уехать со мной и начать новую жизнь? Ты, я и сын?
– Ты не сможешь, – сказала она. – Ты не сможешь этого сделать.
– Смогу. И сделаю. Если ты обещаешь, что мы будем вместе, я начну новое дело. Законное. Не имеющее отношения к «семьям». Я уже все продумал. Мы уедем из Штатов. Будем жить в Европе. Я должен сначала поговорить с отцом, но он меня любит. Когда он узнает о Чарли, он согласится. У меня есть младший брат. Он может взять дело в свои руки. Я клянусь тебе, Анжела. Клянусь честью. Ты знаешь, что это значит для сицилийца?
– Знаю, – ответила она. – Если ты так клянешься, я знаю, что ты говоришь всерьез.
– А ты поклянешься мне? – спросил он. – Поклянешься, что мы будем вместе?
Она прижала ладонь к его щеке. Это был их прежний жест нежности.
– Если ты сделаешь это ради нас, то клянусь.
– Мы будем счастливы, – пообещал он. – Моему сыну не придется стыдиться меня. А когда-нибудь, может быть, он узнает правду. И в конце концов будет гордиться своим отцом. – Он взял ее руку и задержал в своей. – Останешься в Нью-Йорке, пока я все устрою? Это будет недолго.
– Останусь, – сказала она. – Только как же моя работа?
– Никакой работы, – отрезал он. – Отныне о вас забочусь я.
– А как же твоя жена? – спросила она.
– Она мне не жена. Брак недействителен. У нее на меня никаких прав. Я могу уйти хоть завтра. Поцелуй меня, Анжелина.
Позже, когда они сидели рядом, обнявшись, ее счастливое настроение вдруг омрачилось.
– А что у нее за семья? Она тоже из... этих?
– Ну конечно, – ее отец глава клана Фабрицци. Но это неважно. Я улажу все с моими и ее родителями. Это будет, конечно, стоить денег, но в конце концов все образуется. Не думай об этом. Слышишь, дорогая, звонок. Он вернулся.
Анжела остановилась у двери.
– Что мы ему скажем?
– Правду, – ответил он. – Вы остаетесь, потому что я сделал тебе лучшее предложение. Ну как, Чарли, хорошо погулял?
– Да, спасибо. – Он быстро взглянул на Фалькони. Между ними уже установилось взаимопонимание. – У вас хватило времени? Мы остаемся?
– Я сумел уговорить твою маму. Пока вы домой не едете. А вечером мы все вместе отпразднуем это событие.
* * *
Новая баба, сказала себе Клара. Она сидела в салоне красоты Элизабет Арден, ей делали чистку лица. Она смотрела на отражение в зеркале. Косметическая маска плотно прилегала к лицу; из зеркала на нее глядели только глаза, обведенные белым, как у клоуна. Кларе не требовались дорогие косметические процедуры. Кожа у нее была нежная и гладкая, как сливки. Рядом с ней за низеньким столиком сидела девушка и делала ей маникюр.
Новая женщина, настойчиво твердил внутренний голос. Он почти не бывает дома по вечерам... И тут дело не просто в траханье. Я знаю его, негодяя. На этот раз все по-другому. Он счастлив. Сегодня утром он напевал. Я слышала. Она в ярости обернулась к маникюрше.
– Вы соображаете, что делаете? Больно же!
– Извините, мадам. Пожалуйста, не двигайте рукой.
Клара знала, что другие мужчины желали ее. Те мужчины, которые понимали, что она самостоятельная женщина, а не просто племенная корова из тех, что они выбирают себе в жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109