В такой жизни для него больше не было радости.
Вместо этого Рочдейл нанял экипаж до Сент-Джеймс-стрит и сошел у дверей «Уайтса». Если он не может избавиться от своих мыслей при помощи женщин, возможно, игра с высокими ставками отвлечет его. Он вошел в карточный салон и увидел Кэйзенова, разговаривающего с Олдершотом и Дьюсбери. Вскоре Кэйзенов подошел к Рочдейлу.
– Ей-богу, приятель, ты выглядишь ужасно, – сказал Кэйзенов.
– Вот что делает с человеком разгульный образ жизни.
Кэйзенов махнул официанту и заказал два бренди, потом провел Рочдейла в маленькую нишу, где два джентльмена только что освободили пару потертых удобных кожаных кресел.
– Что случилось? – спросил Кэйзенов, как только они сели. – Знаешь, ты правда плохо выглядишь.
– Можешь не повторять. Честно говоря, я не только выгляжу, но и чувствую себя плохо. Грейс узнала о пари.
– Господи! Как?
– Не знаю как. Она только сказала, что слышала сплетни от кого-то из своих родственников.
Кэйзенов поморщился.
– Боже мой. Она, должно быть, в ярости.
Рочдейл повторил ему все, что наговорила ему Грейс, каждую колкость и ядовитую стрелу, которая так точно попадала в мишень.
– Когда я публично унизил Серену Андервуд, – сказал он, – я не чувствовал ни вины, ни стыда.
– Потому что она хотела поймать тебя в ловушку брака, чтобы ты дал свое имя ребенку другого мужчины.
– Даже если и так, я был причиной ее публичного позора, а мне было практически все равно. Я и не подумал терять из-за этого сон. Но на этот раз… В общем, если бы у меня было сердце, оно было бы разбито. Я не могу простить себя за то, что причинил Грейс боль. Она не хочет видеть меня, поэтому я подумываю оставить Лондон. Она живет здесь весь год, так же как и ты, поэтому я считаю, что мне навсегда придется оставить Лондон.
– Куда ты поедешь?
– Подумываю о том, чтобы вернуться в Беттисфонт и привести его в порядок. Может быть, я смогу найти архитектора, чтобы построить новый дом. Я смогу заниматься там своими конюшнями.
– Ты удивляешь меня, Рочдейл. Я думал, что ты не собираешься возвращаться в Беттисфонт.
Образ официантки, которой он недавно отказал, промелькнул в голове, и Рочдейл понял, что это не единственная часть жизни, от которой он готов сейчас отказаться.
– Я завязал с этой жизнью. Пришло время возвращаться домой.
И никогда больше не видеть Грейс.
Вильгельмина посоветовала Грейс как можно чаще ходить на светские мероприятия, важно, чтобы ее видели на публике, нужно хорошо проводить время и вести себя так, будто ничего не случилось. Потому что наверняка не только Маргарет Бамфриз слышала сплетни о пари Рочдейла. Если Грейс будет вести себя как обычно, говорила Вильгельмина, ее достаточно прочная репутация выдержит любые сплетни. Поэтому Грейс так и поступала. Сезон заканчивался, многие уже уехали на лето, но оставались светские вечера, которые можно посещать в любое время года.
Через неделю после столкновения с Рочдейлом Грейс приняла приглашение на карточную вечеринку в доме лорда и леди Рэймонд на Парк-лейн. В нескольких комнатах были расставлены карточные столы, а в других были сервированы столы с различными закусками и напитками, После долгой игры в вист в паре со старым лордом Хекстейблом, глухим как пень и выкрикивающим замечания к каждой игре, Грейс направилась в одну из чайных комнат, стараясь скрыться от старика. Комната называлась чайной, хотя напитки там подавались самые разнообразные. Большинство гостей, похоже, пили вино и херес, но Грейс заказала чай и направилась к столику в углу. После шумного карточного салона она смаковала эти несколько тихих минут в одиночестве. Она выпьет восстанавливающую силы чашку китайского чаю, вернется к картам и снова станет общительной.
– Ну-ну, не моя ли это благотворительница?
Грейс подняла глаза и обнаружила лорда Шина, явно пьяного, нависшего над ее столиком. Он был самым последним человеком, которого она хотела видеть. Грейс попыталась успокоиться, потому что ей ужасно хотелось дать негодяю пощечину.
– Не хочу показаться грубой, – сказала она, – но я бы предпочла побыть одна, лорд Шин. Я не желаю разговаривать с человеком, который сделал меня объектом скандального пари. – Она снова стала помешивать чай.
Шин проигнорировал ее слова и сел напротив.
– Ах, но вы должны позволить мне поблагодарить вас, миссис Марлоу. Я знал, что ваша оборона слишком тверда, чтобы ее пробить. Превосходная вы женщина. Старый Марлоу гордился бы вами. Я никогда еще не выигрывал с такой легкостью. И какой приз! Я уверен, что с Серенити выиграю Гудвудский кубок. Это лучший бриллиант в короне моих конюшен. Исключительная лошадь Серенити.
Грейс ничего не поняла.
– Вы выиграли кобылу лорда Рочдейла?
– Да. Вы не знали, что Рочдейл поставил Серенити против вашей добродетели? Ха! Я знал, что он не сможет выиграть. И теперь эта стройная кобылка проживает в стойле рядом с Альбионом, мерином, которого Рочдейл надеялся выиграть у меня. Ха! Дурак. Я видел, как она бежала в Ньюмаркете на прошлой неделе. Блестящий финиш. Наткнулся там на Рочдейла с одной из его девиц. Он, должно быть, уже тогда отказался от вас. Через два дня он доставил кобылу в мои конюшни, сказав, что я выиграл. Я знал, что выиграю. Не смог он победить вас, да?
Грейс перестала слушать его заплетающийся монолог о том, какими правильными оказались его мысли насчет нее и что она самая стойкая женщина в городе. Грейс сидела, онемев. Неудивительно, что она не слышала никаких сплетен о том, что она – любовница Рочдейла. Он проиграл пари, сказав лорду Шину, что не соблазнил ее. И пожертвовал своей любимой лошадью.
Святые небеса, он сделал это ради нее.
Грейс видела, как много эта лошадь значила для Рочдейла. Она не могла поверить, что он отказался от Серенити. Могло ли это означать, что он все-таки заботится о ней больше, чем о лошади? Грейс едва не застонала вслух. О, какой славный человек. Самый, самый лучший.
Пока лорд Шин радостно кудахтал о своем невероятном везении, Грейс поняла, что она несправедливо обидела Рочдейла, обвинив его в том, что он ни о ком и ни о чем не заботится. Он заботился. Достаточно, чтобы сделать вид, что не выиграл пари, достаточно, чтобы позволить ее репутации остаться незапятнанной, достаточно, чтобы проиграть свою лучшую лошадь кретину, сидящему напротив. И он сделал это до того, как она набросилась на него с обвинениями. Если она правильно поняла лорда Шина, Рочдейл пришел к нему на следующий день после их возвращения из Ньюмаркета. За два дня до того, как она ворвалась в его дом и наговорила ему ужасных оскорблений.
Разве могла она не любить человека, который проявил такую самоотверженность? Конечно, она не могла полностью простить его за то, что он вообще согласился на гнусное пари лорда Шина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Вместо этого Рочдейл нанял экипаж до Сент-Джеймс-стрит и сошел у дверей «Уайтса». Если он не может избавиться от своих мыслей при помощи женщин, возможно, игра с высокими ставками отвлечет его. Он вошел в карточный салон и увидел Кэйзенова, разговаривающего с Олдершотом и Дьюсбери. Вскоре Кэйзенов подошел к Рочдейлу.
– Ей-богу, приятель, ты выглядишь ужасно, – сказал Кэйзенов.
– Вот что делает с человеком разгульный образ жизни.
Кэйзенов махнул официанту и заказал два бренди, потом провел Рочдейла в маленькую нишу, где два джентльмена только что освободили пару потертых удобных кожаных кресел.
– Что случилось? – спросил Кэйзенов, как только они сели. – Знаешь, ты правда плохо выглядишь.
– Можешь не повторять. Честно говоря, я не только выгляжу, но и чувствую себя плохо. Грейс узнала о пари.
– Господи! Как?
– Не знаю как. Она только сказала, что слышала сплетни от кого-то из своих родственников.
Кэйзенов поморщился.
– Боже мой. Она, должно быть, в ярости.
Рочдейл повторил ему все, что наговорила ему Грейс, каждую колкость и ядовитую стрелу, которая так точно попадала в мишень.
– Когда я публично унизил Серену Андервуд, – сказал он, – я не чувствовал ни вины, ни стыда.
– Потому что она хотела поймать тебя в ловушку брака, чтобы ты дал свое имя ребенку другого мужчины.
– Даже если и так, я был причиной ее публичного позора, а мне было практически все равно. Я и не подумал терять из-за этого сон. Но на этот раз… В общем, если бы у меня было сердце, оно было бы разбито. Я не могу простить себя за то, что причинил Грейс боль. Она не хочет видеть меня, поэтому я подумываю оставить Лондон. Она живет здесь весь год, так же как и ты, поэтому я считаю, что мне навсегда придется оставить Лондон.
– Куда ты поедешь?
– Подумываю о том, чтобы вернуться в Беттисфонт и привести его в порядок. Может быть, я смогу найти архитектора, чтобы построить новый дом. Я смогу заниматься там своими конюшнями.
– Ты удивляешь меня, Рочдейл. Я думал, что ты не собираешься возвращаться в Беттисфонт.
Образ официантки, которой он недавно отказал, промелькнул в голове, и Рочдейл понял, что это не единственная часть жизни, от которой он готов сейчас отказаться.
– Я завязал с этой жизнью. Пришло время возвращаться домой.
И никогда больше не видеть Грейс.
Вильгельмина посоветовала Грейс как можно чаще ходить на светские мероприятия, важно, чтобы ее видели на публике, нужно хорошо проводить время и вести себя так, будто ничего не случилось. Потому что наверняка не только Маргарет Бамфриз слышала сплетни о пари Рочдейла. Если Грейс будет вести себя как обычно, говорила Вильгельмина, ее достаточно прочная репутация выдержит любые сплетни. Поэтому Грейс так и поступала. Сезон заканчивался, многие уже уехали на лето, но оставались светские вечера, которые можно посещать в любое время года.
Через неделю после столкновения с Рочдейлом Грейс приняла приглашение на карточную вечеринку в доме лорда и леди Рэймонд на Парк-лейн. В нескольких комнатах были расставлены карточные столы, а в других были сервированы столы с различными закусками и напитками, После долгой игры в вист в паре со старым лордом Хекстейблом, глухим как пень и выкрикивающим замечания к каждой игре, Грейс направилась в одну из чайных комнат, стараясь скрыться от старика. Комната называлась чайной, хотя напитки там подавались самые разнообразные. Большинство гостей, похоже, пили вино и херес, но Грейс заказала чай и направилась к столику в углу. После шумного карточного салона она смаковала эти несколько тихих минут в одиночестве. Она выпьет восстанавливающую силы чашку китайского чаю, вернется к картам и снова станет общительной.
– Ну-ну, не моя ли это благотворительница?
Грейс подняла глаза и обнаружила лорда Шина, явно пьяного, нависшего над ее столиком. Он был самым последним человеком, которого она хотела видеть. Грейс попыталась успокоиться, потому что ей ужасно хотелось дать негодяю пощечину.
– Не хочу показаться грубой, – сказала она, – но я бы предпочла побыть одна, лорд Шин. Я не желаю разговаривать с человеком, который сделал меня объектом скандального пари. – Она снова стала помешивать чай.
Шин проигнорировал ее слова и сел напротив.
– Ах, но вы должны позволить мне поблагодарить вас, миссис Марлоу. Я знал, что ваша оборона слишком тверда, чтобы ее пробить. Превосходная вы женщина. Старый Марлоу гордился бы вами. Я никогда еще не выигрывал с такой легкостью. И какой приз! Я уверен, что с Серенити выиграю Гудвудский кубок. Это лучший бриллиант в короне моих конюшен. Исключительная лошадь Серенити.
Грейс ничего не поняла.
– Вы выиграли кобылу лорда Рочдейла?
– Да. Вы не знали, что Рочдейл поставил Серенити против вашей добродетели? Ха! Я знал, что он не сможет выиграть. И теперь эта стройная кобылка проживает в стойле рядом с Альбионом, мерином, которого Рочдейл надеялся выиграть у меня. Ха! Дурак. Я видел, как она бежала в Ньюмаркете на прошлой неделе. Блестящий финиш. Наткнулся там на Рочдейла с одной из его девиц. Он, должно быть, уже тогда отказался от вас. Через два дня он доставил кобылу в мои конюшни, сказав, что я выиграл. Я знал, что выиграю. Не смог он победить вас, да?
Грейс перестала слушать его заплетающийся монолог о том, какими правильными оказались его мысли насчет нее и что она самая стойкая женщина в городе. Грейс сидела, онемев. Неудивительно, что она не слышала никаких сплетен о том, что она – любовница Рочдейла. Он проиграл пари, сказав лорду Шину, что не соблазнил ее. И пожертвовал своей любимой лошадью.
Святые небеса, он сделал это ради нее.
Грейс видела, как много эта лошадь значила для Рочдейла. Она не могла поверить, что он отказался от Серенити. Могло ли это означать, что он все-таки заботится о ней больше, чем о лошади? Грейс едва не застонала вслух. О, какой славный человек. Самый, самый лучший.
Пока лорд Шин радостно кудахтал о своем невероятном везении, Грейс поняла, что она несправедливо обидела Рочдейла, обвинив его в том, что он ни о ком и ни о чем не заботится. Он заботился. Достаточно, чтобы сделать вид, что не выиграл пари, достаточно, чтобы позволить ее репутации остаться незапятнанной, достаточно, чтобы проиграть свою лучшую лошадь кретину, сидящему напротив. И он сделал это до того, как она набросилась на него с обвинениями. Если она правильно поняла лорда Шина, Рочдейл пришел к нему на следующий день после их возвращения из Ньюмаркета. За два дня до того, как она ворвалась в его дом и наговорила ему ужасных оскорблений.
Разве могла она не любить человека, который проявил такую самоотверженность? Конечно, она не могла полностью простить его за то, что он вообще согласился на гнусное пари лорда Шина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78