Протест уже был готов сорваться с ее языка, но тут Фиона увидела непреклонность в глазах сестры: они с Симоной называли этот взгляд наполовину кремень, наполовину любовь, а все вместе что-то вроде приказа. Он молчаливо говорил, что Кэрри определила свое отношение к чему-либо и никакие мольбы, уверения или доводы ничего не изменят.
Фиона представления не имела, почему Кэролайн решила, что она должна остаться, но знала, что сопротивляться бесполезно. Позже, когда она наконец сможет сбежать и окажется дома…
Впрочем, сейчас это уже не имело значения.
Одержав молчаливую победу, Кэрри приветливо улыбнулась, поцеловала сестру в щеку, пожелала приятно провести время и легкой походкой направилась к двери.
Роуан деликатно кашлянул.
– Где ваша светлость предпочтет перекусить – в гостиной или в столовой?
Чувствуя себя загнанной в ловушку, Фиона мысленно сравнила расстояние, отделяющее комнаты, и выбрала ту, которая была ближе к кухне, чтобы слугам выпало меньше хлопот.
– В столовой, если можно, – мягко ответила она.
– Как пожелаете, леди Фиона. – Роуан поклонившись, вышел, после чего Йен повернулся к ней:
– Сожалею, что должен покинуть вас так внезапно, не показав вам всего. Я постараюсь быстро разрешить вопросы, возникшие у мистера О’Коннора.
– О, не беспокойтесь, я понимаю, что у каждого могут возникнуть дела, требующие внимания. Пожалуйста, занимайтесь ими столько времени, сколько потребуется, а я до вашего возвращения подумаю о возможных переделках в доме. – «Или о том, как хорошо было бы это все сжечь», – добавила Фиона про себя.
Казалось, Йен хотел еще что-то сказать, но лишь кивнул и быстро вышел, оставив гостью одну в роскошной и безрадостной гостиной размышлять над тем, как неудачно сложился день.
Уставившись на черный, с золотом, персидский ковер, Фиона в смятении покачала головой. Она шла сюда с намерением сыграть роль невинности, уязвленной до глубины души, предстать утонченной, благородной леди и дать герцогу понять, какое он ничтожество. Но, как это бывает с большинством неоправданных претензий, все ее хитроумные построения рассыпались в прах. Йен вошел в гостиную с таким видом, словно приготовился к самому худшему, и ее сердце сразу растаяло.
Сердясь на себя за слабость, Фиона все еще не сумела явить собой образец скромности и утонченного благородства. Правда, хотя Йен покаялся, сохраняя достоинство, все равно это была капитуляция: соглашаясь со всеми ее требованиями, он не оставил ей выбора. Вот почему Фионе пришлось проявить великодушие и дать ему еще один шанс искупить вину.
Но раз ее план начал рушиться, его следовало подправить. Приняв предложение осмотреть дом, Кэрри отрезала сестре путь к быстрому отступлению. Слуги поверили, что она приняла предложение герцога и вскоре станет хозяйкой дома. Заведя разговор о том, что она вольна все менять в его доме, Йен еще раз отважился представить дело так, словно она в конце концов согласится стать его женой. По-видимому, Кэрри тоже так думала, иначе не оставила бы ее с ним одну.
Фиона пожала плечами. Каждый волен думать что хочет, и у нее тоже есть свои соображения. Она может делать вид, что готова принять предложение Йена, но, пока не подпишет контракт, ничто не заставит ее выйти за него замуж. А она не собирается ничего подписывать, пока Йен Кэботт не докажет, что стал порядочным и по-настоящему достойным мужчиной.
Фиона смотрела на дальний конец стола, сделанного из красного дерева и сиявшего полировкой, как зеркало. К столу были придвинуты двадцать четыре стула, а всего, если считать и стоявшие у стен, стульев было тридцать шесть. Если бы ей пришлось обедать здесь вдвоем с Йеном, они могли бы обмениваться словами единственным способом – посылая друг к другу лакеев с записками.
По внешней стене зала шел ряд высоких окон, а вдоль внутренней стены располагались три огромных мраморных камина. Облицовка с затейливым рисунком, начищенные медные щипцы и другие инструменты, великолепной работы каминные экраны – все это очень впечатляло, но пламя в каминах не согревало комнату. Чай, от которого, когда Фиона наливала его в чашку, шел пар, мгновенно остыл. Еда, не важно, насколько горячей ее приносили с кухни, могла оставаться здесь теплой не более одной-двух минут.
Фиона опустила бархатный манжет и спрятала в него пальцы. Скорее всего, Йен никогда не устраивал здесь приемов. Если пригласить искусных плотников и штукатуров, столовую можно сделать уютнее, обедающие и еда не будут замерзать.
Фиона допила холодный чай, думая о том, что Йен мог бы сделать это давным-давно, а раз не сделал, то значит, не видел в этом надобности. То же самое относилось ко всему в доме, где не было ни одной комнаты, которая приглашала бы войти в нее, задержаться, получить удовольствие от жизни в ней. Комнаты выглядели слишком большими, потолки – слишком высокими, ковры и занавеси – слишком темными и тяжелыми. Красивая дорогая мебель казалась выставленной напоказ; она не располагала к спокойной беседе или к радостным встречам.
Йен сказал, что в доме нет ничего, что было бы ему дорого. В это легко поверить. Во многих отношениях, решила Фиона, этот дом является продолжением манер Йена Кэботта и его физического присутствия. Всем видны богатство и знатность, внушительные размеры, могущество и на первый взгляд все очень впечатляет, но за этим не кроется ничего, кроме пустоты и отсутствия тепла: уют и близкие отношения здесь ничего не значат.
Звяканье ключей отвлекло Фиону от печальных мыслей, и она подняла голову. Миссис Питтман стояла в дверях, держа в руках небольшую картину в серебряной раме.
– Если вы хотите побыть одна, ваша светлость, я вернусь сюда в другое время. – Миссис Питтман попятилась.
– Нет, пожалуйста, заходите. – Фиона, сделала приглашающий жест. – Чай, должно быть, еще достаточно теплый: я постаралась хорошо подоткнуть чехол вокруг чайника.
– По утрам в начале дня здесь обычно холодновато, – сказала домоправительница, садясь на стул по правую руку от Фионы и кладя картину на стол изображением вниз. – Немного лучше становится к вечеру, когда солнце нагревает стены, и тепла от каминов хватает, чтобы прогреть нижнюю часть комнаты.
Фиона согласно кивнула и, наливая чай, поделилась с домоправительницей своей идеей сделать потолок пониже.
Принимая чашку, миссис Питтман довольно улыбнулась.
– Ваша светлость, как раз на такие чудесные вещи мы надеялись, когда его светлость наконец-то решил остепениться и найти себе жену. Не могу сказать вам, как обрадовались все слуги, узнав о предстоящей свадьбе, как успокоил всех нас выбор, сделанный его светлостью.
Фиона наклонила голову:
– Спасибо, миссис Питтман. Мне приятно знать, что меня здесь ожидает теплая встреча, но формально я еще не приняла предложение его светлости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57