Правда, я не придаю большого значения формальностям, и если решусь выйти замуж за герцога, то вы станете моим самым ценным соратником во всем, что касается управления домом. Без вас я даже не буду знать, с чего начать, так как я не имею ни малейшего представления об этой деятельности и никогда не обращала внимания на то, как справляется с хозяйством моя сестра.
Миссис Питтман снова улыбнулась:
– Ваша светлость, я буду рада помочь вам, чем смогу. Должна сказать, что я много лет служу в семействе его светлости и глубоко уважаю герцога и как человека, и как хозяина. На первый взгляд он может показаться сухим и холодным, но в действительности это очень достойный человек, совсем не такой, как многие…
Миссис Питтман отставила чашку и взяла в руки то, что Фиона приняла за картину.
– Я подумала, что вам захочется взглянуть на это. – Она протянула картину гостье. – Это портрет его светлости, нарисованный моим покойным мужем много лет назад, когда мы только начинали здесь работать.
Фиона посмотрела на рисунок и почувствовала себя так, словно невидимая рука сжала ее сердце.
Тот же Йен, но в возрасте не более пяти лет. Прошедшие годы заметно изменили его лицо. Хорошо очерченные скулы, твердая челюсть и разлет бровей остались теми же, но на этом сходство между мальчиком и мужчиной заканчивалось. У мальчика на портрете были озорная улыбка и свет в глазах, говорившие не только о жизнерадостности, но об открытости и готовности любить, и этот мальчик не имел ничего общего с выдержанным, скрытным и властным мужчиной, в которого он превратился.
– Временами, – продолжала миссис Питтман, – я угадываю в его светлости что-то от этого малыша. Обычно, когда что-то удивляет его и его светлость на мгновение забывает, что он герцог, его лицо меняется. – Она вздохнула: – Каким бы непоколебимым и холодным он ни казался, этот маленький мальчик все еще остается внутри его. Думаю, его светлость вырос бы другим человеком, имей он других родителей.
Ах да, его родители! Кажется, Йен упомянул о них вчера, когда они сидели на скамейке в саду. Хотя герцог не углублялся в детали, из того, что он сказал, складывалось впечатление о несчастливом доме и несбывшихся надеждах.
У Фионы остались лишь смутные воспоминания о собственном омраченном детстве: с тех пор, как Кэролайн и Дрейтон спасли ее, счастливая память о доме и семье, в которой ее любили без всяких условий, позволяли следовать движениям сердца и предаваться мечтам, вытеснила все остальное. Но если бы не это…
– Спасибо за то, что вы показали мне портрет. – Фиона вернула рисунок домоправительнице.
– Как только я увидела вас, то сразу поняла, что вы поймете. – Миссис Питтман мягко улыбнулась и поднялась со стула, – Могу я что-нибудь сделать для вас? Может быть, сказать повару, чтобы он приготовил еще чаю?
– Вы очень добры, – вежливо ответила Фиона. – Но сейчас мне ничего не нужно.
Оставшись одна после ухода миссис Питтман, Фиона задумалась. В первый раз после встречи с Йеном она позволила себе разобраться в чувствах, которые он пробудил в ней. Нельзя отрицать, что он физически привлекателен и не только необыкновенно красив, он и великолепно сложен. Как может такой крупный мужчина двигаться так легко, с грацией кошки… К счастью, вряд ли когда-то он намеренно сделает ей больно.
Фиона не видела никакой вины Йена в том, что он против воли родителей стал изучать медицину, скорее она восхищалась его поступком. И все же что-то в нем настораживало, заставляло тревожиться… Взяв с подноса сандвич, Фиона начала отщипывать от него кусочки, перебирая свои впечатления об Йене Кэботте. Красивый. С независимым умом. Высокообразованный и интеллектуальный. Богатый и щедрый. Определенно настойчивый.
Добрый? Да, конечно. Он спас Бипса и сделал ей предложение, чтобы спасти ее репутацию. Происшествие с тетей Джейн никак не говорит об обратном: просто все сложилось крайне неудачно и осложнилось поспешностью, с которой принимались решения.
Может быть, размышляла Фиона, рассеянно беря второй сандвич, ее настороженность не имеет отношения к Йену, может быть, истоки настороженности лежат в ней самой. Так в чем же дело? Она потрясла головой и вернулась мыслями к тому времени, когда еще верила, что все в мире устроено правильно.
Ее жизнь была такой безоблачной, такой предсказуемой и удобной, пока…
Пока тетя Джейн не попросила ее пойти на бал. Тогда она ощутила руку Судьбы, ведущую ее в неизвестность. Она не сопротивлялась, никак не подозревая, что весь ее мир очень скоро перевернется вверх тормашками и медленно вывернется наизнанку.
Вздохнув, Фиона прикрыла глаза. Ну почему кругом все так сложно… и в то же время просто? Она не знала, что ждет ее дальше, но была уверена, что если согласится выйти замуж за Йена Кэботта, то больше не сможет контролировать себя, как прежде. Да, в ее жизни останутся моменты безмятежности и предсказуемости, но появятся и более необузданные чувства. Что это будет, она не могла бы сказать, но отчетливо ощущала приближение неведомых событий.
И она знала, ощущала всем своим существом, что если она выйдет замуж за Йена, новые чувства овладеют ею целиком и навсегда изменят ее. Сознание, что она может оказаться не в состоянии управлять происходящими в ней изменениями, внушало ей тревогу, даже немного пугало, но одновременно рождало в ее душе странное любопытство…
Йен шел рядом с Фионой через сад по вымощенной камнями дорожке, сцепив руки за спиной и не отрывая взгляда от тропинки перед собой. Он понимал, что оставаться наедине с ней сейчас не вполне удобно; к тому же телесные повреждения, бессонная ночь и день, когда потребовалось принимать неожиданные решения, окончательно изнурили его. Он больше не был в состоянии рассуждать здраво, потому что дошел до точки и слишком устал, был совершенно сбит с толку неожиданными переменами, произошедшими в его жизни за последние два дня.
По небу быстро двигались облака, холодный ветер гулял по саду, и Фиоиа глубже запахнула черную накидку, заставив Йена пожалеть, что ей пришла в голову мысль захватить накидку. Если бы не это, он мог бы предложить ей свой пиджак, а заодно получил бы повод начать разговор.
– Я уверена, – заметила Фиона, явно ощущая неловкость их молчания, – что Кэролайн знает латинские названия всех этих растений и их особенности. У нее необыкновенные способности ко всему, что связано с созданием живописной среды.
Йен остановился, рассматривая листовую почку.
– Вы тоже любите работать в саду?
– Боюсь, я гораздо меньше знаю и гораздо менее пунктуальна, чем Кэрри: она не устает строить планы, делать зарисовки и без конца останавливается, чтобы прикинуть, что у нее получается. Я работаю в саду, потому что мне нравится ощущать запах свежевскопанной земли, трогать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Миссис Питтман снова улыбнулась:
– Ваша светлость, я буду рада помочь вам, чем смогу. Должна сказать, что я много лет служу в семействе его светлости и глубоко уважаю герцога и как человека, и как хозяина. На первый взгляд он может показаться сухим и холодным, но в действительности это очень достойный человек, совсем не такой, как многие…
Миссис Питтман отставила чашку и взяла в руки то, что Фиона приняла за картину.
– Я подумала, что вам захочется взглянуть на это. – Она протянула картину гостье. – Это портрет его светлости, нарисованный моим покойным мужем много лет назад, когда мы только начинали здесь работать.
Фиона посмотрела на рисунок и почувствовала себя так, словно невидимая рука сжала ее сердце.
Тот же Йен, но в возрасте не более пяти лет. Прошедшие годы заметно изменили его лицо. Хорошо очерченные скулы, твердая челюсть и разлет бровей остались теми же, но на этом сходство между мальчиком и мужчиной заканчивалось. У мальчика на портрете были озорная улыбка и свет в глазах, говорившие не только о жизнерадостности, но об открытости и готовности любить, и этот мальчик не имел ничего общего с выдержанным, скрытным и властным мужчиной, в которого он превратился.
– Временами, – продолжала миссис Питтман, – я угадываю в его светлости что-то от этого малыша. Обычно, когда что-то удивляет его и его светлость на мгновение забывает, что он герцог, его лицо меняется. – Она вздохнула: – Каким бы непоколебимым и холодным он ни казался, этот маленький мальчик все еще остается внутри его. Думаю, его светлость вырос бы другим человеком, имей он других родителей.
Ах да, его родители! Кажется, Йен упомянул о них вчера, когда они сидели на скамейке в саду. Хотя герцог не углублялся в детали, из того, что он сказал, складывалось впечатление о несчастливом доме и несбывшихся надеждах.
У Фионы остались лишь смутные воспоминания о собственном омраченном детстве: с тех пор, как Кэролайн и Дрейтон спасли ее, счастливая память о доме и семье, в которой ее любили без всяких условий, позволяли следовать движениям сердца и предаваться мечтам, вытеснила все остальное. Но если бы не это…
– Спасибо за то, что вы показали мне портрет. – Фиона вернула рисунок домоправительнице.
– Как только я увидела вас, то сразу поняла, что вы поймете. – Миссис Питтман мягко улыбнулась и поднялась со стула, – Могу я что-нибудь сделать для вас? Может быть, сказать повару, чтобы он приготовил еще чаю?
– Вы очень добры, – вежливо ответила Фиона. – Но сейчас мне ничего не нужно.
Оставшись одна после ухода миссис Питтман, Фиона задумалась. В первый раз после встречи с Йеном она позволила себе разобраться в чувствах, которые он пробудил в ней. Нельзя отрицать, что он физически привлекателен и не только необыкновенно красив, он и великолепно сложен. Как может такой крупный мужчина двигаться так легко, с грацией кошки… К счастью, вряд ли когда-то он намеренно сделает ей больно.
Фиона не видела никакой вины Йена в том, что он против воли родителей стал изучать медицину, скорее она восхищалась его поступком. И все же что-то в нем настораживало, заставляло тревожиться… Взяв с подноса сандвич, Фиона начала отщипывать от него кусочки, перебирая свои впечатления об Йене Кэботте. Красивый. С независимым умом. Высокообразованный и интеллектуальный. Богатый и щедрый. Определенно настойчивый.
Добрый? Да, конечно. Он спас Бипса и сделал ей предложение, чтобы спасти ее репутацию. Происшествие с тетей Джейн никак не говорит об обратном: просто все сложилось крайне неудачно и осложнилось поспешностью, с которой принимались решения.
Может быть, размышляла Фиона, рассеянно беря второй сандвич, ее настороженность не имеет отношения к Йену, может быть, истоки настороженности лежат в ней самой. Так в чем же дело? Она потрясла головой и вернулась мыслями к тому времени, когда еще верила, что все в мире устроено правильно.
Ее жизнь была такой безоблачной, такой предсказуемой и удобной, пока…
Пока тетя Джейн не попросила ее пойти на бал. Тогда она ощутила руку Судьбы, ведущую ее в неизвестность. Она не сопротивлялась, никак не подозревая, что весь ее мир очень скоро перевернется вверх тормашками и медленно вывернется наизнанку.
Вздохнув, Фиона прикрыла глаза. Ну почему кругом все так сложно… и в то же время просто? Она не знала, что ждет ее дальше, но была уверена, что если согласится выйти замуж за Йена Кэботта, то больше не сможет контролировать себя, как прежде. Да, в ее жизни останутся моменты безмятежности и предсказуемости, но появятся и более необузданные чувства. Что это будет, она не могла бы сказать, но отчетливо ощущала приближение неведомых событий.
И она знала, ощущала всем своим существом, что если она выйдет замуж за Йена, новые чувства овладеют ею целиком и навсегда изменят ее. Сознание, что она может оказаться не в состоянии управлять происходящими в ней изменениями, внушало ей тревогу, даже немного пугало, но одновременно рождало в ее душе странное любопытство…
Йен шел рядом с Фионой через сад по вымощенной камнями дорожке, сцепив руки за спиной и не отрывая взгляда от тропинки перед собой. Он понимал, что оставаться наедине с ней сейчас не вполне удобно; к тому же телесные повреждения, бессонная ночь и день, когда потребовалось принимать неожиданные решения, окончательно изнурили его. Он больше не был в состоянии рассуждать здраво, потому что дошел до точки и слишком устал, был совершенно сбит с толку неожиданными переменами, произошедшими в его жизни за последние два дня.
По небу быстро двигались облака, холодный ветер гулял по саду, и Фиоиа глубже запахнула черную накидку, заставив Йена пожалеть, что ей пришла в голову мысль захватить накидку. Если бы не это, он мог бы предложить ей свой пиджак, а заодно получил бы повод начать разговор.
– Я уверена, – заметила Фиона, явно ощущая неловкость их молчания, – что Кэролайн знает латинские названия всех этих растений и их особенности. У нее необыкновенные способности ко всему, что связано с созданием живописной среды.
Йен остановился, рассматривая листовую почку.
– Вы тоже любите работать в саду?
– Боюсь, я гораздо меньше знаю и гораздо менее пунктуальна, чем Кэрри: она не устает строить планы, делать зарисовки и без конца останавливается, чтобы прикинуть, что у нее получается. Я работаю в саду, потому что мне нравится ощущать запах свежевскопанной земли, трогать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57