Ее нужно пожевать, прежде чем идти куда-нибудь.
Йен кивнул.
– Как ваши занятия с леди Райленд? – Взглянув вниз на рычащего пса, Йен невольно сравнил его с исчадием ада. – Держу пари, что этот пес принадлежал портному, – проворчал он. – И портной научил его рвать брюки, чтобы не остаться без работы.
Шарлотта щелкнула пальцами:
– К ноге, Джек!
Пес сразу же выпустил то, что осталось от брюк, и потрусил к ее креслу. Сев сбоку от кресла, он оттуда скалился на Йена.
– Занятия проходят вполне успешно. Значительно успешнее, чем день, проведенный вами с леди Фионой.
Ого, а она, по-видимому, хорошо осведомлена…
– Вы говорили с ней после?
– Нет. Фиона все это время находилась в доме другой своей сестры. Леди Райленд сказала, что вид ее был ужасен.
«Ужасен?»
– В каком смысле ужасен?
– Она плакала, ходила мрачная, швырялась вещами, не ела, ни с кем не разговаривала, не выходила из своей комнаты. Леди Райленд дала Фионе три дня на то, чтобы она сама попыталась прийти в чувство, после чего намерена взять все в свои руки.
– Но три дня уже прошли. Вы имеете хоть какое-то представление о том, что леди Райленд намерена делать?
– Она сказала, что этим утром собирается заставить Фиону возвратиться домой и заняться делами. Не думаю, что люди часто говорят леди Райленд «нет». Я сегодня осталась дома, потому что хотела помочь в случае, если все пойдет плохо.
– Как вы считаете, если я приду туда, они меня впустят или пристрелят прямо на пороге?
– Не знаю, Йен. Когда леди Райленд узнала, что вы пытались утопить свою печаль в вине, она пробормотала что-то насчёт типичных мужчин. А когда лорд Райленд сказал, что хочет пропустить рюмочку-другую в знак сочувствия, леди Райленд бросила на него этот свой знаменитый взгляд.
– Они таки позволят мне войти, – предположил Йен с облегчением. – Они разрешат мне попытаться.
– Хотелось бы верить. Только, пожалуйста, не испортите все на этот раз. Я обожаю Фиону и не позволю ее обижать.
– Я тоже ее люблю.
– Тогда вы должны показать ей это.
– Правильно, вот только как?
Он ведь уже пытался – с помощью безделушек, которые сейчас загромождали его гостиную. Наверное, будучи пьяным, он не смог отыскать то, что Фиона действительно хотела бы получить от него. Что, если ему не удастся и в трезвом состоянии…
– У вас есть какие-нибудь идеи? Может быть, Фиона упоминала что-нибудь, чего бы ей очень хотелось?
– К сожалению, я ничего не могу придумать. Я только слышала, как Фиона говорила, что хотела бы больше времени проводить с вами и…
– Спасибо, Шарлотта. – Йен пошел к двери. – Если вы придумаете что-нибудь, я еще буду здесь какое-то время: мне все же нужно заниматься делами и просмотреть документы, которые накопились за эти дни.
– Не забудьте про листья перечной мяты.
– Конечно, я нарву их прямо сейчас. – Свернув в сторону кухни, Йен направился к двери, ведущей в маленький огород, на котором выращивались полезные травы.
Время у него еще есть. Для чего? Вот это действительно вопрос. Он любит Фиону всем сердцем, но, черт возьми, ему надо лечить людей и строить больницу. Не может же он все время проводить дома, мечтательно глядя в глаза жены! Да и ей это надоест максимум через неделю.
Неожиданно Йен остановился, пораженный простотой внезапно пришедшей ему в голову мысли. Пробормотав «Ну и болван!», он круто повернулся и направился в свой кабинет.
Натягивая перчатки, Симона помедлила у дверей зимнего сада.
– Не можешь же ты прятаться вечно!
– Отчего же? И могу. – Фиона не торопясь вернулась к прерванному занятию и продолжила наполнять птичьи кормушки.
– Рано или поздно Йен протрезвеет и заявится сюда.
– Не думаю, – возразила Фиона. – Я написала ему, когда отсылала назад его подарки, и попросила не тратить зря время.
– В самом деле? Должно быть, он не получил твоего письма.
Фиона, нахмурившись, обернулась и увидела, что Симона уступает кому-то дорогу.
– Здравствуйте, ваша светлость! Прекрасная ночь для примирения, не так ли?
Фиона не слышала, что ответил Йен, потому что в этот момент в мире существовал один-единственный звук – оглушительное биение ее сердца. Потом она увидела, как пошевелились его губы и он слегка поклонился Симоне, после чего перевел взгляд на нее.
Фиона замерла. Несмотря на все, что диктовал ей разум, она по-прежнему любила его всей душой и сердцем, навеки.
Пока Йен шел к ней, Фиона не отрываясь смотрела вниз, на каменные плиты. Потом она прерывисто втянула в себя воздух и, закрыв глаза, сделала еще один вдох. Она должна быть сильной, выстоять перед искушением поддаться слепой надежде и поступить так, как будет лучше для них обоих. Одной ее любви недостаточно, чтобы построить счастливую жизнь для двоих.
– Фиона, я…
Утвердившись в своем решении, Фиона постаралась сделать так, чтобы ее улыбка выглядела невозмутимой и уверенной. Подняв голову, она неподвижно уставилась на вторую пуговицу его рубашки.
– Я здесь, – смущенно продолжал Йен, – чтобы извиниться за свое поведение и за все, что наговорил в тот день. В особенности я был не прав, когда неодобрительно высказался о ваших способностях.
– Спасибо. Мне следовало сразу понять, что вы беспокоились за меня.
Йен деликатно кашлянул.
– Надеюсь, вы уже простили меня за все эти нелепые подарки. Если бы мои мозги хоть чуть-чуть работали, я бы понял, что копаю себе еще более глубокую яму…
Фиона кивнула: пока все говорило в его пользу.
– У меня сложилось впечатление, что вы много пили.
– Да, пил – много и непрерывно. – Йен вздохнул. – По правде сказать, я даже не помню, что происходило со мной в последние три дня. Говорят, я почти все время находился в бессознательном состоянии.
Фиона понимала, что ей нужно сохранять дистанцию и держаться официально, но это было нелегко.
– Скажите, как может человек, находящийся в бессознательном состоянии, заказывать цветы?
– Ну…
Йен не знал, что ему делать. Не мог же он признаться, что в течение часа или около того, пока его мозг еще не совсем отказал, он позволил своему менее пьяному кузену провести его чуть не по всем магазинам Лондона.
В конце концов Йену все же пришлось открыть Фионе правду. Ее комментарий последовал незамедлительно:
– Итак, все присланное вами отражает представление Гарри о том, как следует польстить женщине, верно?
Фионе оставалось только удивляться, почему ей не пришло это на ум сразу же, как только Кэрри распахнула перед ней двери гостиной.
– Мне кажется, там все же была одна вещь, которую я выбрал сам…
– Небольшая коробочка с единственной запиской, которую вы пытались написать самостоятельно?
Йен опустил голову.
– Похоже, и с этим я не справился…
– Увы, нет.
Какое-то время Йен пристально смотрел на Фиону, затем засунул руку во внутренний карман пиджака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Йен кивнул.
– Как ваши занятия с леди Райленд? – Взглянув вниз на рычащего пса, Йен невольно сравнил его с исчадием ада. – Держу пари, что этот пес принадлежал портному, – проворчал он. – И портной научил его рвать брюки, чтобы не остаться без работы.
Шарлотта щелкнула пальцами:
– К ноге, Джек!
Пес сразу же выпустил то, что осталось от брюк, и потрусил к ее креслу. Сев сбоку от кресла, он оттуда скалился на Йена.
– Занятия проходят вполне успешно. Значительно успешнее, чем день, проведенный вами с леди Фионой.
Ого, а она, по-видимому, хорошо осведомлена…
– Вы говорили с ней после?
– Нет. Фиона все это время находилась в доме другой своей сестры. Леди Райленд сказала, что вид ее был ужасен.
«Ужасен?»
– В каком смысле ужасен?
– Она плакала, ходила мрачная, швырялась вещами, не ела, ни с кем не разговаривала, не выходила из своей комнаты. Леди Райленд дала Фионе три дня на то, чтобы она сама попыталась прийти в чувство, после чего намерена взять все в свои руки.
– Но три дня уже прошли. Вы имеете хоть какое-то представление о том, что леди Райленд намерена делать?
– Она сказала, что этим утром собирается заставить Фиону возвратиться домой и заняться делами. Не думаю, что люди часто говорят леди Райленд «нет». Я сегодня осталась дома, потому что хотела помочь в случае, если все пойдет плохо.
– Как вы считаете, если я приду туда, они меня впустят или пристрелят прямо на пороге?
– Не знаю, Йен. Когда леди Райленд узнала, что вы пытались утопить свою печаль в вине, она пробормотала что-то насчёт типичных мужчин. А когда лорд Райленд сказал, что хочет пропустить рюмочку-другую в знак сочувствия, леди Райленд бросила на него этот свой знаменитый взгляд.
– Они таки позволят мне войти, – предположил Йен с облегчением. – Они разрешат мне попытаться.
– Хотелось бы верить. Только, пожалуйста, не испортите все на этот раз. Я обожаю Фиону и не позволю ее обижать.
– Я тоже ее люблю.
– Тогда вы должны показать ей это.
– Правильно, вот только как?
Он ведь уже пытался – с помощью безделушек, которые сейчас загромождали его гостиную. Наверное, будучи пьяным, он не смог отыскать то, что Фиона действительно хотела бы получить от него. Что, если ему не удастся и в трезвом состоянии…
– У вас есть какие-нибудь идеи? Может быть, Фиона упоминала что-нибудь, чего бы ей очень хотелось?
– К сожалению, я ничего не могу придумать. Я только слышала, как Фиона говорила, что хотела бы больше времени проводить с вами и…
– Спасибо, Шарлотта. – Йен пошел к двери. – Если вы придумаете что-нибудь, я еще буду здесь какое-то время: мне все же нужно заниматься делами и просмотреть документы, которые накопились за эти дни.
– Не забудьте про листья перечной мяты.
– Конечно, я нарву их прямо сейчас. – Свернув в сторону кухни, Йен направился к двери, ведущей в маленький огород, на котором выращивались полезные травы.
Время у него еще есть. Для чего? Вот это действительно вопрос. Он любит Фиону всем сердцем, но, черт возьми, ему надо лечить людей и строить больницу. Не может же он все время проводить дома, мечтательно глядя в глаза жены! Да и ей это надоест максимум через неделю.
Неожиданно Йен остановился, пораженный простотой внезапно пришедшей ему в голову мысли. Пробормотав «Ну и болван!», он круто повернулся и направился в свой кабинет.
Натягивая перчатки, Симона помедлила у дверей зимнего сада.
– Не можешь же ты прятаться вечно!
– Отчего же? И могу. – Фиона не торопясь вернулась к прерванному занятию и продолжила наполнять птичьи кормушки.
– Рано или поздно Йен протрезвеет и заявится сюда.
– Не думаю, – возразила Фиона. – Я написала ему, когда отсылала назад его подарки, и попросила не тратить зря время.
– В самом деле? Должно быть, он не получил твоего письма.
Фиона, нахмурившись, обернулась и увидела, что Симона уступает кому-то дорогу.
– Здравствуйте, ваша светлость! Прекрасная ночь для примирения, не так ли?
Фиона не слышала, что ответил Йен, потому что в этот момент в мире существовал один-единственный звук – оглушительное биение ее сердца. Потом она увидела, как пошевелились его губы и он слегка поклонился Симоне, после чего перевел взгляд на нее.
Фиона замерла. Несмотря на все, что диктовал ей разум, она по-прежнему любила его всей душой и сердцем, навеки.
Пока Йен шел к ней, Фиона не отрываясь смотрела вниз, на каменные плиты. Потом она прерывисто втянула в себя воздух и, закрыв глаза, сделала еще один вдох. Она должна быть сильной, выстоять перед искушением поддаться слепой надежде и поступить так, как будет лучше для них обоих. Одной ее любви недостаточно, чтобы построить счастливую жизнь для двоих.
– Фиона, я…
Утвердившись в своем решении, Фиона постаралась сделать так, чтобы ее улыбка выглядела невозмутимой и уверенной. Подняв голову, она неподвижно уставилась на вторую пуговицу его рубашки.
– Я здесь, – смущенно продолжал Йен, – чтобы извиниться за свое поведение и за все, что наговорил в тот день. В особенности я был не прав, когда неодобрительно высказался о ваших способностях.
– Спасибо. Мне следовало сразу понять, что вы беспокоились за меня.
Йен деликатно кашлянул.
– Надеюсь, вы уже простили меня за все эти нелепые подарки. Если бы мои мозги хоть чуть-чуть работали, я бы понял, что копаю себе еще более глубокую яму…
Фиона кивнула: пока все говорило в его пользу.
– У меня сложилось впечатление, что вы много пили.
– Да, пил – много и непрерывно. – Йен вздохнул. – По правде сказать, я даже не помню, что происходило со мной в последние три дня. Говорят, я почти все время находился в бессознательном состоянии.
Фиона понимала, что ей нужно сохранять дистанцию и держаться официально, но это было нелегко.
– Скажите, как может человек, находящийся в бессознательном состоянии, заказывать цветы?
– Ну…
Йен не знал, что ему делать. Не мог же он признаться, что в течение часа или около того, пока его мозг еще не совсем отказал, он позволил своему менее пьяному кузену провести его чуть не по всем магазинам Лондона.
В конце концов Йену все же пришлось открыть Фионе правду. Ее комментарий последовал незамедлительно:
– Итак, все присланное вами отражает представление Гарри о том, как следует польстить женщине, верно?
Фионе оставалось только удивляться, почему ей не пришло это на ум сразу же, как только Кэрри распахнула перед ней двери гостиной.
– Мне кажется, там все же была одна вещь, которую я выбрал сам…
– Небольшая коробочка с единственной запиской, которую вы пытались написать самостоятельно?
Йен опустил голову.
– Похоже, и с этим я не справился…
– Увы, нет.
Какое-то время Йен пристально смотрел на Фиону, затем засунул руку во внутренний карман пиджака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57