Она может позволить себе быть кем-то больше, чем просто женой, больше, чем существом, заменяемым так же легко и быстро, как вакантное место в штате прислуги.
Герцогиня медленно выгнула белесую бровь.
– Молодые женщины в настоящее время слишком многого ждут от брака.
– Вероятно, они понимают, что сами по себе представляют ценность и что быть счастливыми не менее важно, чем быть замужними.
Герцогиня издала какой-то непонятный звук.
– А что будет с миром, если женщины станут предпочитать счастье замужеству?
Фиона улыбнулась:
– Мужчинам или придется намного больше платить домоправительницам, или они задумаются, как сделаться приемлемыми мужьями, после чего решат, хотят ли они приложить усилия, чтобы стать ими, или предпочтут жить в одиночестве.
Уголок рта герцогини чуть искривился.
– Забавная точка зрения.
– Если быть до конца честной, ваша светлость, – продолжила развивать свою мысль Фиона, – меня совершенно не занимает преобразование всего мира. Большинство людей вполне довольны тем, что принимают вещи такими, какие они есть. Просто для себя я хочу больше, чем роль послушной супруги, тогда как ваш сын воспитан традиционно. Его жизнь будет протекать гораздо спокойнее, если он женится на женщине, придерживающейся такого же образа мыслей, как и у него.
Герцогиня внимательно слушала, кивая, затем ровным голосом произнесла:
– Да, тут, пожалуй, вы правы.
Ах, если бы эта женщина не согласилась, сказала, что ее сын был бы счастлив, женившись на ней! Фиона незаметно вздохнула.
– Есть еще что-нибудь, что нам следовало бы обсудить, ваша светлость? – Подойдя к креслу, Фиона взяла лежащие на нем пачки денег.
– Думаю, это все.
Фиона подала деньги герцогине и наклонила голову в знак окончания разговора.
– Тогда прощайте, ваша светлость. Рада, что мы повидались.
– Прощайте. – Герцогиня повернулась и выплыла из комнаты так же величественно, как и вошла.
Фиона долго смотрела ей вслед, и на сердце у нее становилось все тяжелее. Эта женщина вовсе не была чудовищем, каким все ее считали. Да, она замкнута, холодна, чопорна, но если учесть тот мир, в котором она жила, сначала молодой женщиной, потом женой и матерью… Лед – это не всегда плохо, но как печально, что для матери Йена весна так и не наступила. Может быть, если бы им довелось какое-то время пройти по жизни вместе…
Фиона сделала глубокий вдох и выпрямилась. Нет смысла желать и надеяться, если надеждам не суждено осуществиться. К тому же предрассудки общества глубоко пронизывают жизнь, и со временем, несмотря на все ее усилия, она оказалась бы в плену у этих предрассудков и не смогла бы им противостоять. Выйдя замуж за Йена, она стала бы такой же одинокой, пустой и злобно-бессильной, как его мать, а Йен, погруженный в свои занятия, даже не заметил бы, что в ее крошечном мирке всегда царит зима. Смахнув слезы, Фиона вышла из гостиной, решив, что настала пора упаковывать присланные Йеном вещи и отсылать их обратно.
Голова Йена раскалывалась на части, и он поморщился. Определенно ему была нужна еще выпивка, но вот откуда ее взять?
– Гм…
Черт, он, кажется, не один. Кто-то явно считал, что он в состоянии открыть глаза и что-то сказать. Как гнусно с его стороны! Но возможно, это Гарри, а у Гарри может найтись бутылка виски.
Йен с трудом приоткрыл глаза, если бы не мешали ресницы… Нет, даже сквозь ресницы это был потолок его спальни, а когда шум в голове приутих, он почувствовал запах штукатурки. Значит, точно его спальня.
– Гм…
Ну что за назойливость! Впрочем, может быть, ему удастся собраться с силами, повернуть голову и взглянуть, нет ли где виски. Бог знает почему, Гарри никогда не покупает виски.
Йен просунул язык между зубами и верхней губой. Это было трудно: казалось, кто-то связал маленькие свитеры для каждого из его зубов.
– Йен!
На этот раз его глаза окончательно открылись.
Солнечный свет заливал комнату, терзая те продолжающие работать клетки мозга, которые еще оставались в его голове. Прикрыв лицо рукой, он застонал.
И тут он услышал вздох матери – тяжелый, страдальчески-раздраженный вздох.
– Где Гарри? – спросил Йен, отчаянно надеясь, что близится избавление.
– Я приказала ему убираться. Представления не имею, куда он отправился.
Этого только не хватало!
– Тогда почему вы здесь?
– Чтобы убедиться, что ты жив и тебе очень плохо.
– Так и есть. Теперь вы можете уехать.
– Нет. Я не уеду, пока не выскажу свое мнение относительно положения дел.
Боже! Однажды, появившись у ворот ада, он непременно обнаружит, что и там командует его мать.
– Начинайте. Делайте свое дело.
– Йен, прежде чем я начну, мне нужно, чтобы ты хотя бы немного протрезвел. – Герцогиня встала, и ее юбки захрустели, как будто это было нашествие саранчи. – Камердинер готовит для тебя ванну и воду для бритья. Скоро подадут хлеб с сыром и черный кофе. Когда ты примешь подобающий вид и сможешь дойти до гостиной, не рискуя сломать себе шею, я буду ждать тебя там.
Саранча захрустела по направлению к двери, потом этот хруст постепенно стих. Может быть, если он не встанет, она устанет ждать и уедет? Скорее всего нет. Возможно, она снова придет в комнату и побьет его чем-нибудь. Йен икнул.
– Коннорз! – слабым голосом позвал он.
– Я здесь, ваша светлость.
Слава Богу! Если бы ему пришлось говорить громче, у него лопнули бы мозги.
– Перережьте мне горло.
– Ванна готова, ваша светлость. Вам помочь дойти?
– Нет.
Хотя, наверное, помощь бы ему не помешала.
Йен сполз с кровати, его ноги подгибались, а чтобы обрести равновесие, он схватился за столбик кровати у изголовья. Теперь надо дождаться, когда все вокруг перестанет бешено вращаться. Может быть, попросить Коннорза довести его до ванной и помочь раздеться? Нет, лучше он дойдет сам, сам заберется в ванну или умрет, пытаясь сделать это. Последнее очень вероятно, решил Йен, отпуская столбик, и сделал первый неверный шаг…
Должно быть, так подействовала горячая вода. Или время. Или еда. Вероятнее всего вернуться в реальный мир ему помог крепкий черный кофе, и теперь уже он был способен видеть очертания этого странного мира. Мир оказался не слишком привлекательным, но Йен полагал, что там, где он только что побывал, еще хуже.
– Коннорз!
– Да, ваша светлость?
– Как долго я пребываю в таком состоянии?
– Три дня.
Три? Господи! Он ничего не помнит, кроме того, что сперва появился Гарри и предложил пойти по клубам. Желудок Йена сжался.
– Я не приводил сюда каких-нибудь женщин?
– Вы – нет, ваша светлость.
Он – нет. В каком-то смысле хорошая новость, но не совсем то, что хотелось бы услышать.
– Кто-то другой приводил женщин?
– Лорд Беттлз… Он развлекался, пока вы были плохи.
Опять этот Гарри! Что, впрочем, неудивительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Герцогиня медленно выгнула белесую бровь.
– Молодые женщины в настоящее время слишком многого ждут от брака.
– Вероятно, они понимают, что сами по себе представляют ценность и что быть счастливыми не менее важно, чем быть замужними.
Герцогиня издала какой-то непонятный звук.
– А что будет с миром, если женщины станут предпочитать счастье замужеству?
Фиона улыбнулась:
– Мужчинам или придется намного больше платить домоправительницам, или они задумаются, как сделаться приемлемыми мужьями, после чего решат, хотят ли они приложить усилия, чтобы стать ими, или предпочтут жить в одиночестве.
Уголок рта герцогини чуть искривился.
– Забавная точка зрения.
– Если быть до конца честной, ваша светлость, – продолжила развивать свою мысль Фиона, – меня совершенно не занимает преобразование всего мира. Большинство людей вполне довольны тем, что принимают вещи такими, какие они есть. Просто для себя я хочу больше, чем роль послушной супруги, тогда как ваш сын воспитан традиционно. Его жизнь будет протекать гораздо спокойнее, если он женится на женщине, придерживающейся такого же образа мыслей, как и у него.
Герцогиня внимательно слушала, кивая, затем ровным голосом произнесла:
– Да, тут, пожалуй, вы правы.
Ах, если бы эта женщина не согласилась, сказала, что ее сын был бы счастлив, женившись на ней! Фиона незаметно вздохнула.
– Есть еще что-нибудь, что нам следовало бы обсудить, ваша светлость? – Подойдя к креслу, Фиона взяла лежащие на нем пачки денег.
– Думаю, это все.
Фиона подала деньги герцогине и наклонила голову в знак окончания разговора.
– Тогда прощайте, ваша светлость. Рада, что мы повидались.
– Прощайте. – Герцогиня повернулась и выплыла из комнаты так же величественно, как и вошла.
Фиона долго смотрела ей вслед, и на сердце у нее становилось все тяжелее. Эта женщина вовсе не была чудовищем, каким все ее считали. Да, она замкнута, холодна, чопорна, но если учесть тот мир, в котором она жила, сначала молодой женщиной, потом женой и матерью… Лед – это не всегда плохо, но как печально, что для матери Йена весна так и не наступила. Может быть, если бы им довелось какое-то время пройти по жизни вместе…
Фиона сделала глубокий вдох и выпрямилась. Нет смысла желать и надеяться, если надеждам не суждено осуществиться. К тому же предрассудки общества глубоко пронизывают жизнь, и со временем, несмотря на все ее усилия, она оказалась бы в плену у этих предрассудков и не смогла бы им противостоять. Выйдя замуж за Йена, она стала бы такой же одинокой, пустой и злобно-бессильной, как его мать, а Йен, погруженный в свои занятия, даже не заметил бы, что в ее крошечном мирке всегда царит зима. Смахнув слезы, Фиона вышла из гостиной, решив, что настала пора упаковывать присланные Йеном вещи и отсылать их обратно.
Голова Йена раскалывалась на части, и он поморщился. Определенно ему была нужна еще выпивка, но вот откуда ее взять?
– Гм…
Черт, он, кажется, не один. Кто-то явно считал, что он в состоянии открыть глаза и что-то сказать. Как гнусно с его стороны! Но возможно, это Гарри, а у Гарри может найтись бутылка виски.
Йен с трудом приоткрыл глаза, если бы не мешали ресницы… Нет, даже сквозь ресницы это был потолок его спальни, а когда шум в голове приутих, он почувствовал запах штукатурки. Значит, точно его спальня.
– Гм…
Ну что за назойливость! Впрочем, может быть, ему удастся собраться с силами, повернуть голову и взглянуть, нет ли где виски. Бог знает почему, Гарри никогда не покупает виски.
Йен просунул язык между зубами и верхней губой. Это было трудно: казалось, кто-то связал маленькие свитеры для каждого из его зубов.
– Йен!
На этот раз его глаза окончательно открылись.
Солнечный свет заливал комнату, терзая те продолжающие работать клетки мозга, которые еще оставались в его голове. Прикрыв лицо рукой, он застонал.
И тут он услышал вздох матери – тяжелый, страдальчески-раздраженный вздох.
– Где Гарри? – спросил Йен, отчаянно надеясь, что близится избавление.
– Я приказала ему убираться. Представления не имею, куда он отправился.
Этого только не хватало!
– Тогда почему вы здесь?
– Чтобы убедиться, что ты жив и тебе очень плохо.
– Так и есть. Теперь вы можете уехать.
– Нет. Я не уеду, пока не выскажу свое мнение относительно положения дел.
Боже! Однажды, появившись у ворот ада, он непременно обнаружит, что и там командует его мать.
– Начинайте. Делайте свое дело.
– Йен, прежде чем я начну, мне нужно, чтобы ты хотя бы немного протрезвел. – Герцогиня встала, и ее юбки захрустели, как будто это было нашествие саранчи. – Камердинер готовит для тебя ванну и воду для бритья. Скоро подадут хлеб с сыром и черный кофе. Когда ты примешь подобающий вид и сможешь дойти до гостиной, не рискуя сломать себе шею, я буду ждать тебя там.
Саранча захрустела по направлению к двери, потом этот хруст постепенно стих. Может быть, если он не встанет, она устанет ждать и уедет? Скорее всего нет. Возможно, она снова придет в комнату и побьет его чем-нибудь. Йен икнул.
– Коннорз! – слабым голосом позвал он.
– Я здесь, ваша светлость.
Слава Богу! Если бы ему пришлось говорить громче, у него лопнули бы мозги.
– Перережьте мне горло.
– Ванна готова, ваша светлость. Вам помочь дойти?
– Нет.
Хотя, наверное, помощь бы ему не помешала.
Йен сполз с кровати, его ноги подгибались, а чтобы обрести равновесие, он схватился за столбик кровати у изголовья. Теперь надо дождаться, когда все вокруг перестанет бешено вращаться. Может быть, попросить Коннорза довести его до ванной и помочь раздеться? Нет, лучше он дойдет сам, сам заберется в ванну или умрет, пытаясь сделать это. Последнее очень вероятно, решил Йен, отпуская столбик, и сделал первый неверный шаг…
Должно быть, так подействовала горячая вода. Или время. Или еда. Вероятнее всего вернуться в реальный мир ему помог крепкий черный кофе, и теперь уже он был способен видеть очертания этого странного мира. Мир оказался не слишком привлекательным, но Йен полагал, что там, где он только что побывал, еще хуже.
– Коннорз!
– Да, ваша светлость?
– Как долго я пребываю в таком состоянии?
– Три дня.
Три? Господи! Он ничего не помнит, кроме того, что сперва появился Гарри и предложил пойти по клубам. Желудок Йена сжался.
– Я не приводил сюда каких-нибудь женщин?
– Вы – нет, ваша светлость.
Он – нет. В каком-то смысле хорошая новость, но не совсем то, что хотелось бы услышать.
– Кто-то другой приводил женщин?
– Лорд Беттлз… Он развлекался, пока вы были плохи.
Опять этот Гарри! Что, впрочем, неудивительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57