Это был удар, который мог бы свалить и быка. И он свалил его.
Мой кулак врезался в его зубы с таким треском, словно переломилась доска, и удар чуть не вышиб мне руку из плечевого сустава. Похоже было, будто я ударил в стенку. Но в отличие от стены он не остался неподвижным. Он отшатнулся назад, стукнулся спиной о переборку и сполз на кожаный диванчик у стола. Удар не смог окончательно вышибить из него дух, но духа в нем оставалось не так уж много. Я подошел к нему и ударил его ребром левой ладони по челюсти, как топором, словно хотел разрубить ее пополам. Честно говоря, мне действительно очень хотелось этого. Край ладони попал в цель, и он растянулся на полу, свалившись с дивана. Его шикарная капитанская фуражка улеглась рядом с ним, донышком книзу.
Я быстро обернулся, и кольт был у меня в руке еще до того, как я закончил поворот. Если бы кто-нибудь из команды был поблизости, он обязательно бросился бы на меня. Но никого не было видно. Я убрал револьвер, вышел из рубки и осмотрелся. Здоровяк, которого Госс назвал Чаном, снова стоял на своем посту у трапа. Двое или трое таких же парней прогуливались в разных местах по палубе, но, по всей вероятности, никто не был очевидцем только что закончившегося инцидента. Я вытер со лба внезапно выступившую испарину, сошел вниз на палубу и пошел по проходу к трапу.
И тут я заколебался. В этот момент меня больше всего интересовало, почему Госс так настойчиво утверждал, будто седого джентльмена не было здесь вчера ночью. Я мог понять, почему он пытался скрыть тот факт, что Велден присутствовал на борту «Сринагара» незадолго до своей смерти. Но к чему притворяться, будто в каюте были только он и Наварро? Зачем ему было отрицать также присутствие этого четвертого человека?
Больше чем когда-либо мне захотелось узнать, кем был этот четвертый человек, что он здесь делал прошлой ночью, в чем состоял его бизнес, рэкет, быть может? Было маловероятно, что он до сих пор находится на яхте, но не было исключено, что какой-нибудь его след мог сохраниться в каюте внизу. Коробок спичек, особый сорт сигарет, может быть, даже стакан с отпечатками его пальцев. Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, пока сам не посмотришь.
При удаче я мог рассчитывать на несколько минут, прежде чем подымется скандал, одной или двух из этих минут было бы достаточно. Я повернулся и направился к трапу, ведущему на нижнюю палубу, спустился вниз и подбежал к безымянной двери, сквозь которую я проник в каюту прошлой ночью. Она была незаперта. Я перешагнул через порог и нащупал выключатель. На этот раз каюта была пуста. Более чем пуста. Кто-то прошелся по ней с мылом, щеткой и губкой и буквально вылизал здесь каждый дюйм. Каюта чуть не блестела, так тщательно она была вычищена. Что ж, это тоже кое о чем говорило, но было очевидно, что здесь мне больше ничего не удастся узнать.
Я вышел в коридор, прошел мимо седьмой каюты, где я должен был встретиться с Эллен, и поднялся по трапу на верхнюю палубу. Еще одна пара тяжеловесов стояла, прислонившись к ролингам у штирборта, недалеко от того места, где прошлой ночью был расположен бар. Они подозрительно ощупали меня взглядом, но с места не двинулись.
Еще оставалось несколько метров все еще блестевшего квадратного настила палубы, служившего вчера танцевальной площадкой. Пересечь ее, добраться до трапа — и можно считать, что я в безопасности. Спуститься вниз по сходням, прыгнуть в моторку и "до свидания, «Сринагар»!
Но как раз в тот момент, когда я почти поверил в то, что мне это уже удалось, мышеловка захлопнулась. Позади меня голос — очень хорошо знакомый мне голос — заорал:
— Вот он! Хватайте его! Прикончите этого сукина сына!
Это был голос Госса, он оказался намного крепче, чем выглядел!
Я быстро оглянулся и увидел Госса, стоявшего в двадцати ярдах от меня. Он пошатывался на нетвердых ногах, с опухшим окровавленным лицом, наставив на меня свой указующий перст и визжа, словно взбесившийся паровой котел. Но я уже рванулся вперед. Когда я достиг края танцевальной площадки, оба тяжеловеса бросились на меня, держа кулаки наготове. Мой кольт 38-го калибра недвусмысленно им подмигнул своим черным дулом. Они остановились, переминаясь с ноги на ногу.
Я перескочил через танцевальную площадку и помчался к трапу. Чана не было видно, и я на секунду подумал, что мне, возможно, все же удастся улизнуть. Я бросился к поручням у трапа и увидел Чана в нескольких футах справа от меня, словно он специально ожидал, когда я достигну этого места. Очевидно, оно так и было, потому что пистолет он держал в кулаке.
Позади него по проходу во весь дух мчались еще трое здоровенных битюгов. Я не мог бы их всех перестрелять, но я также не думал, что эти парни собирались открывать здесь стрельбу, если, конечно, обстоятельства не заставят их прибегнуть к этому. Выстрелы на яхте могут собрать сюда половину посетителей побережья, в том числе одетых в синюю униформу.
Я решил рискнуть, повернулся и сломя голову скатился вниз по сходням трапа.
Уже на полдороге я понял, что попал в западню.
У причального мостика, где я привязал свою лодку, никакой лодки не было. Она деловито постукивала мотором ярдах в двадцати от меня, направляясь к причалу каким-то незнакомым парнем за рулем.
Я бросил ей вслед прощальный взгляд, но долго размышлять над случившимся было уже некогда. До меня отчетливо доносился топот бегущих ног, и я знал, что примерно около двух тонн грубых людей, злых людей, жаждущих побить меня, висели буквально у меня на затылке. Если бы у меня было время, я в состоянии был бы сообразить, что первым действием Чана при виде окровавленной физиономии своего босса было отрезать мне пути к бегству. Он немедленно приказал одному из парней отогнать лодку, если только она не была отогнана сразу же после того, как я поднялся на борт.
Но как раз сейчас у меня не было времени обдумывать такие мелочи. Сейчас только одна мысль раскаленным гвоздем торчала у меня в мозгу: «Здесь мне нельзя оставаться!»
Поэтому я совершил единственно логичный в моем положении поступок.
Единственно логичный, умный, правильный, мудрый поступок!
Я сделал классический прыжок, перелетел через перила трапа и бросился в воду.
Глава 9
Я шлепнулся с громким плеском и, только погрузившись футов на десять в воду, полностью осознал, что значит плавать в одежде и с револьвером в руке.
Это вообще не значило плавать. Это значило тонуть!
Я брыкался, барахтался, загребая руками, и понемногу начал двигаться вперед. Но в воде понятие «вперед» имеет много значений.
Мне казалось, что я двигаюсь вперед, но не в том направлении. Вниз. Я почувствовал холодок отчаяния и, раскрыв глаза, не увидел ничего, кроме сплошного мрака, окружавшего меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Мой кулак врезался в его зубы с таким треском, словно переломилась доска, и удар чуть не вышиб мне руку из плечевого сустава. Похоже было, будто я ударил в стенку. Но в отличие от стены он не остался неподвижным. Он отшатнулся назад, стукнулся спиной о переборку и сполз на кожаный диванчик у стола. Удар не смог окончательно вышибить из него дух, но духа в нем оставалось не так уж много. Я подошел к нему и ударил его ребром левой ладони по челюсти, как топором, словно хотел разрубить ее пополам. Честно говоря, мне действительно очень хотелось этого. Край ладони попал в цель, и он растянулся на полу, свалившись с дивана. Его шикарная капитанская фуражка улеглась рядом с ним, донышком книзу.
Я быстро обернулся, и кольт был у меня в руке еще до того, как я закончил поворот. Если бы кто-нибудь из команды был поблизости, он обязательно бросился бы на меня. Но никого не было видно. Я убрал револьвер, вышел из рубки и осмотрелся. Здоровяк, которого Госс назвал Чаном, снова стоял на своем посту у трапа. Двое или трое таких же парней прогуливались в разных местах по палубе, но, по всей вероятности, никто не был очевидцем только что закончившегося инцидента. Я вытер со лба внезапно выступившую испарину, сошел вниз на палубу и пошел по проходу к трапу.
И тут я заколебался. В этот момент меня больше всего интересовало, почему Госс так настойчиво утверждал, будто седого джентльмена не было здесь вчера ночью. Я мог понять, почему он пытался скрыть тот факт, что Велден присутствовал на борту «Сринагара» незадолго до своей смерти. Но к чему притворяться, будто в каюте были только он и Наварро? Зачем ему было отрицать также присутствие этого четвертого человека?
Больше чем когда-либо мне захотелось узнать, кем был этот четвертый человек, что он здесь делал прошлой ночью, в чем состоял его бизнес, рэкет, быть может? Было маловероятно, что он до сих пор находится на яхте, но не было исключено, что какой-нибудь его след мог сохраниться в каюте внизу. Коробок спичек, особый сорт сигарет, может быть, даже стакан с отпечатками его пальцев. Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, пока сам не посмотришь.
При удаче я мог рассчитывать на несколько минут, прежде чем подымется скандал, одной или двух из этих минут было бы достаточно. Я повернулся и направился к трапу, ведущему на нижнюю палубу, спустился вниз и подбежал к безымянной двери, сквозь которую я проник в каюту прошлой ночью. Она была незаперта. Я перешагнул через порог и нащупал выключатель. На этот раз каюта была пуста. Более чем пуста. Кто-то прошелся по ней с мылом, щеткой и губкой и буквально вылизал здесь каждый дюйм. Каюта чуть не блестела, так тщательно она была вычищена. Что ж, это тоже кое о чем говорило, но было очевидно, что здесь мне больше ничего не удастся узнать.
Я вышел в коридор, прошел мимо седьмой каюты, где я должен был встретиться с Эллен, и поднялся по трапу на верхнюю палубу. Еще одна пара тяжеловесов стояла, прислонившись к ролингам у штирборта, недалеко от того места, где прошлой ночью был расположен бар. Они подозрительно ощупали меня взглядом, но с места не двинулись.
Еще оставалось несколько метров все еще блестевшего квадратного настила палубы, служившего вчера танцевальной площадкой. Пересечь ее, добраться до трапа — и можно считать, что я в безопасности. Спуститься вниз по сходням, прыгнуть в моторку и "до свидания, «Сринагар»!
Но как раз в тот момент, когда я почти поверил в то, что мне это уже удалось, мышеловка захлопнулась. Позади меня голос — очень хорошо знакомый мне голос — заорал:
— Вот он! Хватайте его! Прикончите этого сукина сына!
Это был голос Госса, он оказался намного крепче, чем выглядел!
Я быстро оглянулся и увидел Госса, стоявшего в двадцати ярдах от меня. Он пошатывался на нетвердых ногах, с опухшим окровавленным лицом, наставив на меня свой указующий перст и визжа, словно взбесившийся паровой котел. Но я уже рванулся вперед. Когда я достиг края танцевальной площадки, оба тяжеловеса бросились на меня, держа кулаки наготове. Мой кольт 38-го калибра недвусмысленно им подмигнул своим черным дулом. Они остановились, переминаясь с ноги на ногу.
Я перескочил через танцевальную площадку и помчался к трапу. Чана не было видно, и я на секунду подумал, что мне, возможно, все же удастся улизнуть. Я бросился к поручням у трапа и увидел Чана в нескольких футах справа от меня, словно он специально ожидал, когда я достигну этого места. Очевидно, оно так и было, потому что пистолет он держал в кулаке.
Позади него по проходу во весь дух мчались еще трое здоровенных битюгов. Я не мог бы их всех перестрелять, но я также не думал, что эти парни собирались открывать здесь стрельбу, если, конечно, обстоятельства не заставят их прибегнуть к этому. Выстрелы на яхте могут собрать сюда половину посетителей побережья, в том числе одетых в синюю униформу.
Я решил рискнуть, повернулся и сломя голову скатился вниз по сходням трапа.
Уже на полдороге я понял, что попал в западню.
У причального мостика, где я привязал свою лодку, никакой лодки не было. Она деловито постукивала мотором ярдах в двадцати от меня, направляясь к причалу каким-то незнакомым парнем за рулем.
Я бросил ей вслед прощальный взгляд, но долго размышлять над случившимся было уже некогда. До меня отчетливо доносился топот бегущих ног, и я знал, что примерно около двух тонн грубых людей, злых людей, жаждущих побить меня, висели буквально у меня на затылке. Если бы у меня было время, я в состоянии был бы сообразить, что первым действием Чана при виде окровавленной физиономии своего босса было отрезать мне пути к бегству. Он немедленно приказал одному из парней отогнать лодку, если только она не была отогнана сразу же после того, как я поднялся на борт.
Но как раз сейчас у меня не было времени обдумывать такие мелочи. Сейчас только одна мысль раскаленным гвоздем торчала у меня в мозгу: «Здесь мне нельзя оставаться!»
Поэтому я совершил единственно логичный в моем положении поступок.
Единственно логичный, умный, правильный, мудрый поступок!
Я сделал классический прыжок, перелетел через перила трапа и бросился в воду.
Глава 9
Я шлепнулся с громким плеском и, только погрузившись футов на десять в воду, полностью осознал, что значит плавать в одежде и с револьвером в руке.
Это вообще не значило плавать. Это значило тонуть!
Я брыкался, барахтался, загребая руками, и понемногу начал двигаться вперед. Но в воде понятие «вперед» имеет много значений.
Мне казалось, что я двигаюсь вперед, но не в том направлении. Вниз. Я почувствовал холодок отчаяния и, раскрыв глаза, не увидел ничего, кроме сплошного мрака, окружавшего меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63