Затем его взгляд вновь вернулся на землю. Нестор провёл мулов ярдов на десять дальше, ногой выворотил ещё один камень из почвы и всмотрелся в него. Потом перевернул третий камень. Четвёртый. Всё было коэзитом — плато было им практически вымощено.
Вблизи границы снежной равнины, прямо на поверхности тундры, лежал ледниковый эрратический валун. Масангкэй подвёл мулов к камню и привязал к нему животных. Затем, двигаясь как можно медленнее и осмотрительнее, пошёл обратно по плато, поднимая камни, выворачивая землю ботинками, зарисовывая в памяти распределение коэзита. Оно было невероятным и превышало самые радужные его надежды.
Нестор добрался до этого острова со взглядами реалиста. Из личного опыта он знал, что местные легенды редко дают плоды. Масангкэй вспомнил пыльную библиотеку музея, где впервые узнал о легенде «Ханукса»: запах рассыпающейся на куски антропологической монографии, увядающие зарисовки культурного наследия — и самих, давно уже ушедших, индейцев. Он почти не волновался: мыс Горн так чертовски далёк от Нью-Йорка. К тому же в прошлом инстинкты частенько его подводили. Но вот он здесь.
И нашёл приз, который даётся всего раз в жизни.
Масангкэй глубоко вдохнул: он загадывал слишком далеко вперёд. Вернувшись назад к валуну, склонился к брюху ведущего мула. Торопливо распутал ромбовидный узел, потянул за пеньковую верёвку и вытащил из мешка деревянные коробки. Открыл крышку одной из них, вытянул длинный куль и положил его на землю. Извлёк из последнего шесть алюминиевых цилиндров, небольшую компьютерную клавиатуру, монитор, кожаный ремень, две металлические сферы и никель-кадмиевую батарею. По-турецки сидя на земле, Нестор собрал из этой всячины алюминиевый прут пятнадцати футов длиной, со сферическими выступами на каждом конце. Приладил компьютер к центру прута, пристегнул его кожаным ремнём и опустил батарею в разъём на одном конце. Встал, с удовлетворением оглядывая высокотехнологичный прибор, вопиющее несоответствие грязному обозу. То был электромагнитный томографический сканер, ценой свыше пятидесяти тысяч долларов — десять тысяч наличными, остальное — в рассрочку. Рассрочка висела тяжким грузом поверх всех остальных долгов. Конечно, когда его замысел осуществится, он разберётся со всеми — даже со своим бывшим партнёром.
Масангкэй нажал на кнопку и подождал, пока прибор прогреется. Поднял экран на нужную высоту, надёжно перехватил ручку посередине длинного прута. Позволил весу распределиться по шее, балансируя сканер подобно тому, как циркач балансирует свой шест. Свободной рукой проверил настройки, откалибровал и обнулил инструмент — и ровным шагом пошёл по площадке, внимательно поглядывая на экран. Пока он продвигался вперёд, нагнало туману, и небо потемнело. Возле центра плато мужчина внезапно остановился.
Нестор удивлённо посмотрел на экран. Затем отрегулировал настройки и сделал ещё шаг. Снова остановился, поморщил лоб. С проклятием выключил прибор, вернулся к краю плато, заново обнулил инструмент и пошёл под прямым углом к тому пути, ко которому шёл ранее. Снова остановился. Удивление сменялось недоверием. Он отметил место двумя камнями, положенными друг на друга. Дождик моросил по лицу и плечам, но Нестор его не замечал. Нажал на кнопку, и узкая полоска бумаги вылезла из компьютера. Масангкэй внимательно смотрел на неё, не замечая как, пропитавшись влагой, капали с бумаги чернила. Дыхание участилось. Поначалу он думал, что данные ошибочны: но вот они повторились — три попытки, результаты согласуются. Он прошёлся ещё раз, быстрее, чем раньше. Вытянул ещё одну распечатку, быстро глянул на неё, затем скомкал и швырнул в карман штормовки.
После четвёртой попытки он принялся разговаривать сам с собой низким, быстрым однотонным голосом. Вернувшись к мулам, он опустил сканер на мешок и дрожащими руками развязал второй вьюк. Из-за спешки один из контейнеров упал на землю, из него посыпались ледорубы, лопаты, геологические молотки, свёрло и связка динамита. Масангкэй схватил ледоруб и лопату и побежал обратно, к центру плато. Швырнув лопату на землю, принялся лихорадочно махать ледорубом, разламывая грубую поверхность. Затем он выковырял лопатой поддавшийся гравий, отбрасывая его далеко в сторону. И дальше продолжал в том же духе, чередуя лопату с ледорубом. Мулы, с поникшими головами и наполовину закрытыми глазами, безучастно наблюдали за ним.
Масангкэй работал, а дождь всё усиливался. Мелкие лужицы собирались в самых низких местах плато. Холодный запах льда медленно смещался к северу от моря, от пролива Франклина. Слышался отдалённый раскат грозы. Любопытные чайки прилетели и кружились у него над головой, издавая крики одиночества и отчаяния.
Дыра углубилась на фут, затем на два. Под слежавшимся слоем гравия наносной песок был мягок, и его было легко отбрасывать в сторону. Холмы исчезли, спрятались за надвинувшейся завесой дождя и тумана. Масангкэй продолжал работу, постепенно избавляясь от куртки, затем от рубашки, а потом и от футболки. Одежда летела прочь из ямы, в которой он трудился. Грязь и вода смешивались с потом, который струился по его спине и груди, стекая по выпуклостям и впадинам мускулатуры. Борода промокла насквозь.
Затем Нестор с криком остановился. Припал к земле, смахивая песок и грязь с твёрдой поверхности, покоившейся под его ногами. Он позволил дождю смыть с неё последние остатки грязи.
Внезапно мужчина вздрогнул в шоке и замешательстве. Затем упал на колени, будто собираясь молиться. Благоговейно протянул свои потные руки к поверхности. Дыхание стало прерывистым, глаза дикими от изумления, пот и дождь стекали месивом с его лба. Сердце молотом билось в груди — от напряжения, возбуждения и невыразимой радости.
В этот миг взрывная волна яркого света вырвалась из продолбленного отверстия. За ней последовал необычайный гулкий рокот, который прокатился по долине, отражаясь эхом — и умирая среди далёких холмов. Оба мула на шум подняли головы. Они увидели, как небольшой клочок тумана разделился на части и медленно исчез под дождём.
Привязанные мулы безучастно отвернулись от этой сцены. На остров Одиночества спускалась ночь.
Isla Desolacion, 22-е февраля, 11:00
Длинное кожаное каноэ рассекало воды пролива, стремительно продвигаясь вперёд с приливным течением. Человек, стоявший в нём на коленях, небольшого роста и напряжённый, опытными движениями орудовал веслом, направляя каноэ поперёк зыби. Тонкий хвост дыма поднимался от коптящего костра, разложенного на влажном глиняном щитке посередине лодки.
Каноэ обогнуло чёрные рифы острова Одиночества, направилось в спокойные воды небольшой бухты и причалило к каменистому берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Вблизи границы снежной равнины, прямо на поверхности тундры, лежал ледниковый эрратический валун. Масангкэй подвёл мулов к камню и привязал к нему животных. Затем, двигаясь как можно медленнее и осмотрительнее, пошёл обратно по плато, поднимая камни, выворачивая землю ботинками, зарисовывая в памяти распределение коэзита. Оно было невероятным и превышало самые радужные его надежды.
Нестор добрался до этого острова со взглядами реалиста. Из личного опыта он знал, что местные легенды редко дают плоды. Масангкэй вспомнил пыльную библиотеку музея, где впервые узнал о легенде «Ханукса»: запах рассыпающейся на куски антропологической монографии, увядающие зарисовки культурного наследия — и самих, давно уже ушедших, индейцев. Он почти не волновался: мыс Горн так чертовски далёк от Нью-Йорка. К тому же в прошлом инстинкты частенько его подводили. Но вот он здесь.
И нашёл приз, который даётся всего раз в жизни.
Масангкэй глубоко вдохнул: он загадывал слишком далеко вперёд. Вернувшись назад к валуну, склонился к брюху ведущего мула. Торопливо распутал ромбовидный узел, потянул за пеньковую верёвку и вытащил из мешка деревянные коробки. Открыл крышку одной из них, вытянул длинный куль и положил его на землю. Извлёк из последнего шесть алюминиевых цилиндров, небольшую компьютерную клавиатуру, монитор, кожаный ремень, две металлические сферы и никель-кадмиевую батарею. По-турецки сидя на земле, Нестор собрал из этой всячины алюминиевый прут пятнадцати футов длиной, со сферическими выступами на каждом конце. Приладил компьютер к центру прута, пристегнул его кожаным ремнём и опустил батарею в разъём на одном конце. Встал, с удовлетворением оглядывая высокотехнологичный прибор, вопиющее несоответствие грязному обозу. То был электромагнитный томографический сканер, ценой свыше пятидесяти тысяч долларов — десять тысяч наличными, остальное — в рассрочку. Рассрочка висела тяжким грузом поверх всех остальных долгов. Конечно, когда его замысел осуществится, он разберётся со всеми — даже со своим бывшим партнёром.
Масангкэй нажал на кнопку и подождал, пока прибор прогреется. Поднял экран на нужную высоту, надёжно перехватил ручку посередине длинного прута. Позволил весу распределиться по шее, балансируя сканер подобно тому, как циркач балансирует свой шест. Свободной рукой проверил настройки, откалибровал и обнулил инструмент — и ровным шагом пошёл по площадке, внимательно поглядывая на экран. Пока он продвигался вперёд, нагнало туману, и небо потемнело. Возле центра плато мужчина внезапно остановился.
Нестор удивлённо посмотрел на экран. Затем отрегулировал настройки и сделал ещё шаг. Снова остановился, поморщил лоб. С проклятием выключил прибор, вернулся к краю плато, заново обнулил инструмент и пошёл под прямым углом к тому пути, ко которому шёл ранее. Снова остановился. Удивление сменялось недоверием. Он отметил место двумя камнями, положенными друг на друга. Дождик моросил по лицу и плечам, но Нестор его не замечал. Нажал на кнопку, и узкая полоска бумаги вылезла из компьютера. Масангкэй внимательно смотрел на неё, не замечая как, пропитавшись влагой, капали с бумаги чернила. Дыхание участилось. Поначалу он думал, что данные ошибочны: но вот они повторились — три попытки, результаты согласуются. Он прошёлся ещё раз, быстрее, чем раньше. Вытянул ещё одну распечатку, быстро глянул на неё, затем скомкал и швырнул в карман штормовки.
После четвёртой попытки он принялся разговаривать сам с собой низким, быстрым однотонным голосом. Вернувшись к мулам, он опустил сканер на мешок и дрожащими руками развязал второй вьюк. Из-за спешки один из контейнеров упал на землю, из него посыпались ледорубы, лопаты, геологические молотки, свёрло и связка динамита. Масангкэй схватил ледоруб и лопату и побежал обратно, к центру плато. Швырнув лопату на землю, принялся лихорадочно махать ледорубом, разламывая грубую поверхность. Затем он выковырял лопатой поддавшийся гравий, отбрасывая его далеко в сторону. И дальше продолжал в том же духе, чередуя лопату с ледорубом. Мулы, с поникшими головами и наполовину закрытыми глазами, безучастно наблюдали за ним.
Масангкэй работал, а дождь всё усиливался. Мелкие лужицы собирались в самых низких местах плато. Холодный запах льда медленно смещался к северу от моря, от пролива Франклина. Слышался отдалённый раскат грозы. Любопытные чайки прилетели и кружились у него над головой, издавая крики одиночества и отчаяния.
Дыра углубилась на фут, затем на два. Под слежавшимся слоем гравия наносной песок был мягок, и его было легко отбрасывать в сторону. Холмы исчезли, спрятались за надвинувшейся завесой дождя и тумана. Масангкэй продолжал работу, постепенно избавляясь от куртки, затем от рубашки, а потом и от футболки. Одежда летела прочь из ямы, в которой он трудился. Грязь и вода смешивались с потом, который струился по его спине и груди, стекая по выпуклостям и впадинам мускулатуры. Борода промокла насквозь.
Затем Нестор с криком остановился. Припал к земле, смахивая песок и грязь с твёрдой поверхности, покоившейся под его ногами. Он позволил дождю смыть с неё последние остатки грязи.
Внезапно мужчина вздрогнул в шоке и замешательстве. Затем упал на колени, будто собираясь молиться. Благоговейно протянул свои потные руки к поверхности. Дыхание стало прерывистым, глаза дикими от изумления, пот и дождь стекали месивом с его лба. Сердце молотом билось в груди — от напряжения, возбуждения и невыразимой радости.
В этот миг взрывная волна яркого света вырвалась из продолбленного отверстия. За ней последовал необычайный гулкий рокот, который прокатился по долине, отражаясь эхом — и умирая среди далёких холмов. Оба мула на шум подняли головы. Они увидели, как небольшой клочок тумана разделился на части и медленно исчез под дождём.
Привязанные мулы безучастно отвернулись от этой сцены. На остров Одиночества спускалась ночь.
Isla Desolacion, 22-е февраля, 11:00
Длинное кожаное каноэ рассекало воды пролива, стремительно продвигаясь вперёд с приливным течением. Человек, стоявший в нём на коленях, небольшого роста и напряжённый, опытными движениями орудовал веслом, направляя каноэ поперёк зыби. Тонкий хвост дыма поднимался от коптящего костра, разложенного на влажном глиняном щитке посередине лодки.
Каноэ обогнуло чёрные рифы острова Одиночества, направилось в спокойные воды небольшой бухты и причалило к каменистому берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124