Я с радостью их выслушаю.
– Какие тут могут быть идеи? – пожал плечами Арагон. – Нам надо продолжать двигаться, только и всего. И перестать скулить и хныкать. К сожалению, мы, люди двадцатого века, отвыкли от физических нагрузок. Те, кто жил в этих каньонах много веков назад, хорошо знали, что такое голод и жажда. Но они не знали, что такое жалобы.
Он смолк и обвел сидевших у костра темными непроницаемыми глазами.
– Приятно слышать, что мы не первые, кто страдает от жажды в этих каньонах, – усмехнулся Блейк. – И все же мне почему-то ужасно хочется пить.
Арагон устремил на него долгий пристальный взгляд.
– Полагаю, доктор Блейк, главная причина ваших страданий – не жажда, а глубокий внутренний разлад, в котором вы, возможно, сами не отдаете себе отчета.
Тот, онемев от ярости, попытался испепелить коллегу взглядом, затем с усилием поднялся и на трясущихся ногах побрел к палатке.
Нора смотрела ему вслед, и на душе у нее скребли кошки. Казавшееся таким простым и несомненным на бумаге – дорога анасази, описанная отцом, – в действительности обернулось неожиданными трудностями. А ведь главные испытания еще впереди. Если экспедиция не сбилась с маршрута, завтра они достигнут Хребта Дьявола, огромного горного кряжа. Он отделяет их систему каньонов от другой, еще более удаленной от цивилизации. Именно там спрятана Квивира. На карте хребет казался совершенно непреодолимым. Тем не менее отец как-то сумел через него перебраться. Но почему тогда он не оставил никаких знаков? Ответ напрашивался сам собой. Папа хотел сохранить местонахождение Квивиры в тайне. Теперь становилось ясно, почему и в письме отец выражался с такой туманной неопределенностью.
Люди разбредались по палаткам. Лишь Арагон задумчиво глядел в огонь да Смитбэк, привалившись спиной к камню, казалось, погрузился в дрему.
– Хорошее место для лагеря. – Рядом неожиданно опустилась Слоан. – Посмотрите, что я нашла.
Нора послушно повернула голову туда, куда указывала девушка. В нескольких шагах от них, наполовину зарытый в песок, поблескивал великолепный наконечник стрелы, выточенный из белоснежного агата с крошечными красными вкраплениями.
Бережно подобрав находку, начальница экспедиции рассмотрела ее при свете костра.
– Удивительно все-таки, как эти люди ценили красоту, – произнесла она. – Для всех своих орудий и инструментов они неизменно выбирали самые красивые материалы. Залежи этого агата находятся в Лобо-Меса, примерно в трехстах милях к юго-востоку отсюда. Трудно представить, что анасази совершали такие длительные путешествия. И все ради того, чтобы окружить себя красивыми предметами.
Нора вручила наконечник Слоан.
– Чудесная вещь, – протянула та, вертя находку в руках. Затем осторожно опустила ее в песок. – Пусть останется здесь. Может, так будет лучше.
– Несомненно, – улыбнулся Арагон. – Оставить вещь среди ее естественного окружения куда более разумно, нежели запереть в музейный шкаф.
Все погрузились в молчание, глядя на догорающие языки пламени.
– Я рада, что вы наконец-то поставили Блейка на место, – вполголоса произнесла Нора, придвинувшись к антропологу.
– Мне следовало сделать это в самом начале путешествия.
Вновь повисло молчание.
– Как вы намерены поступить с ним? – поинтересовался Арагон.
– Никак, – пожала плечами Нора. – Посмотрим, как он будет себя вести.
– Сколько я его знаю, он всегда лопался от самодовольства, – заметил антрополог. – Стоит признать, у Блейка есть на то основания – его репутация лучшего в Штатах специалиста по датировке совершенно заслуженная. Но сейчас он проявил неприглядные черты характера, которых я прежде не замечал. Полагаю, виной всему страх. Некоторые люди очень болезненно переживают отрыв от цивилизации и, оказавшись вдали от телефонов и электричества, моментально впадают в депрессию.
– Я думаю, здесь именно такой случай, – кивнула Нора. – Может, он успокоится, когда мы разобьем постоянный лагерь и наладим связь с миром.
– Надеюсь. Хотя далеко не уверен в этом.
Несколько мгновений никто не произносил ни слова.
– Итак? – раздался в тишине голос Слоан.
– Вы о чем?
– Мы заблудились? – спокойно осведомилась она.
– Пока не знаю, – вздохнула Нора. – Это выяснится завтра.
– Если это действительно дорога анасази, она совершенно не похожа на те, что я видел прежде, – пробормотал Арагон. – Создается впечатление, будто анасази хотели уничтожить все следы своего существования. – Он задумчиво покачал головой. – В этой дороге есть что-то зловещее, я это чувствую. Ее словно окутывает мрак.
– Зловещее? – переспросила Нора, пристально глядя на него. – Это всего лишь ваше субъективное ощущение.
Арагон молча полез в сумку и извлек пробирку с черной краской, доставленной из скального жилища.
– На одном из этих образцов я провел тест с люминолом, – сообщил он, покачивая пробирку в ладони. – Он дал положительный результат.
– Впервые слышу об этом тесте.
– Это очень простой тест, который часто используют в судебной медицине, – пояснил Арагон. – Он показывает, содержится ли в исследуемом образце человеческая кровь. – Он смотрел прямо на Нору, и темные глаза профессора поблескивали в ночи. – То, что вы принесли, вовсе не краска. Это кровь. Человеческая. Много слоев высохшей, запекшейся человеческой крови.
– Боже мой, – прошептала она.
На память ей невольно пришли строчки из донесения Коронадо: Квивира на языке их означает «Дом кровавой скалы». Возможно, слово «кровавой» употреблялось ими отнюдь не в переносном смысле.
Арагон между тем бережно извлек из рюкзака маленький череп, послуживший предметом размолвки между Норой и Слоан.
– После того как я выяснил, что стены в этом скальном жилище были выкрашены кровью, я решил внимательно исследовать череп. Вот что мне удалось выяснить. Во-первых, он принадлежит девочке лет девяти-десяти. Несомненно, она из племени анасази – видите, макушка сплющена от лежания в люльке с жесткими бортами. – Антрополог осторожно повернул находку в профиль. – Сначала я думал, что девочка погибла в результате несчастного случая – возможно, на нее упал камень. Но как следует рассмотрев его, я увидел вот это. – Он указал на несколько крошечных желобков на затылочной кости. – Сделано кремневым ножом.
– Неужели… – Слоан осеклась, не договорив.
– Именно так, – повернулся к ней Арагон. – С девочки сняли скальп.
20
Потирая красные от недосыпа глаза, Скип Келли медленно брел по тенистой дорожке ухоженного институтского городка. Утро выдалось восхитительное – теплое, ясное, исполненное радужных обещаний. Солнечные лучи играли в окнах зданий и золотили траву на лужайке. В кустах сирени устроилась какая-то пичуга, изливавшая сердце в жизнерадостных трелях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
– Какие тут могут быть идеи? – пожал плечами Арагон. – Нам надо продолжать двигаться, только и всего. И перестать скулить и хныкать. К сожалению, мы, люди двадцатого века, отвыкли от физических нагрузок. Те, кто жил в этих каньонах много веков назад, хорошо знали, что такое голод и жажда. Но они не знали, что такое жалобы.
Он смолк и обвел сидевших у костра темными непроницаемыми глазами.
– Приятно слышать, что мы не первые, кто страдает от жажды в этих каньонах, – усмехнулся Блейк. – И все же мне почему-то ужасно хочется пить.
Арагон устремил на него долгий пристальный взгляд.
– Полагаю, доктор Блейк, главная причина ваших страданий – не жажда, а глубокий внутренний разлад, в котором вы, возможно, сами не отдаете себе отчета.
Тот, онемев от ярости, попытался испепелить коллегу взглядом, затем с усилием поднялся и на трясущихся ногах побрел к палатке.
Нора смотрела ему вслед, и на душе у нее скребли кошки. Казавшееся таким простым и несомненным на бумаге – дорога анасази, описанная отцом, – в действительности обернулось неожиданными трудностями. А ведь главные испытания еще впереди. Если экспедиция не сбилась с маршрута, завтра они достигнут Хребта Дьявола, огромного горного кряжа. Он отделяет их систему каньонов от другой, еще более удаленной от цивилизации. Именно там спрятана Квивира. На карте хребет казался совершенно непреодолимым. Тем не менее отец как-то сумел через него перебраться. Но почему тогда он не оставил никаких знаков? Ответ напрашивался сам собой. Папа хотел сохранить местонахождение Квивиры в тайне. Теперь становилось ясно, почему и в письме отец выражался с такой туманной неопределенностью.
Люди разбредались по палаткам. Лишь Арагон задумчиво глядел в огонь да Смитбэк, привалившись спиной к камню, казалось, погрузился в дрему.
– Хорошее место для лагеря. – Рядом неожиданно опустилась Слоан. – Посмотрите, что я нашла.
Нора послушно повернула голову туда, куда указывала девушка. В нескольких шагах от них, наполовину зарытый в песок, поблескивал великолепный наконечник стрелы, выточенный из белоснежного агата с крошечными красными вкраплениями.
Бережно подобрав находку, начальница экспедиции рассмотрела ее при свете костра.
– Удивительно все-таки, как эти люди ценили красоту, – произнесла она. – Для всех своих орудий и инструментов они неизменно выбирали самые красивые материалы. Залежи этого агата находятся в Лобо-Меса, примерно в трехстах милях к юго-востоку отсюда. Трудно представить, что анасази совершали такие длительные путешествия. И все ради того, чтобы окружить себя красивыми предметами.
Нора вручила наконечник Слоан.
– Чудесная вещь, – протянула та, вертя находку в руках. Затем осторожно опустила ее в песок. – Пусть останется здесь. Может, так будет лучше.
– Несомненно, – улыбнулся Арагон. – Оставить вещь среди ее естественного окружения куда более разумно, нежели запереть в музейный шкаф.
Все погрузились в молчание, глядя на догорающие языки пламени.
– Я рада, что вы наконец-то поставили Блейка на место, – вполголоса произнесла Нора, придвинувшись к антропологу.
– Мне следовало сделать это в самом начале путешествия.
Вновь повисло молчание.
– Как вы намерены поступить с ним? – поинтересовался Арагон.
– Никак, – пожала плечами Нора. – Посмотрим, как он будет себя вести.
– Сколько я его знаю, он всегда лопался от самодовольства, – заметил антрополог. – Стоит признать, у Блейка есть на то основания – его репутация лучшего в Штатах специалиста по датировке совершенно заслуженная. Но сейчас он проявил неприглядные черты характера, которых я прежде не замечал. Полагаю, виной всему страх. Некоторые люди очень болезненно переживают отрыв от цивилизации и, оказавшись вдали от телефонов и электричества, моментально впадают в депрессию.
– Я думаю, здесь именно такой случай, – кивнула Нора. – Может, он успокоится, когда мы разобьем постоянный лагерь и наладим связь с миром.
– Надеюсь. Хотя далеко не уверен в этом.
Несколько мгновений никто не произносил ни слова.
– Итак? – раздался в тишине голос Слоан.
– Вы о чем?
– Мы заблудились? – спокойно осведомилась она.
– Пока не знаю, – вздохнула Нора. – Это выяснится завтра.
– Если это действительно дорога анасази, она совершенно не похожа на те, что я видел прежде, – пробормотал Арагон. – Создается впечатление, будто анасази хотели уничтожить все следы своего существования. – Он задумчиво покачал головой. – В этой дороге есть что-то зловещее, я это чувствую. Ее словно окутывает мрак.
– Зловещее? – переспросила Нора, пристально глядя на него. – Это всего лишь ваше субъективное ощущение.
Арагон молча полез в сумку и извлек пробирку с черной краской, доставленной из скального жилища.
– На одном из этих образцов я провел тест с люминолом, – сообщил он, покачивая пробирку в ладони. – Он дал положительный результат.
– Впервые слышу об этом тесте.
– Это очень простой тест, который часто используют в судебной медицине, – пояснил Арагон. – Он показывает, содержится ли в исследуемом образце человеческая кровь. – Он смотрел прямо на Нору, и темные глаза профессора поблескивали в ночи. – То, что вы принесли, вовсе не краска. Это кровь. Человеческая. Много слоев высохшей, запекшейся человеческой крови.
– Боже мой, – прошептала она.
На память ей невольно пришли строчки из донесения Коронадо: Квивира на языке их означает «Дом кровавой скалы». Возможно, слово «кровавой» употреблялось ими отнюдь не в переносном смысле.
Арагон между тем бережно извлек из рюкзака маленький череп, послуживший предметом размолвки между Норой и Слоан.
– После того как я выяснил, что стены в этом скальном жилище были выкрашены кровью, я решил внимательно исследовать череп. Вот что мне удалось выяснить. Во-первых, он принадлежит девочке лет девяти-десяти. Несомненно, она из племени анасази – видите, макушка сплющена от лежания в люльке с жесткими бортами. – Антрополог осторожно повернул находку в профиль. – Сначала я думал, что девочка погибла в результате несчастного случая – возможно, на нее упал камень. Но как следует рассмотрев его, я увидел вот это. – Он указал на несколько крошечных желобков на затылочной кости. – Сделано кремневым ножом.
– Неужели… – Слоан осеклась, не договорив.
– Именно так, – повернулся к ней Арагон. – С девочки сняли скальп.
20
Потирая красные от недосыпа глаза, Скип Келли медленно брел по тенистой дорожке ухоженного институтского городка. Утро выдалось восхитительное – теплое, ясное, исполненное радужных обещаний. Солнечные лучи играли в окнах зданий и золотили траву на лужайке. В кустах сирени устроилась какая-то пичуга, изливавшая сердце в жизнерадостных трелях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135