– Ночью кто-то уничтожил всю аппаратуру, и мы остались без связи, – устало сообщила Нора. – Уцелел только…
Крик, донесшийся из руин, не дал ей договорить. В дальнем конце площади появилась Слоан, размахивавшая руками.
– Я нашла Питера! – Эхо разнесло ее голос по пустынному городу. – Ему плохо! Кажется, все очень серьезно!
Начальница экспедиции мгновенно оказалась на ногах.
– Бонаротти, отыщите Арагона! Скажите ему, чтобы принес аптечку.
Нора со всех ног понеслась в город. Смитбэк едва поспевал за ней.
Они нырнули внутрь двухэтажного строения, расположенного поблизости от ритуального склепа. Как только глаза привыкли к царившему здесь сумраку, Нора увидела Слоан, стоявшую на коленях перед распростертым на полу Холройдом. Блейк с искаженным от ужаса лицом замер в стороне. Рядом валялся магнитометр. Крышка прибора оказалась откинутой, а компоненты раскатились по полу.
Нора рухнула на колени возле Холройда. Рот его широко раскрылся, челюсти свела судорога. Меж сухих потрескавшихся губ выглядывал кончик почерневшего распухшего языка. Глаза вылезали из орбит, а дыхание, казалось, было пропитано гнилостным запахом. Каждый вздох давался ему с трудом, грудь тяжело вздымалась. Через несколько минут в дверях возник силуэт Арагона.
– Посветите мне, пожалуйста, – раздался его спокойный голос.
Он опустил на пол две холщовые сумки, раскрыл одну и достал маленький фонарик.
– Доктор Годдар, не могли бы вы принести флуоресцентный светильник? А всех остальных я попрошу отойти.
Профессор направил фонарик на лицо больного. Зрачки Холройда сузились, превратившись в маленькие точки.
– Питер, – пробормотала Нора, коснувшись его руки, – Энрике обязательно вам поможет. Все будет хорошо.
Арагон надавил рукой на его челюсть, ощупал грудь и живот, затем достал из сумки стетоскоп с тонометром и продолжил осмотр. Он распахнул рубашку Питера, и Нора, похолодев от ужаса, увидела на бледной коже зловещие язвы.
– Что это? – прошептала она.
Антрополог лишь молча покачал головой.
– Прошу вас, принесите шесты, веревки, брезент – все, из чего можно соорудить носилки, – обернулся он к Блейку. – И скажите Бонаротти, чтобы вскипятил побольше воды.
Арагон вновь пристально изучил лицо больного и принялся осматривать кончики его пальцев.
– У него цианоз. – Он достал из сумки портативный кислородный баллон с двумя носовыми катетерами. – Это ему в любом случае не повредит, – заметил профессор, вставляя катетеры в ноздри больного.
Послышались торопливые шаги, и в дверях появилась дочь профессора со светильником в руках. Помещение залил призрачный зеленоватый свет. Вынув из ушей пластмассовые вкладыши стетоскопа, Арагон обвел взглядом собравшихся.
– Надо доставить его вниз, в лагерь. А потом незамедлительно отправить в больницу.
– Все наши средства связи выведены из строя, – покачала головой Слоан. – Работает лишь прибор, принимающий прогнозы погоды.
– А починить их никак нельзя? – спросила Нора.
– На этот вопрос мог бы ответить только Питер, – вздохнула девушка.
– От сотовых телефонов, как я понимаю, нет никакого проку, – заметил Арагон. – Зона приема далеко?
– Где-нибудь рядом с Эскаланте, – откликнулась Слоан. – Или в гавани Вовип.
– Значит, Свайру придется верхом добраться до зоны приема, позвонить и вызвать вертолет.
В здании повисло молчание.
– Эта долина так мала, что вертолет здесь не приземлится, – медленно произнесла Нора. – Ни один летчик не решится на посадку в таком месте. Еще планируя экспедицию, я поняла, что вертолеты не могут служить нам транспортным средством.
Арагон посмотрел на больного, потом перевел взгляд на нее.
– Вы в этом абсолютно уверены?
– Уверена, как это ни печально. Ближайшее поселение находится в трех днях верховой езды. Может, попробуем перевезти его на лошадях?
– Это его убьет.
Появились Блейк и Смитбэк с носилками, наспех сооруженными из двух деревянных шестов и куска брезента. Они уложили на них Холройда, чье тело сделалось твердым на ощупь, и на всякий случай привязали веревкам. Взявшись за шесты, профессор и журналист вынесли его на центральную площадь.
Арагон с сумками в руках последовал за ними. На лице его застыло выражение безнадежности. Выбравшись из-под каменного навеса, Нора двинулась вместе со всеми к веревочной лестнице. На ее руку упала капля. За ней вторая. Начинался дождь.
Неожиданно Холройд зашелся сдавленным кашлем. Взгляд его выпученных, покрасневших глаз бесцельно блуждал в пространстве. Губы дрожали, словно он пытался произнести какую-то фразу, но не мог разомкнуть сведенных судорогой челюстей. Руки и ноги, казалось, утратили способность сгибаться.
Арагон приказал опустить носилки на землю. Упав на колени, он торопливо рылся в сумке, позвякивая инструментами. В руках его появилась эндотрахиальная трубка, подсоединенная к черному резиновому мешку. Губы Холройда шевельнулись.
– Подвел я вас, Нора, – раздался едва слышный шепот.
Она сжала его руку в своих.
– Питер, вы никого не подвели. Наоборот, если бы не вы, мы никогда не нашли бы Квивиру. В том, что мы здесь, – ваша заслуга.
Он несколько раз судорожно вздохнул, пытаясь сказать что-то еще, однако Нора мягко коснулась пальцем его губ.
– Поберегите силы.
– Попробуем сделать ему искусственное дыхание.
Арагон осторожно опустил голову больного на носилки.
Ловким движением он ввел трубку ему в горло, а резиновый мешок вручил начальнице экспедиции.
– Сжимайте каждые пять секунд, – приказал антрополог и приложил ухо к груди Холройда.
Несколько томительно долгих мгновений он прислушался, замерев без движения. По телу Питера пробежала дрожь, глаза его остекленели. Резко выпрямившись, Арагон принялся делать массаж сердца, толчками надавливая на грудь больного.
Нора стояла рядом, словно в полусне. Она сжимала резиновый мешок, наполняя легкие Питера воздухом и мысленно умоляя его дышать. Дождь лил все сильнее, но она не обращала внимания на струи, сбегавшие по ее щекам. Ни она, ни Арагон не произносили ни слова, и тишину нарушал лишь шум дождя, хруст ребер Холройда и свист резинового мешка.
Спустя несколько минут антрополог поднялся на ноги и, закрыв руками мокрое от пота и дождя лицо, устремил к небу невидящий взгляд.
Питер был мертв.
39
Примерно через час все члены экспедиции молча сидели вокруг костра. Даже Свайр, насквозь промокший в каньоне-щели, присоединился к остальным. Дождь прекратился, но над ними по-прежнему висели свинцовые тучи. Во влажном воздухе пахло озоном.
Нора медленно окинула взглядом усталые лица, словно зеркала, отражавшие ее собственные чувства – потрясение, уныние растерянность. Но более всего душу ее наполняло сознание собственной вины, не шедшее ни в какое сравнение с прочими эмоциями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135