Голос Фирмо вернул его к действительности:
— И подумать только, я тут распиваю кашасу… А мог бы в это время лежать мертвым на дороге…
Эстер вздрогнула, бутылка задрожала у нее в руке.
Виржилио тоже неожиданно оказался в центре событий. Перед ним был человек, спасшийся от смерти. Впервые он воочию увидел то, о чем ему рассказывали друзья в Баие, когда он собирался ехать в Ильеус. Но он все же не отдавал себе полного отчета в значительности случившегося. Он полагал, что нахмуренное лицо Орасио и встревоженный взгляд Манеки Дантаса вызваны лишь видом человека, спасшегося от убийства. За то короткое время, которое Виржилио пробыл в краю какао, он слышал разговоры о многом, но еще не сталкивался лицом к лицу с конкретным фактом. Стычка в Табокасе между людьми Орасио и людьми Бадаро произошла, когда он уезжал повеселиться в Баию. По возвращении ему рассказывали всякие истории, которые показались ему небылицами. Он уже слышал про леса Секейро-Гранде, слышал, что и Орасио и Бадаро хотят завладеть ими, но никогда не придавал этому серьезного значения. А тут еще Орасио в своем ночном одеянии, похожий на клоуна; его комический вид дополнял образ, который Виржилио нарисовал себе, когда наблюдал, как Орасио вел себя за обедом и в гостиной. Если бы не выражение лица Фирмо, Виржилио не осознал бы всего драматизма этой сцены. Поэтому он удивился, когда Орасио повернулся к Манеке Дантасу и сказал:
— Ну что ж, ничего не поделаешь… Раз они этого хотят, пусть получают…
Виржилио не ожидал от Орасио такого твердого и энергичного тона. Это не соответствовало тому представлению, которое он составил себе о полковнике. Виржилио вопросительно взглянул на него, и Орасио объяснил ему положение вещей:
— Вы нам будете очень нужны. Когда я просил доктора Сеабру рекомендовать мне хорошего адвоката, я уже предвидел, что так случится… мы сейчас в оппозиции и не можем рассчитывать на судью, но нам нужен адвокат, который бы хорошо разбирался в законах… А на доктора Руи я больше не полагаюсь… Скандалист, переругался со всеми — с судьей, с нотариусами… Говорит хорошо, но это единственное, на что он способен… А нам сейчас нужен адвокат с головой и к тому же умелый и ловкий…
Эта откровенность, с которой Орасио говорил о юристах, адвокатуре и юстиции, энергичные слова, проникнутые презрением, все это снова поразило Виржилио. Образ полковника, этого отвратительного, смешного клоуна, созданный воображением адвоката, рушился. Виржилио спросил:
— Но в чем дело?
Странная это была группа. В центре Фирмо, промокший под дождем и запыхавшийся от скачки. Огромный Орасио в белой сорочке. Нервно курящий Виржилио. Бледный Манека Дантас, не замечающий, что из-под брюк у него видна ночная рубаха. Эстер, не сводящая глаз с Виржилио. Она тоже была бледна, потому что знала, что теперь начнется борьба за завоевание Секейро-Гранде. Но важнее этого было для нее присутствие Виржилио; и сердце билось по-новому, несказанная радость овладела ею. В ответ на вопрос Виржилио Орасио предложил:
— Сначала давайте сядем…
В его голосе послышалась незнакомая до сих пор Виржилио властность. В нем звучали нотки приказа, который не подлежал обсуждению. Виржилио вспомнил того Орасио, о котором толковали в Табокасе и Ильеусе, Орасио, который славился столькими убийствами, полковника, о котором богомольные старушки говорили, что он держит дьявола в бутылке. Виржилио колебался между двумя образами, которые он создал в своем воображении: хозяина и господина, и невежественного, смешного клоуна, слабого человека. Орасио, усевшись в кресло, заговорил, и образ клоуна постепенно исчез.
— Дело вот в чем: в Секейро-Гранде — хорошая земля для какао, лучшая во всей округе. Никто еще никогда не разводил там плантаций. Единственно, кто там сейчас живет, это полоумный знахарь… С этой стороны леса — я с моими владениями. И я уже вонзил зубы в лес. С другой стороны — Бадаро со своей фазендой. И они тоже вонзили свои зубы в лес. Но как с той, так и с другой стороны успехи пока очень незначительны. Этот лес — край света, и тот, кто будет им владеть, станет самым богатым человеком на землях Ильеуса… Это все равно, что стать сразу хозяином Табокаса и Феррадаса… всех поездов и всех пароходов…
Все внимательно слушали полковника. Манека Дантас кивал головой. Виржилио начинал понимать, в чем дело. Фирмо понемногу оправлялся от испуга. Орасио продолжал:
— Перед лесом, между мной и Бадаро, фазенда Манеки Дантаса. Дальше Теодоро дас Бараунас. Только эти две фазенды крупные, остальные — мелкие плантации, такие, как у Фирмо, их около двадцати… Все понемногу покусывают лес, но никто не решается вступить в него… У меня уже давно созрел план вырубки Секейро-Гранде. Бадаро это хорошо знают… И, тем не менее, лезут…
Он взглянул перед собой, последние слова его прозвучали как предвестники непоправимых бед. Манека Дантас объяснил:
— Дело в том, что мы в оппозиции, а Бадаро заправляет всей политической жизнью округи, поэтому они и осмеливаются…
Виржилио, желая понять все до конца, спросил:
— Но при чем же тут Фирмо?
Орасио снова заговорил:
— Его плантация лежит между лесом и владениями Бадаро… Сначала они охаживали его, предлагали продать плантацию. Давали ему даже больше того, что она стоит. Но Фирмо — мой друг, в течение многих лет мой избиратель, он со мной посоветовался, и я, зная о замысле Бадаро проникнуть в лес, рекомендовал ему не продавать. Но я не представлял себе, что они осмелятся пойти на убийство Фирмо… Это значит, что они окончательно решили… Они хотят…
В его голосе послышалась угроза, все опустили головы. Орасио усмехнулся про себя. Виржилио понял, что это человек невероятной силы. При звуках его властного голоса, казалось, стали незаметными смешные цветочки на его ночной рубашке. Он сделал знак, Эстер снова налила всем кашасы. Орасио обратился к Виржилио:
— Вы в самом деле полагаете, что Сеабра победит на выборах?
— Я в этом не сомневаюсь…
— Отлично… Я вам верю, — он говорил так, словно только что принял окончательное решение. И это действительно было так. Он поднялся и подошел к Фирмо. — Все будет в порядке, Фирмо. Как твое мнение? А твое, кум? — повернулся он к Манеке Дантасу. — Кто из владельцев плантаций на границе с лесом будет против меня?
Он опять пояснил Виржилио:
— Все владельцы плантаций знают, что если лес будет моим, я оставлю их на месте… А если они мне помогут, то даже отдам им часть земли… Мы уже об этом договорились. Теперь Бадаро хотят заполучить все… и лес и плантации… Однако они хотят больше, чем могут проглотить…
Он посмотрел на Манеку и на Фирмо, ожидая ответа на заданный вопрос. Фирмо заговорил первым:
— Все за вас, сеньор…
Манека сделал оговорку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— И подумать только, я тут распиваю кашасу… А мог бы в это время лежать мертвым на дороге…
Эстер вздрогнула, бутылка задрожала у нее в руке.
Виржилио тоже неожиданно оказался в центре событий. Перед ним был человек, спасшийся от смерти. Впервые он воочию увидел то, о чем ему рассказывали друзья в Баие, когда он собирался ехать в Ильеус. Но он все же не отдавал себе полного отчета в значительности случившегося. Он полагал, что нахмуренное лицо Орасио и встревоженный взгляд Манеки Дантаса вызваны лишь видом человека, спасшегося от убийства. За то короткое время, которое Виржилио пробыл в краю какао, он слышал разговоры о многом, но еще не сталкивался лицом к лицу с конкретным фактом. Стычка в Табокасе между людьми Орасио и людьми Бадаро произошла, когда он уезжал повеселиться в Баию. По возвращении ему рассказывали всякие истории, которые показались ему небылицами. Он уже слышал про леса Секейро-Гранде, слышал, что и Орасио и Бадаро хотят завладеть ими, но никогда не придавал этому серьезного значения. А тут еще Орасио в своем ночном одеянии, похожий на клоуна; его комический вид дополнял образ, который Виржилио нарисовал себе, когда наблюдал, как Орасио вел себя за обедом и в гостиной. Если бы не выражение лица Фирмо, Виржилио не осознал бы всего драматизма этой сцены. Поэтому он удивился, когда Орасио повернулся к Манеке Дантасу и сказал:
— Ну что ж, ничего не поделаешь… Раз они этого хотят, пусть получают…
Виржилио не ожидал от Орасио такого твердого и энергичного тона. Это не соответствовало тому представлению, которое он составил себе о полковнике. Виржилио вопросительно взглянул на него, и Орасио объяснил ему положение вещей:
— Вы нам будете очень нужны. Когда я просил доктора Сеабру рекомендовать мне хорошего адвоката, я уже предвидел, что так случится… мы сейчас в оппозиции и не можем рассчитывать на судью, но нам нужен адвокат, который бы хорошо разбирался в законах… А на доктора Руи я больше не полагаюсь… Скандалист, переругался со всеми — с судьей, с нотариусами… Говорит хорошо, но это единственное, на что он способен… А нам сейчас нужен адвокат с головой и к тому же умелый и ловкий…
Эта откровенность, с которой Орасио говорил о юристах, адвокатуре и юстиции, энергичные слова, проникнутые презрением, все это снова поразило Виржилио. Образ полковника, этого отвратительного, смешного клоуна, созданный воображением адвоката, рушился. Виржилио спросил:
— Но в чем дело?
Странная это была группа. В центре Фирмо, промокший под дождем и запыхавшийся от скачки. Огромный Орасио в белой сорочке. Нервно курящий Виржилио. Бледный Манека Дантас, не замечающий, что из-под брюк у него видна ночная рубаха. Эстер, не сводящая глаз с Виржилио. Она тоже была бледна, потому что знала, что теперь начнется борьба за завоевание Секейро-Гранде. Но важнее этого было для нее присутствие Виржилио; и сердце билось по-новому, несказанная радость овладела ею. В ответ на вопрос Виржилио Орасио предложил:
— Сначала давайте сядем…
В его голосе послышалась незнакомая до сих пор Виржилио властность. В нем звучали нотки приказа, который не подлежал обсуждению. Виржилио вспомнил того Орасио, о котором толковали в Табокасе и Ильеусе, Орасио, который славился столькими убийствами, полковника, о котором богомольные старушки говорили, что он держит дьявола в бутылке. Виржилио колебался между двумя образами, которые он создал в своем воображении: хозяина и господина, и невежественного, смешного клоуна, слабого человека. Орасио, усевшись в кресло, заговорил, и образ клоуна постепенно исчез.
— Дело вот в чем: в Секейро-Гранде — хорошая земля для какао, лучшая во всей округе. Никто еще никогда не разводил там плантаций. Единственно, кто там сейчас живет, это полоумный знахарь… С этой стороны леса — я с моими владениями. И я уже вонзил зубы в лес. С другой стороны — Бадаро со своей фазендой. И они тоже вонзили свои зубы в лес. Но как с той, так и с другой стороны успехи пока очень незначительны. Этот лес — край света, и тот, кто будет им владеть, станет самым богатым человеком на землях Ильеуса… Это все равно, что стать сразу хозяином Табокаса и Феррадаса… всех поездов и всех пароходов…
Все внимательно слушали полковника. Манека Дантас кивал головой. Виржилио начинал понимать, в чем дело. Фирмо понемногу оправлялся от испуга. Орасио продолжал:
— Перед лесом, между мной и Бадаро, фазенда Манеки Дантаса. Дальше Теодоро дас Бараунас. Только эти две фазенды крупные, остальные — мелкие плантации, такие, как у Фирмо, их около двадцати… Все понемногу покусывают лес, но никто не решается вступить в него… У меня уже давно созрел план вырубки Секейро-Гранде. Бадаро это хорошо знают… И, тем не менее, лезут…
Он взглянул перед собой, последние слова его прозвучали как предвестники непоправимых бед. Манека Дантас объяснил:
— Дело в том, что мы в оппозиции, а Бадаро заправляет всей политической жизнью округи, поэтому они и осмеливаются…
Виржилио, желая понять все до конца, спросил:
— Но при чем же тут Фирмо?
Орасио снова заговорил:
— Его плантация лежит между лесом и владениями Бадаро… Сначала они охаживали его, предлагали продать плантацию. Давали ему даже больше того, что она стоит. Но Фирмо — мой друг, в течение многих лет мой избиратель, он со мной посоветовался, и я, зная о замысле Бадаро проникнуть в лес, рекомендовал ему не продавать. Но я не представлял себе, что они осмелятся пойти на убийство Фирмо… Это значит, что они окончательно решили… Они хотят…
В его голосе послышалась угроза, все опустили головы. Орасио усмехнулся про себя. Виржилио понял, что это человек невероятной силы. При звуках его властного голоса, казалось, стали незаметными смешные цветочки на его ночной рубашке. Он сделал знак, Эстер снова налила всем кашасы. Орасио обратился к Виржилио:
— Вы в самом деле полагаете, что Сеабра победит на выборах?
— Я в этом не сомневаюсь…
— Отлично… Я вам верю, — он говорил так, словно только что принял окончательное решение. И это действительно было так. Он поднялся и подошел к Фирмо. — Все будет в порядке, Фирмо. Как твое мнение? А твое, кум? — повернулся он к Манеке Дантасу. — Кто из владельцев плантаций на границе с лесом будет против меня?
Он опять пояснил Виржилио:
— Все владельцы плантаций знают, что если лес будет моим, я оставлю их на месте… А если они мне помогут, то даже отдам им часть земли… Мы уже об этом договорились. Теперь Бадаро хотят заполучить все… и лес и плантации… Однако они хотят больше, чем могут проглотить…
Он посмотрел на Манеку и на Фирмо, ожидая ответа на заданный вопрос. Фирмо заговорил первым:
— Все за вас, сеньор…
Манека сделал оговорку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87