За другими столиками воцарилось гробовое молчание, даже старик тапер застыл на своем месте, наблюдая за этой сценой. Жука обернулся:
— Какого дьявола это дерьмо не играет? — закричал он. Старик забарабанил. Пары вышли танцевать.
Жука схватил Марго за руку и потащил ее к выходу. Когда они проходили мимо столика, где сидели Виржилио и Манека Дантас, Жука проревел Марго, которую чуть не волок за собой:
— Я научу тебя уважать настоящего мужчину, шлюха… Вести себя не умеешь… Как будто у тебя первый любовник…
Он сказал это с расчетом, чтобы услышал Виржилио; тот, потеряв самообладание, вскочил. Манека Дантас удержал его; он понимал, что Виржилио погибнет от руки Жуки, если только попытается сделать хоть одно движение. Жука и Марго спустились по лестнице, и вскоре в зал донеслись удары, которыми Жука за дверью награждал свою любовницу. Виржилио был бледен. Манека Дантас доказывал ему, что ввязываться бессмысленно.
Инцидент тем и ограничился. На другой день Виржилио почти совсем забыл о нем. Он уже не думал о происшедшем. Марго не интересовала его. Она стала любовницей Жуки, она сама того пожелала. Виржилио намеревался отправить ее в Баию, обеспечив деньгами на несколько месяцев. Она же предпочла связаться с Жукой и в ту самую ночь, когда между ними произошел разрыв, стала любовницей Жуки и рассказала во всех подробностях для газеты Бадаро о жизни Виржилио в студенческие годы. Если теперь Жука избил ее, если она не имеет права танцевать с кем хочет, то это ее вина: он, Виржилио, тут ни при чем. Он даже был склонен в какой-то степени оправдывать Жуку. Будь Марго его любовницей, ему бы тоже не понравилось видеть ее танцующей с мужчиной, который раньше был близок с ней. По гораздо меньшему поводу Виржилио несколько лет назад затеял драку в одном кабаре Баии. Он извинял Жуку даже за оскорбление, которое тот нанес ему при выходе из залы. Полковник, видимо, приревновал и потерял голову. Виржилио был доволен, что Манека Дантас остановил его, когда он чуть было не лишился самообладания и был готов вступить в драку из-за Марго. Он решил даже, что ответит на приветствие Жуки, если тот поздоровается с ним на улице. Он не затаил против него злобы: ему было понятно все происшедшее, а главное, ему вовсе не хотелось ссориться с кем-нибудь из-за Марго.
Однако инцидент этот постепенно разросся и стал предметом сплетен в городе. Одни утверждали, что Жука вырвал Марго из объятий Виржилио и при всех избил ее. Другие придумали более драматическую версию: Жука застал Марго целующейся с Виржилио и выхватил револьвер. Виржилио, однако, не дал ему выстрелить, набросился на Жуку, и произошла драка. Всеми была принята эта версия. И даже те, кто присутствовал при инциденте, рассказывали о нем весьма противоречиво. Некоторые утверждали, что Жука покинул кабаре, уведя с собой Марго, чтобы помешать Виржилио снова пригласить ее танцевать, и при этом попросил у адвоката извинения. Большинство, однако, склонялось к обратному: что Жука вызывал Виржилио на ссору, а тот струсил.
Хотя Виржилио и знал, как раздуваются в Ильеусе любые пустяки, он все же поразился, насколько серьезно отнесся к инциденту Орасио. Полковник пригласил его на другой день к себе на обед. Виржилио охотно принял приглашение, он сам искал предлога, чтобы зайти к Орасио и таким образом хоть немного побыть около Эстер, видеть ее, слышать ее голос.
Он пришел незадолго до обеденного часа и в дверях столкнулся с Манекой Дантасом, который был тоже приглашен. Манека обнял его, Орасио сжал его в своих объятиях. Виржилио нашел обоих друзей очень серьезными и подумал, что произошло еще что-то в Секейро-Гранде. Он собирался спросить, в чем дело, но служанка объявила, что обед подан, и Виржилио забыл обо всем, потому что ему предстояло увидеть Эстер. Но та холодно поздоровалась с ним. Виржилио заметил в ее глазах следы недавних слез. Он подумал, что Орасио узнал об их отношениях и приглашение на обед — не что иное, как западня. Он снова взглянул на Эстер и заметил, что она не просто печальна, а смотрит на него с обидой и злобой. А полковник держался любезнее и приветливее, чем когда-либо. Нет, это, несомненно, никак не связано с ним и Эстер. Но в чем же тогда дело, чорт возьми?
За обедом говорили почти исключительно Орасио и Манека Дантас. Виржилио вспомнил о другом обеде на фазенде, когда он познакомился с Эстер. Прошло всего несколько месяцев — и она принадлежит ему, он знает все секреты ее любимого тела, он овладел им, научил ее самым нежным тайнам любви. Она была его возлюбленной, он думал лишь о том, как бы увезти ее подальше от этих земель, на которых не прекращаются стычки и убийства. Увезти ее в Рио-де-Жанейро, где у них был бы собственный домик, в котором они прожили бы всю свою жизнь. Это не было просто мечтой. Виржилио выжидал, когда он заработает побольше денег, получит известие от друга, который обещал подыскать ему в Рио место в адвокатской конторе либо хорошую службу в государственном учреждении. Только Виржилио и Эстер знали эту тайну, они уже разработали во всех подробностях план, обсуждавшийся ими в перерывах между поцелуями на широкой постели, занимавшей почти всю спальню. Они представляли себе тот день, когда смогут принадлежать друг другу целиком, когда ничто не будет нарушать их ласки, как в нынешние ночи — они все время опасались, что служанки догадаются о его присутствии в доме. Они мечтали об этом другом дне, когда она сможет открыто пройтись с ним под руку по улице, когда они навсегда будут принадлежать друг другу.
Пока Орасио и Манека Дантас беседовали об урожае, о ценах на какао, о дождях, об испорченном какао, Виржилио вспоминал об этих мгновениях в постели, о плане бегства, который они строили в перерывах между ласками. Все это кончалось радостными и долгими поцелуями, возбуждавшими для новых любовных ласк до тех пор, пока рассвет не изгонял Виржилио и он на цыпочках не выбирался из дома Орасио.
Ему пришлось оторваться от своих мыслей, потому что Эстер, воспользовавшись перерывом в разговоре между Орасио и Манекой Дантасом, сказала:
— Говорят, вы вчера изображали из себя странствующего рыцаря, доктор Виржилио? — она улыбалась, но лицо ее было печально.
— Я? — воскликнул Виржилио, вилка замерла у него в руке.
— Эстер имеет в виду вчерашний инцидент в кабаре… — сказал Орасио. — Я тоже об этом слышал.
— Но ведь никакого инцидента не было… — возразил Виржилио.
И он объяснил, как все произошло: накануне он почувствовал безграничную грусть, беспричинную тоску, — при этом он взглянул на Эстер, — а полковник Манека пригласил его зайти в кабаре…
Манека Дантас, смеясь, прервал его:
— Так это же вы меня туда затащили, доктор! Рассказывайте так, как было на самом деле…
Придя в кабаре, продолжал Виржилио, они заказали себе по невинному бокалу виски, в это время к ним подошел поболтать Мануэл де Оливейра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Какого дьявола это дерьмо не играет? — закричал он. Старик забарабанил. Пары вышли танцевать.
Жука схватил Марго за руку и потащил ее к выходу. Когда они проходили мимо столика, где сидели Виржилио и Манека Дантас, Жука проревел Марго, которую чуть не волок за собой:
— Я научу тебя уважать настоящего мужчину, шлюха… Вести себя не умеешь… Как будто у тебя первый любовник…
Он сказал это с расчетом, чтобы услышал Виржилио; тот, потеряв самообладание, вскочил. Манека Дантас удержал его; он понимал, что Виржилио погибнет от руки Жуки, если только попытается сделать хоть одно движение. Жука и Марго спустились по лестнице, и вскоре в зал донеслись удары, которыми Жука за дверью награждал свою любовницу. Виржилио был бледен. Манека Дантас доказывал ему, что ввязываться бессмысленно.
Инцидент тем и ограничился. На другой день Виржилио почти совсем забыл о нем. Он уже не думал о происшедшем. Марго не интересовала его. Она стала любовницей Жуки, она сама того пожелала. Виржилио намеревался отправить ее в Баию, обеспечив деньгами на несколько месяцев. Она же предпочла связаться с Жукой и в ту самую ночь, когда между ними произошел разрыв, стала любовницей Жуки и рассказала во всех подробностях для газеты Бадаро о жизни Виржилио в студенческие годы. Если теперь Жука избил ее, если она не имеет права танцевать с кем хочет, то это ее вина: он, Виржилио, тут ни при чем. Он даже был склонен в какой-то степени оправдывать Жуку. Будь Марго его любовницей, ему бы тоже не понравилось видеть ее танцующей с мужчиной, который раньше был близок с ней. По гораздо меньшему поводу Виржилио несколько лет назад затеял драку в одном кабаре Баии. Он извинял Жуку даже за оскорбление, которое тот нанес ему при выходе из залы. Полковник, видимо, приревновал и потерял голову. Виржилио был доволен, что Манека Дантас остановил его, когда он чуть было не лишился самообладания и был готов вступить в драку из-за Марго. Он решил даже, что ответит на приветствие Жуки, если тот поздоровается с ним на улице. Он не затаил против него злобы: ему было понятно все происшедшее, а главное, ему вовсе не хотелось ссориться с кем-нибудь из-за Марго.
Однако инцидент этот постепенно разросся и стал предметом сплетен в городе. Одни утверждали, что Жука вырвал Марго из объятий Виржилио и при всех избил ее. Другие придумали более драматическую версию: Жука застал Марго целующейся с Виржилио и выхватил револьвер. Виржилио, однако, не дал ему выстрелить, набросился на Жуку, и произошла драка. Всеми была принята эта версия. И даже те, кто присутствовал при инциденте, рассказывали о нем весьма противоречиво. Некоторые утверждали, что Жука покинул кабаре, уведя с собой Марго, чтобы помешать Виржилио снова пригласить ее танцевать, и при этом попросил у адвоката извинения. Большинство, однако, склонялось к обратному: что Жука вызывал Виржилио на ссору, а тот струсил.
Хотя Виржилио и знал, как раздуваются в Ильеусе любые пустяки, он все же поразился, насколько серьезно отнесся к инциденту Орасио. Полковник пригласил его на другой день к себе на обед. Виржилио охотно принял приглашение, он сам искал предлога, чтобы зайти к Орасио и таким образом хоть немного побыть около Эстер, видеть ее, слышать ее голос.
Он пришел незадолго до обеденного часа и в дверях столкнулся с Манекой Дантасом, который был тоже приглашен. Манека обнял его, Орасио сжал его в своих объятиях. Виржилио нашел обоих друзей очень серьезными и подумал, что произошло еще что-то в Секейро-Гранде. Он собирался спросить, в чем дело, но служанка объявила, что обед подан, и Виржилио забыл обо всем, потому что ему предстояло увидеть Эстер. Но та холодно поздоровалась с ним. Виржилио заметил в ее глазах следы недавних слез. Он подумал, что Орасио узнал об их отношениях и приглашение на обед — не что иное, как западня. Он снова взглянул на Эстер и заметил, что она не просто печальна, а смотрит на него с обидой и злобой. А полковник держался любезнее и приветливее, чем когда-либо. Нет, это, несомненно, никак не связано с ним и Эстер. Но в чем же тогда дело, чорт возьми?
За обедом говорили почти исключительно Орасио и Манека Дантас. Виржилио вспомнил о другом обеде на фазенде, когда он познакомился с Эстер. Прошло всего несколько месяцев — и она принадлежит ему, он знает все секреты ее любимого тела, он овладел им, научил ее самым нежным тайнам любви. Она была его возлюбленной, он думал лишь о том, как бы увезти ее подальше от этих земель, на которых не прекращаются стычки и убийства. Увезти ее в Рио-де-Жанейро, где у них был бы собственный домик, в котором они прожили бы всю свою жизнь. Это не было просто мечтой. Виржилио выжидал, когда он заработает побольше денег, получит известие от друга, который обещал подыскать ему в Рио место в адвокатской конторе либо хорошую службу в государственном учреждении. Только Виржилио и Эстер знали эту тайну, они уже разработали во всех подробностях план, обсуждавшийся ими в перерывах между поцелуями на широкой постели, занимавшей почти всю спальню. Они представляли себе тот день, когда смогут принадлежать друг другу целиком, когда ничто не будет нарушать их ласки, как в нынешние ночи — они все время опасались, что служанки догадаются о его присутствии в доме. Они мечтали об этом другом дне, когда она сможет открыто пройтись с ним под руку по улице, когда они навсегда будут принадлежать друг другу.
Пока Орасио и Манека Дантас беседовали об урожае, о ценах на какао, о дождях, об испорченном какао, Виржилио вспоминал об этих мгновениях в постели, о плане бегства, который они строили в перерывах между ласками. Все это кончалось радостными и долгими поцелуями, возбуждавшими для новых любовных ласк до тех пор, пока рассвет не изгонял Виржилио и он на цыпочках не выбирался из дома Орасио.
Ему пришлось оторваться от своих мыслей, потому что Эстер, воспользовавшись перерывом в разговоре между Орасио и Манекой Дантасом, сказала:
— Говорят, вы вчера изображали из себя странствующего рыцаря, доктор Виржилио? — она улыбалась, но лицо ее было печально.
— Я? — воскликнул Виржилио, вилка замерла у него в руке.
— Эстер имеет в виду вчерашний инцидент в кабаре… — сказал Орасио. — Я тоже об этом слышал.
— Но ведь никакого инцидента не было… — возразил Виржилио.
И он объяснил, как все произошло: накануне он почувствовал безграничную грусть, беспричинную тоску, — при этом он взглянул на Эстер, — а полковник Манека пригласил его зайти в кабаре…
Манека Дантас, смеясь, прервал его:
— Так это же вы меня туда затащили, доктор! Рассказывайте так, как было на самом деле…
Придя в кабаре, продолжал Виржилио, они заказали себе по невинному бокалу виски, в это время к ним подошел поболтать Мануэл де Оливейра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87