Тереза Батиста постигала науку Дана. Припала к его губам. Моя дорогая не умеет целоваться, разреши, научу. Жиголо по призванию, почти по профессии, Даниэл находил настоящее удовлетворение в удовлетворении партнёрши, будь то молодая страстная девушка или богатая старуха сноб. Я научу тебя получать удовольствие, какого не получала ни одна женщина, и он выполнял обещанное за деньги, бесплатно или по увлечению, которое случалось часто. Губы, зубы, язык — Тереза учится целоваться. Руки Даниэла, проникая в самые сокровенные места тела Терезы, множили её ощущения, а руки Терезы, находя в мягком шелковистом гнезде уснувшую птичку, пробуждали её. Алчные рты — его, знающий, где сокрыто страстное желание, её — впервые целующий, но обнаруживающий смелость и неутолённую жажду.
И вот птичка под пальцами Терезы проснулась и готовится к головокружительному взлёту, а пальцы Даниэла обнаружили мёд и утреннюю росу на трепетных лепестках золотой розы. Не требующая дальнейшей подготовки старательная ученица, «эта девочка, — говорила преподавательница Мерседес Лима, — всё быстро схватывает, нет нужды объяснять ей несколько раз», — освобождается от объятий Дана и, широко раскинув ноги, лежит на спине, поджидая птичку, которая уже летит к золотой розе.
Даниэл рассмеялся и сказал, что не стоит повторять пройденное, есть много других способов, один другого лучше, и каждый имеет своё название, и каждому он её обучит. Перевернув на живот Терезу и приподняв ей бедро, он проникает в неё сбоку. Оказавшись друг в друге, они падают на матрац, и Тереза без какой-либо науки стискивает ногами, точно щипцами, талию Дана. Молча, с закрытыми глазами, Тереза обучается с жадностью. Девушка, нет, вечная девственница, для неё всё в первый раз, всё впервые, никогда Даниэл не испытывал ничего подобного, для него тоже всё в новинку, всё открытие. Дан длит своё удовольствие, но удержать только что открывшую для себя радость Тереза не может и спешит получить её немедленно. Почти в обмороке, не раскрывая глаз, Тереза отпускает талию Дана, но Дан, потеряв Терезу, настойчиво продолжает и обретает её, добиваясь совершенства, и вот они, да, теперь оба вместе достигают вершины блаженства. В ночь на Святого Жоана вспыхнул костёр Терезы Батисты и, вспыхнув, опалил, обжёг Дана, в этом огне потрескивали вздохи и приглушённые любовные стоны, ни один из праздничных костров не был таким высоким и жарким, как этот.
Отдыхая, Даниэл взял из пиджака сигарету и, лёжа на коленях у Терезы, закурил. «А я сделаю тебе кафуне — поищу в голове», — сказала Тереза, и оба засмеялись. Большего и знакомого с детства удовольствия, чем это, Тереза не шала; ему научила её мать незадолго до гибели под колёсами маринетти. Даниэл погасил сигарету о подмётку и, спрятав, чтобы не оставлять улик, окурок в карман, снова лёг на живот Терезы, смешав свои белокурые кудри с чёрной порослью Терезы, и под успокоительными движениями пальцев Терезы, перебирающей его волосы, задремал.
Тереза сторожила сон ангела, ещё более красивого, чем на картинке, висевшей на ферме. И чего она только не передумала за те минуты, что Дан спал. Она вспомнила дворняжку, с которой играла, Сейсан, Жасиру, мальчишек, игрушки, с которыми они играли в войну, тётку с незнакомыми ей мужчинами в постели, дядю Розалво с вечно красными от кашасы глазами, как ловили её в кустах люди капитана, как поймал её дядя Розалво и отдал Жустиниано Дуарте да Роза, вспомнила и зелёный перстень на пальце тётки, и грузовик, на котором её везли, и комнатку на ферме, побеги, палматорию, плеть, ремень, утюг. И вдруг всё исчезло, рассеялось, точно то были ужасные истории, рассказанные доной Брижидой, сумасшедшей старой вдовой. Эта праздничная ночь увлажнила сухую, растрескавшуюся землю, на старой боли и паническом страхе дали ростки нежность и радость. Ни за что на свете она не вернётся к капитану.
Теперь можно и умереть, лучше умереть, чем вернуться в постель капитана. На ферме Тереза видела повесившуюся на двери Изидру, почерневший выпавший язык и полные ужаса глаза. Она повесилась, узнав о смерти Жуареса, её мужа, погибшего в пьяной драке. В магазине верёвки много. После ухода ангела и до возвращения капитана ей хватит времени, чтобы сделать петлю.
36
В ту бесконечно длившуюся короткую ночь, в ночь встреч и расставаний, следующих один за другим рассветов, приговорившая себя к смерти Тереза избежала виселицы, ускакав на горячем скакуне.
Небесный ангел спал, она хранила его сон и, глядя на него, желала ещё, ещё раз прижаться к его груди, оказаться в его руках, прежде чем сказать последнее «прости». Она со страхом трогает его лицо. Ангелы спускаются на землю, чтобьг исполнить Божью волю, так говорит дона Брижида, которая понимает и в ангелах, и в демонах, и возвращаются на небо, чтобы дать Богу отчёт в содеянном ими. Тереза хотела бы умереть в его божественных руках, но она умрёт в одиночестве: повесится на двери, с выпавшим изо рта языком.
От робкого прикосновения руки Терезы Даниэл просыпается и видит её грустной. Почему она грустна, почему? Нет, она не грустна, она радуется жизни, радуется смерти и этой счастливой ночи, которая не повторится, ни она, ни какая другая, ведь лучше умереть, чем вернуться к рабству, к палматории, тазу с водой, супружеской постели капитана и перегару, которым несёт изо рта Жустиниано Дуарте да Роза. Верёвок в магазине много, а петлю она завязать сумеет.
Безумная, не говори глупостей, почему это не повторится ночь, подобная этой, а может, она будет ещё лучше? Обязательно будет лучше. Даниэл садится, теперь ему на колени кладёт голову Тереза, ощущая тепло его тела. Отдыхай и слушай, дорогая; руки ангела ложатся ей на грудь, нежно её сжимают, божественный голос гасит печаль, говорит о будущем, спасает от самоубийства Терезу. Разве она не знает о предстоящей поездке капитана в Баию, когда она должна состояться? Поездка по делам и увеселительная — приглашение губернатора штата на праздник по случаю Второго июля. Идиот не знает, что это народный праздник и в час приёма двери Дворца открыты для всего народа, а приглашение, напечатанное в типографии, — чистая формальность, им пользуются разве что полицейские, которые смогут выпить большую чашку кофе рядом с владельцем табачных плантаций из Кажазейраса-до-Норте. Аудиенции в конгрессе, визиты к членам правительства штата, посещение поставщиков магазина, рекомендательное письмо к Розалии Варела, певичке танго в кабаре «Табарис», специалистке в особо тонких любовных играх, опытной в арабском buch?; как-нибудь, дорогая, когда капитан будет в Баии и все ночи для нас будут праздником, я обучу тебя этому высшему удовольствию.
Сейчас самое главное — иметь терпение, постараться выполнять все требования капитана и терпеть его грубость столь же покорно, как и раньше, чтобы он не заподозрил, что что-то произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
И вот птичка под пальцами Терезы проснулась и готовится к головокружительному взлёту, а пальцы Даниэла обнаружили мёд и утреннюю росу на трепетных лепестках золотой розы. Не требующая дальнейшей подготовки старательная ученица, «эта девочка, — говорила преподавательница Мерседес Лима, — всё быстро схватывает, нет нужды объяснять ей несколько раз», — освобождается от объятий Дана и, широко раскинув ноги, лежит на спине, поджидая птичку, которая уже летит к золотой розе.
Даниэл рассмеялся и сказал, что не стоит повторять пройденное, есть много других способов, один другого лучше, и каждый имеет своё название, и каждому он её обучит. Перевернув на живот Терезу и приподняв ей бедро, он проникает в неё сбоку. Оказавшись друг в друге, они падают на матрац, и Тереза без какой-либо науки стискивает ногами, точно щипцами, талию Дана. Молча, с закрытыми глазами, Тереза обучается с жадностью. Девушка, нет, вечная девственница, для неё всё в первый раз, всё впервые, никогда Даниэл не испытывал ничего подобного, для него тоже всё в новинку, всё открытие. Дан длит своё удовольствие, но удержать только что открывшую для себя радость Тереза не может и спешит получить её немедленно. Почти в обмороке, не раскрывая глаз, Тереза отпускает талию Дана, но Дан, потеряв Терезу, настойчиво продолжает и обретает её, добиваясь совершенства, и вот они, да, теперь оба вместе достигают вершины блаженства. В ночь на Святого Жоана вспыхнул костёр Терезы Батисты и, вспыхнув, опалил, обжёг Дана, в этом огне потрескивали вздохи и приглушённые любовные стоны, ни один из праздничных костров не был таким высоким и жарким, как этот.
Отдыхая, Даниэл взял из пиджака сигарету и, лёжа на коленях у Терезы, закурил. «А я сделаю тебе кафуне — поищу в голове», — сказала Тереза, и оба засмеялись. Большего и знакомого с детства удовольствия, чем это, Тереза не шала; ему научила её мать незадолго до гибели под колёсами маринетти. Даниэл погасил сигарету о подмётку и, спрятав, чтобы не оставлять улик, окурок в карман, снова лёг на живот Терезы, смешав свои белокурые кудри с чёрной порослью Терезы, и под успокоительными движениями пальцев Терезы, перебирающей его волосы, задремал.
Тереза сторожила сон ангела, ещё более красивого, чем на картинке, висевшей на ферме. И чего она только не передумала за те минуты, что Дан спал. Она вспомнила дворняжку, с которой играла, Сейсан, Жасиру, мальчишек, игрушки, с которыми они играли в войну, тётку с незнакомыми ей мужчинами в постели, дядю Розалво с вечно красными от кашасы глазами, как ловили её в кустах люди капитана, как поймал её дядя Розалво и отдал Жустиниано Дуарте да Роза, вспомнила и зелёный перстень на пальце тётки, и грузовик, на котором её везли, и комнатку на ферме, побеги, палматорию, плеть, ремень, утюг. И вдруг всё исчезло, рассеялось, точно то были ужасные истории, рассказанные доной Брижидой, сумасшедшей старой вдовой. Эта праздничная ночь увлажнила сухую, растрескавшуюся землю, на старой боли и паническом страхе дали ростки нежность и радость. Ни за что на свете она не вернётся к капитану.
Теперь можно и умереть, лучше умереть, чем вернуться в постель капитана. На ферме Тереза видела повесившуюся на двери Изидру, почерневший выпавший язык и полные ужаса глаза. Она повесилась, узнав о смерти Жуареса, её мужа, погибшего в пьяной драке. В магазине верёвки много. После ухода ангела и до возвращения капитана ей хватит времени, чтобы сделать петлю.
36
В ту бесконечно длившуюся короткую ночь, в ночь встреч и расставаний, следующих один за другим рассветов, приговорившая себя к смерти Тереза избежала виселицы, ускакав на горячем скакуне.
Небесный ангел спал, она хранила его сон и, глядя на него, желала ещё, ещё раз прижаться к его груди, оказаться в его руках, прежде чем сказать последнее «прости». Она со страхом трогает его лицо. Ангелы спускаются на землю, чтобьг исполнить Божью волю, так говорит дона Брижида, которая понимает и в ангелах, и в демонах, и возвращаются на небо, чтобы дать Богу отчёт в содеянном ими. Тереза хотела бы умереть в его божественных руках, но она умрёт в одиночестве: повесится на двери, с выпавшим изо рта языком.
От робкого прикосновения руки Терезы Даниэл просыпается и видит её грустной. Почему она грустна, почему? Нет, она не грустна, она радуется жизни, радуется смерти и этой счастливой ночи, которая не повторится, ни она, ни какая другая, ведь лучше умереть, чем вернуться к рабству, к палматории, тазу с водой, супружеской постели капитана и перегару, которым несёт изо рта Жустиниано Дуарте да Роза. Верёвок в магазине много, а петлю она завязать сумеет.
Безумная, не говори глупостей, почему это не повторится ночь, подобная этой, а может, она будет ещё лучше? Обязательно будет лучше. Даниэл садится, теперь ему на колени кладёт голову Тереза, ощущая тепло его тела. Отдыхай и слушай, дорогая; руки ангела ложатся ей на грудь, нежно её сжимают, божественный голос гасит печаль, говорит о будущем, спасает от самоубийства Терезу. Разве она не знает о предстоящей поездке капитана в Баию, когда она должна состояться? Поездка по делам и увеселительная — приглашение губернатора штата на праздник по случаю Второго июля. Идиот не знает, что это народный праздник и в час приёма двери Дворца открыты для всего народа, а приглашение, напечатанное в типографии, — чистая формальность, им пользуются разве что полицейские, которые смогут выпить большую чашку кофе рядом с владельцем табачных плантаций из Кажазейраса-до-Норте. Аудиенции в конгрессе, визиты к членам правительства штата, посещение поставщиков магазина, рекомендательное письмо к Розалии Варела, певичке танго в кабаре «Табарис», специалистке в особо тонких любовных играх, опытной в арабском buch?; как-нибудь, дорогая, когда капитан будет в Баии и все ночи для нас будут праздником, я обучу тебя этому высшему удовольствию.
Сейчас самое главное — иметь терпение, постараться выполнять все требования капитана и терпеть его грубость столь же покорно, как и раньше, чтобы он не заподозрил, что что-то произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142