— Ты мне сам рассказывал, что Каритас говорил про Ноев Ковчег; а ты рассказывал мне про потоп, поглотивший всю сушу. И он был до Армагеддона.
Шэнноу отвернулся.
— «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».
— Что это?
— Слова Соломона. А чуть дальше он пишет: «Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после».
Бетик усмехнулся, а потом и расхохотался. Мертвый дворец ответил ему эхом.
— Что тебя рассмешило?
— Если я прав, Шэнноу, значит, сейчас мы сидим там, где прежде было дно океана.
— Я все равно не понимаю, что тут смешного.
— Да ты сам! Если море стало сушей, значит, где была суша, теперь море. А потому, Шэнноу, чтобы отыскать Иерусалим, тебе понадобятся жабры.
— Только если ты прав, Бетик.
— Верно. Хотел бы я знать, что это был за город! То есть взгляни на статуи. Наверное, они изображают великих людей. А теперь никто понятия не имеет об их величии.
Шэнноу посмотрел на облитую лунным светом статую, ближайшую к нему. Старик с курчавой белой бородой и высоким выпуклым лбом. Правая рука со свитком прижата к груди. В левой он держит что?то вроде мраморной скрижали.
— По?моему, — сказал наконец Шэнноу, — забвение не так уж бы его огорчило. Он весь дышит покоем, мудростью.
— Интересно, кем он был?
— Законодателем. Пророком. Царем. — Шэнноу пожал плечами. — Но в любом случае он был великим человеком: его статуя поставлена выше остальных.
— Его звали Пасиадом, — произнес чей?то голос.
Шэнноу винтом повернулся вправо, целясь в высокую фигуру, появившуюся в дверном проеме слева. Незнакомец вошел внутрь, держа руки перед собой ладонями вперед. Шесть футов ростом, и кожа черная, как смола.
— Простите, что потревожил вас, — сказал он. — Я увидел ваших лошадей.
— Кто ты, во имя всего святого? — Шэнноу вскочил, продолжая держать незнакомца под прицелом.
— Я человек.
— Но ты черный. Ты приспешник Дьявола?
— Странно, — сказал незнакомец без малейшей обиды в голосе, — как одни и те же предрассудки владеют людскими умами в самых разных обстоятельствах. Нет, мистер Шэнноу, я не приспешник Дьявола.
— Откуда вы знаете мое имя?
— Руфь связалась со мной и попросила найти вас.
— Вы вооружены?
— Нет. То есть в вашем смысле слова.
— Если вы пришли с миром, прошу у вас прощения, — сказал Шэнноу. — Но на нас охотятся, и я не могу рисковать. Бетик, обыщи его.
Исчадие, опасливо подойдя к незнакомцу, провел ладонями по серой тунике и черным гетрам.
— Оружия на нем нет, — сообщил он, и Шэнноу убрал пистолет в кобуру.
— Я проверю, что там снаружи, — сказал Бетик.
— Если все тихо, собери хвороста для костра, ?попросил Шэнноу, жестом приглашая незнакомца сесть.
Чернокожий потянулся и сказал с улыбкой:
— Вы осторожны, мистер Шэнноу. Мне это нравится, так как свидетельствует об уме, а он как будто порядочная редкость в этом нашем новом мире.
— Почему Руфь связалась с вами? — спросил Шэнноу, пропуская его слова мимо ушей.
— Мы знакомы немало лет. У нас есть расхождения в теологических вопросах, но в основном мы преследуем одни цели.
— А именно?
— Восстановление справедливого общества, цивилизации, мистер Шэнноу, чтобы все люди могли жить в гармонии и любви, не опасаясь разбойников или исчадий Ада.
— А это возможно?
— Разумеется, нет, но мы должны стремиться к этому.
— Как вас зовут?
— Сэмюель Арчер.
Вернулся Бетик с охапкой хвороста, ворча, что ему пришлось уехать из города, чтобы набрать его. Когда огонь затрещал, разгораясь, Шэнноу спросил чернокожего про статую.
— Я изучаю этот город лет восемнадцать, — сказал Арчер. — Сохранилось немало замечательных записей на золотой фольге. Перевод занял четыре года. Насколько можно понять, старец этот, Пасиад, был дядей царя и астрономом, то есть изучал звезды, и благодаря его трудам люди знали точно, когда надо начинать сеять, чтобы получить наилучший урожай. Кроме того, он открыл неустойчивость Земли, хотя и не понял страшного значения, которое это имело для его мира.
— Он дожил до его конца?
— Понятия не имею. В прочитанном мной его смерть не упоминается.
— А когда погиб город? — спросил Бетик.
— Около восьми тысяч лет назад.
— Так, значит, примерно семь с половиной тысяч лет здесь и правда был океан?
— Да, Бетик. Мир значительно изменился.
— А что это был за город?
— Насколько мне удалось установить, он назывался Балакрис. Один из предположительно тридцати больших городов страны, носившей название Атлантида.
Бетик заснул задолго до полуночи, а Шэнноу с Арчером прогуливались по окаймленным статуями улицам Балакриса.
— Я часто бываю здесь, — сказал Арчер. — В мертвых городах царит такой неизмеримый покой! И часто в моих прогулках ко мне присоединяются призраки былых времен. — Он взглянул на Шэнноу и весело усмехнулся. — Я кажусь вам сумасшедшим?
Шэнноу пожал плечами.
— Я ни разу не видел ни единого призрака, мистер Арчер, но у меня нет оснований сомневаться в том, что они существуют. Вы с ними разговаривали?
— Пытался, когда увидел их в первый раз, но они меня не видят. И я не верю, что это действительно духи. Они лишь образы, вроде того, что вы с Бетиком наблюдали сегодня днем. Это край магии, мистер Шэнноу. Пойдемте, я покажу вам.
Арчер повел его вверх по извилистой тропе, а потом вниз в круглую впадину, где вокруг плоского камня?алтаря кольцом высились монолиты. Каждый имел основание шесть футов в квадрате и был отполирован, будто черное дерево.
— Море шлифовало их тысячи лет. Кое?где можно различить следы высеченных надписей, — сказал Арчер, входя в кольцо и останавливаясь у алтаря. ?Вот посмотрите, — добавил он, вынимая из кармана камень Даниила величиной с ноготь большого пальца.
И тут же всюду вокруг Шэнноу увидел прозрачные светящиеся фигуры. Женщины в шелковых длинных туниках кружились и извивались в танце, а мужчины в разноцветных одеждах сгрудились между монолитами, глядя на них.
— И теперь на это, — сказал Арчер, прикрывая камень ладонью.
Танцующие исчезли. Он чуть?чуть сдвинул камень и снял ладонь. У алтаря возникли трое мальчиков: они сидели на земле и играли в бабки, не замечая посторонних. Шэнноу опустился на колени рядом с ними и протянул руку, но она пронизала их насквозь, и они исчезли. Арчер убрал камешек в карман.
— Интересно, не правда ли?
— Необычайно, — ответил Шэнноу. — У вас есть объяснение?
— Предположение. Я к этому времени перевел около двух тысяч слов языка ролиндов, иными словами, атлантов. Они называли себя «Ролинд», в довольно вольном переводе «Народ Небес». Сам я предпочитаю «Люди сказок». — Арчер сел на алтарь. — Вы голодны, мистер Шэнноу?
— Немного.
— Если бы вы могли выбрать какое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87