Она была в дурном расположении духа, и ее настроение так сказывалось на всех, что смех замирал на устах у гостей, и трубадуры забывали свои песни. Ели без удовольствия, словами почти не обменивались, глаза поднимали лишь украдкой, и все видели, что в суровых глазах регентши растет недовольство. Тщетно расспрашивали присутствующие о причинах столь дурного настроения.
Лишь один человек знал истинную причину: мессир Гийом, епископ Парижа, который весь съежился, как будто уменьшился на своем месте и с удовольствием бы забрался под стол, дабы скрыться от гневного взгляда, повсюду преследовавшего его. Перед глазами его все еще стояла ужасная сцена, которую устроила ему Бланш вечером, вскоре после встречи жениха и невесты. После того как будущая супружеская пара покинула комнату, чтобы переодеться к ужину, она приказала позвать епископа и, не дав ему открыть рта, сказала:
– Я установила, господин епископ, что вы великолепно справились с данным вам поручением. Я могу судить об этом по принцессе, которую вы привели… после того, как я дала вам точные и подробные указания. Да простит мне Господь, но я думаю, не должна ли навсегда изгнать вас из круга близких мне людей.
– Но, мадам…
– Молчите! Когда я посылала вас на поиски подходящей супруги для моего сына короля, я полагала, что вы выберете благочестивую, послушную, добродетельную и не слишком красивую принцессу. Она не должна своим миловидным личиком отвлекать короля от тяжелых задач и не должна быть слишком соблазнительной, чтобы ввергнуть его в пучину греха.
– Мадам, – вставил несчастный прелат, – Маргарита очень набожна, добра и прилежна. Все подданные ее отца, правителя Прованса, восхваляют ее добродетели…
– …И, без сомнения, вся эта пышная толпа миннезингеров, сочинителей песенок, и смазливых резвых девушек, которые прибыли со своим скарбом. Вы были настолько слепы, что не заметили, что принцесса, с ее бойкими глазами, стройной талией и золотистым цветом лица, весьма соблазнительна?
Каждый комплимент принцессе в устах регентши превращался в упрек. Ее черные сверкающие глаза горели праведным гневом. Она ударила ладонью по ручке кресла и добавила:
– С тех пор, как король впервые увидел свою невесту, он не отводит от нее глаз. Вы заметили, как он на нее смотрит? Я бы сказала, как он пожирает ее глазами? И всему виной ваша ошибка, ваша глупость!
Это тяжелое обвинение Гийом воспринял как обиду.
– Мадам… мадам! Ваше величество не должно быть столь строгим. Король еще юн, благочестив и верен долгу. Он подарит королевскому дому красивое и обильное потомство. Что же печалит вас, если он будет наслаждаться тем, что… законно и дозволено Господом Богом? И если ваше величество простит меня, покойный король Филип-Август был весьма очарован красотой вашего величества, когда вы выходили замуж за вашего царственного супруга.
Бледное лицо королевы немного покраснело. Она стиснула зубы.
– Мой свекор своеобразно относился к подобным вопросам, но мне известно, что хорошо для моего сына, а что нет. И я говорю вам, господин епископ, что этот брак не годится для моего сына, и я вынуждена проявить бдительность, дабы, по возможности, исправить вашу ошибку.
Гийому нечего было ответить, и он лишь вздохнул. Он поостерегся в качестве примера упомянуть, что Филипп-Август был в отчаянии от брака сына, когда узнал дурной нрав кастильской принцессы, который таился под ее красотой. Иногда можно было подумать, что великий король, который был не из пугливых, боится своей невестки.
Когда епископ увидел юную пару, светящуюся красотой и любовью, под королевским балдахином, он несколько утешился. Они были созданы для любви, и смотреть на них было одно удовольствие. Что за прекрасная пара: она – изящна и смугла, почти как цыганка, с очаровательной улыбкой, мягким голосом и прелестным акцентом; он – светловолос, высок, хорошо сложен, сияющий как архангел, очаровавший юную девушку из Прованса… Гийом знал, что и королям живется не сладко. Но благодаря его усилиям, которые мадам Бланш назвала «большой ошибкой», юный король Людовик IX обрел свое счастье в этом браке. Гийом Парижский считал, что совсем неплохо потрудился…
* * *
Людовик вышел из часовни, куда отправился после пира, чтобы возблагодарить Господа за свое счастье. Воистину, он никогда не чувствовал себя столь наполненным и умиротворенным, он даже не догадывался, насколько любовь обогащает человека. Едва ли прошли сутки с тех пор, как он узнал Маргариту, и вот он уже не может жить без нее. Слава Богу, они стали мужем и женой, одним целым перед Господом и перед людьми, и ничто в мире их уже не разъединит. Сияя от радости и улыбаясь, он обратился к своей свите:
– А теперь, господа, я нанесу визит королеве!
И с юношеской прытью он взбежал вверх по каменной лестнице, но на верхнем этаже перед ним возникла высокая темная фигура и преградила ему путь в комнату Маргариты.
– Сын мой, куда ты собираешься идти?
– Но, матушка, – сказал юный король смущенно, – я… я собирался навестить мою супругу, Маргариту.
Складки в углу ее рта обозначились резче. Это было то, чего она так боялась: любовный пыл, толкавший ее сына в объятия этого недостойного создания, которое он едва знал.
– Не подобает, сын мой, выказывать такое рвение. Это неприлично… и не угодно Господу Богу. Брак – это таинство, а не удовольствие. К нему нужно долго и добросовестно готовиться.
Ее тон был столь резок, что Людовик покраснел до корней своих светлых волос.
– Простите, мадам, – пробормотал он, – прошу отнестись ко мне снисходительно, если я оскорбил вас, но я не знаю, как мне иначе вести себя.
– Молиться, сын мой. Молитва – это единственный способ начать жизнь женатого мужчины.
Не до конца убежденный, король сказал, чуть помедлив:
– Но мадам Маргарита…
– Мадам Маргарита – королева и должна вести себя как королева. Она тоже должна молиться. Идите теперь в часовню, вот мой совет.
Это был приказ, и король не обольщался на сей счет. Несмотря на свои двадцать лет и церковное посвящение при короновании, он не смог возразить. Фактически он еще не достиг совершеннолетия, и практически страной еще управляла регентша. Он потупил взор.
– Я повинуюсь вам, дорогая матушка, вы, без сомнения, правы.
Но подавленный взгляд, который он бессознательно бросил на закрытую дверь, лишь усилил досаду в сердце королевы, ибо каждое мгновение ее настроение менялось. Людовик любил, и будущее требовало от нее борьбы. Она была настолько погружена в мрачные размышления, что не заметила недовольного взгляда, который бросил на нее, проходя, Гийом.
Между тем Маргарита лежала на большом супружеском ложе и болтала со свитой, чтобы развеять скуку. Король заставлял себя ждать, и королева утешалась тем, что говорила о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Лишь один человек знал истинную причину: мессир Гийом, епископ Парижа, который весь съежился, как будто уменьшился на своем месте и с удовольствием бы забрался под стол, дабы скрыться от гневного взгляда, повсюду преследовавшего его. Перед глазами его все еще стояла ужасная сцена, которую устроила ему Бланш вечером, вскоре после встречи жениха и невесты. После того как будущая супружеская пара покинула комнату, чтобы переодеться к ужину, она приказала позвать епископа и, не дав ему открыть рта, сказала:
– Я установила, господин епископ, что вы великолепно справились с данным вам поручением. Я могу судить об этом по принцессе, которую вы привели… после того, как я дала вам точные и подробные указания. Да простит мне Господь, но я думаю, не должна ли навсегда изгнать вас из круга близких мне людей.
– Но, мадам…
– Молчите! Когда я посылала вас на поиски подходящей супруги для моего сына короля, я полагала, что вы выберете благочестивую, послушную, добродетельную и не слишком красивую принцессу. Она не должна своим миловидным личиком отвлекать короля от тяжелых задач и не должна быть слишком соблазнительной, чтобы ввергнуть его в пучину греха.
– Мадам, – вставил несчастный прелат, – Маргарита очень набожна, добра и прилежна. Все подданные ее отца, правителя Прованса, восхваляют ее добродетели…
– …И, без сомнения, вся эта пышная толпа миннезингеров, сочинителей песенок, и смазливых резвых девушек, которые прибыли со своим скарбом. Вы были настолько слепы, что не заметили, что принцесса, с ее бойкими глазами, стройной талией и золотистым цветом лица, весьма соблазнительна?
Каждый комплимент принцессе в устах регентши превращался в упрек. Ее черные сверкающие глаза горели праведным гневом. Она ударила ладонью по ручке кресла и добавила:
– С тех пор, как король впервые увидел свою невесту, он не отводит от нее глаз. Вы заметили, как он на нее смотрит? Я бы сказала, как он пожирает ее глазами? И всему виной ваша ошибка, ваша глупость!
Это тяжелое обвинение Гийом воспринял как обиду.
– Мадам… мадам! Ваше величество не должно быть столь строгим. Король еще юн, благочестив и верен долгу. Он подарит королевскому дому красивое и обильное потомство. Что же печалит вас, если он будет наслаждаться тем, что… законно и дозволено Господом Богом? И если ваше величество простит меня, покойный король Филип-Август был весьма очарован красотой вашего величества, когда вы выходили замуж за вашего царственного супруга.
Бледное лицо королевы немного покраснело. Она стиснула зубы.
– Мой свекор своеобразно относился к подобным вопросам, но мне известно, что хорошо для моего сына, а что нет. И я говорю вам, господин епископ, что этот брак не годится для моего сына, и я вынуждена проявить бдительность, дабы, по возможности, исправить вашу ошибку.
Гийому нечего было ответить, и он лишь вздохнул. Он поостерегся в качестве примера упомянуть, что Филипп-Август был в отчаянии от брака сына, когда узнал дурной нрав кастильской принцессы, который таился под ее красотой. Иногда можно было подумать, что великий король, который был не из пугливых, боится своей невестки.
Когда епископ увидел юную пару, светящуюся красотой и любовью, под королевским балдахином, он несколько утешился. Они были созданы для любви, и смотреть на них было одно удовольствие. Что за прекрасная пара: она – изящна и смугла, почти как цыганка, с очаровательной улыбкой, мягким голосом и прелестным акцентом; он – светловолос, высок, хорошо сложен, сияющий как архангел, очаровавший юную девушку из Прованса… Гийом знал, что и королям живется не сладко. Но благодаря его усилиям, которые мадам Бланш назвала «большой ошибкой», юный король Людовик IX обрел свое счастье в этом браке. Гийом Парижский считал, что совсем неплохо потрудился…
* * *
Людовик вышел из часовни, куда отправился после пира, чтобы возблагодарить Господа за свое счастье. Воистину, он никогда не чувствовал себя столь наполненным и умиротворенным, он даже не догадывался, насколько любовь обогащает человека. Едва ли прошли сутки с тех пор, как он узнал Маргариту, и вот он уже не может жить без нее. Слава Богу, они стали мужем и женой, одним целым перед Господом и перед людьми, и ничто в мире их уже не разъединит. Сияя от радости и улыбаясь, он обратился к своей свите:
– А теперь, господа, я нанесу визит королеве!
И с юношеской прытью он взбежал вверх по каменной лестнице, но на верхнем этаже перед ним возникла высокая темная фигура и преградила ему путь в комнату Маргариты.
– Сын мой, куда ты собираешься идти?
– Но, матушка, – сказал юный король смущенно, – я… я собирался навестить мою супругу, Маргариту.
Складки в углу ее рта обозначились резче. Это было то, чего она так боялась: любовный пыл, толкавший ее сына в объятия этого недостойного создания, которое он едва знал.
– Не подобает, сын мой, выказывать такое рвение. Это неприлично… и не угодно Господу Богу. Брак – это таинство, а не удовольствие. К нему нужно долго и добросовестно готовиться.
Ее тон был столь резок, что Людовик покраснел до корней своих светлых волос.
– Простите, мадам, – пробормотал он, – прошу отнестись ко мне снисходительно, если я оскорбил вас, но я не знаю, как мне иначе вести себя.
– Молиться, сын мой. Молитва – это единственный способ начать жизнь женатого мужчины.
Не до конца убежденный, король сказал, чуть помедлив:
– Но мадам Маргарита…
– Мадам Маргарита – королева и должна вести себя как королева. Она тоже должна молиться. Идите теперь в часовню, вот мой совет.
Это был приказ, и король не обольщался на сей счет. Несмотря на свои двадцать лет и церковное посвящение при короновании, он не смог возразить. Фактически он еще не достиг совершеннолетия, и практически страной еще управляла регентша. Он потупил взор.
– Я повинуюсь вам, дорогая матушка, вы, без сомнения, правы.
Но подавленный взгляд, который он бессознательно бросил на закрытую дверь, лишь усилил досаду в сердце королевы, ибо каждое мгновение ее настроение менялось. Людовик любил, и будущее требовало от нее борьбы. Она была настолько погружена в мрачные размышления, что не заметила недовольного взгляда, который бросил на нее, проходя, Гийом.
Между тем Маргарита лежала на большом супружеском ложе и болтала со свитой, чтобы развеять скуку. Король заставлял себя ждать, и королева утешалась тем, что говорила о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89