Оба обращения Дэвида к папе и этот слух об освобождении Груффида, если он достоверен, грозят мне неприятностями. Надеюсь, Моджер все же ошибается, а если так, откуда берутся все эти выдумки? Стоит держать ухо востро. Пишу в спешке. С любовью к вам и уважением к леди Санции. Вильям.»
Он свернул пергамент, запечатал его воском и тесьмой, затем протянул посыльному:
– Графу Ричарду, как можно быстрее. Думаю, он все еще в Уоллингфорде. Отдайте только ему лично.
Человек поклонился и вышел. Раймонд готов был расплакаться. Он так надеялся, что подозрения короля необоснованны, а теперь это… письмо, которое должно быть доставлено лично в руки графу Корнуолльскому. Это значило, что содержание его следовало хранить в тайне от посторонних глаз. Но что же секретного мог сообщить графу простой рыцарь?
– Я только что получил некоторые известия от сэра Моджера, – сказал Вильям, как бы отвечая на мучавший Раймонда вопрос. – Это касается вашей службы у меня, Раймонд.
– Кто такой сэр Моджер? – с удивлением спросил молодой человек. – Никогда не слышал о нем раньше.
– Нет, вы не можете его знать. Он мой сосед (его владения за рекой), который проводит добрую часть своего времени при дворе. – Вильям снова начал рассказывать историю, которую описал Ричарду. – Видите ли, – закончил он, – если один из них прав, очень вероятно, что это означает войну с Уэльсом.
Элис так громко вздохнула, что Раймонд стиснул зубы, ожидая воплей возмущения или истерики. Вильям, однако, не счел нужным бросить встревоженный взгляд в ее сторону. Отец Раймонда непременно сделал бы это в подобном случае. Невозможно представить, чтобы его отец сделал такое сообщение в присутствии жены или дочерей.
Глаза Вильяма оставались прикованными к Раймонду, и он продолжил говорить очень спокойно:
– Если случится война, очень вероятно, что вам придется участвовать в ней, если, конечно, вы останетесь служить у меня. За право владения Марлоу и крепостью Бикс я должен представить двух рыцарей и семьдесят пеших Ричарду Корнуолльскому, моему сюзерену. Очевидно, король обратится за поддержкой к своему брату, и если Ричард пойдёт на войну, пойду и я. Да, война в Уэльсе очень тяжелое дело.
– Война всегда тяжелое дело, – с горечью сказала Элис.
Вильям улыбнулся.
– Ты заблуждаешься, моя дорогая. Я не виню тебя. Ты видишь в ней лишь горькие стороны и никаких положительных. Мужчины находят в войне свои достоинства, если она ведется приемлемыми методами, но, как я сказал, война в Уэльсе часто идет не по правилам и может оказаться очень тяжелой работой. Не вижу причин впутывать вас в подобную историю, Раймонд.
– У вас есть основания, сэр, ставить под сомнения мою смелость? – спросил Раймонд.
– О Боже, нет! – воскликнул Вильям, подавив улыбку, которая могла бы показаться Раймонду оскорбительной. – Я и не думал усомниться в вас. Если бы я услышал, что Ричард отправляется в Нормандию или в Гасконь, то не раздумывал бы. Но в Уэльсе, кроме тяжелых ударов, ничего не получишь. Если мы возьмем какую-нибудь уэльскую крепость, то это будут только голые камни, а если войдем в английскую, оставленную уэльсцами, то все, что в ней останется, если вообще останется что-нибудь, будет принадлежать королю или одному из приграничных лордов. Просто мне кажется несправедливым, что вы будете так тяжело сражаться даже без надежды на добычу или выкуп. Раймонд опустил глаза, покусывая губы. Он уже готов был спросить надменно, что заставляет сэра Вильяма говорить о том, будто он станет воевать только ради добычи или выкупа. Но это было бы величайшей глупостью и совсем не соответствовало исполняемой им роли.
– Я приехал служить у вас не ради этого, – сказал он. В его словах была абсолютная правда, но Раймонд был встревожен. Уж не пытается ли сэр Вильям отделаться от него? Если так, то что навело этого человека на подозрения? С другой стороны, подумал Раймонд, почувствовав облегчение, если он не дал повода для подозрений (он не мог вспомнить ничего необычного в сделанном или сказанном им), в словах сэра Вильяма не стоило искать никакого другого смысла. Для тактичного человека было естественным предупредить того, кто, как он считал, испытывал нужду, в не прибыльности предстоящей кампании.
На лице Элис появилась гримаса недовольства, когда Раймонд сказал то, что она считала проявлением исключительно мужской глупости. Однако она знала: бесполезно возмущаться страстью мужчин к сражениям. Ее мать плакала и причитала, умоляя отца нанять рыцаря, который сражался бы вместо него. Она посылала ему грустные письма с плохими новостями в надежде вернуть его домой. Этим она добилась только одного: отец стал скрывать от нее некоторые вещи.
– Но это еще не точно, – с надеждой сказала Элис. – Откуда сэр Моджер мог знать, что делал принц Дэвид, а чего не делал?
– Я не сказал, он знает, – возразил Вильям. – Это слух, распространяемый при дворе.
– Кем? А может быть, это попытка Вильяма Савойского отвлечь внимание от бед Вальтера Рэйли?
– Элис! – воскликнул Вильям. – Это нелепость, и, ради Бога, не смей говорить это Ричарду, если он приедет сюда.
– Дядя Ричард приезжает? – обрадовалась Элис, сразу забыв о военных делах.
– Может приехать, если он еще в Уоллингфорде и пока не слышал о том, что я вам рассказал.
– О Господи, – заволновалась Элис, – возьмет ли он с собой графиню Санцию?
– Разве я могу сейчас тебе это сказать? – спросил Вильям, снисходительно улыбаясь. – Я не знаю даже, приедет ли Ричард. Если он пожелает провести здесь ночь, то даст нам знать об этом с посыльным. Но, Элис, я говорю серьезно. Ни слова об этой затее с Вильямом Савойским.
Раймонд едва сдержал возглас изумления, но Элис это не удалось. Единственное, чего не предусмотрел король, – Ричард Корнуолльский мог привезти свою новую жену, которая приходилась теткой Раймонду, в крепость своего друга. В самом деле, если Санция увидит Раймонда, он не сможет сохранить свое происхождение в тайне. В таком случае ему придется подыскивать объяснения своего пребывания тут. Раймонд подумал, что хорошо хоть сэр Вильям и Элис, увлеченные разговором, не обращают на него внимания, а то бы их заинтересовало, почему при упоминании жены Ричарда Санции их наемный рыцарь покраснел как маков цвет.
Но Раймонд недооценил сэра Вильяма, чей острый глаз уловил и его напряжение, когда имя Санции было произнесено впервые, и яркий румянец на лице. Предположения Вильяма получили подтверждения. Может быть, Санция знала Раймонда еще в те времена, когда его семья жила в достатке. Вильям был недоволен собой – он забыл упомянуть о такой возможности в письме Ричарду, чтобы тот мог предупредить жену. Но он не упомянул Раймонда в своем письме и не объяснил, как тот появился в Марлоу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Он свернул пергамент, запечатал его воском и тесьмой, затем протянул посыльному:
– Графу Ричарду, как можно быстрее. Думаю, он все еще в Уоллингфорде. Отдайте только ему лично.
Человек поклонился и вышел. Раймонд готов был расплакаться. Он так надеялся, что подозрения короля необоснованны, а теперь это… письмо, которое должно быть доставлено лично в руки графу Корнуолльскому. Это значило, что содержание его следовало хранить в тайне от посторонних глаз. Но что же секретного мог сообщить графу простой рыцарь?
– Я только что получил некоторые известия от сэра Моджера, – сказал Вильям, как бы отвечая на мучавший Раймонда вопрос. – Это касается вашей службы у меня, Раймонд.
– Кто такой сэр Моджер? – с удивлением спросил молодой человек. – Никогда не слышал о нем раньше.
– Нет, вы не можете его знать. Он мой сосед (его владения за рекой), который проводит добрую часть своего времени при дворе. – Вильям снова начал рассказывать историю, которую описал Ричарду. – Видите ли, – закончил он, – если один из них прав, очень вероятно, что это означает войну с Уэльсом.
Элис так громко вздохнула, что Раймонд стиснул зубы, ожидая воплей возмущения или истерики. Вильям, однако, не счел нужным бросить встревоженный взгляд в ее сторону. Отец Раймонда непременно сделал бы это в подобном случае. Невозможно представить, чтобы его отец сделал такое сообщение в присутствии жены или дочерей.
Глаза Вильяма оставались прикованными к Раймонду, и он продолжил говорить очень спокойно:
– Если случится война, очень вероятно, что вам придется участвовать в ней, если, конечно, вы останетесь служить у меня. За право владения Марлоу и крепостью Бикс я должен представить двух рыцарей и семьдесят пеших Ричарду Корнуолльскому, моему сюзерену. Очевидно, король обратится за поддержкой к своему брату, и если Ричард пойдёт на войну, пойду и я. Да, война в Уэльсе очень тяжелое дело.
– Война всегда тяжелое дело, – с горечью сказала Элис.
Вильям улыбнулся.
– Ты заблуждаешься, моя дорогая. Я не виню тебя. Ты видишь в ней лишь горькие стороны и никаких положительных. Мужчины находят в войне свои достоинства, если она ведется приемлемыми методами, но, как я сказал, война в Уэльсе часто идет не по правилам и может оказаться очень тяжелой работой. Не вижу причин впутывать вас в подобную историю, Раймонд.
– У вас есть основания, сэр, ставить под сомнения мою смелость? – спросил Раймонд.
– О Боже, нет! – воскликнул Вильям, подавив улыбку, которая могла бы показаться Раймонду оскорбительной. – Я и не думал усомниться в вас. Если бы я услышал, что Ричард отправляется в Нормандию или в Гасконь, то не раздумывал бы. Но в Уэльсе, кроме тяжелых ударов, ничего не получишь. Если мы возьмем какую-нибудь уэльскую крепость, то это будут только голые камни, а если войдем в английскую, оставленную уэльсцами, то все, что в ней останется, если вообще останется что-нибудь, будет принадлежать королю или одному из приграничных лордов. Просто мне кажется несправедливым, что вы будете так тяжело сражаться даже без надежды на добычу или выкуп. Раймонд опустил глаза, покусывая губы. Он уже готов был спросить надменно, что заставляет сэра Вильяма говорить о том, будто он станет воевать только ради добычи или выкупа. Но это было бы величайшей глупостью и совсем не соответствовало исполняемой им роли.
– Я приехал служить у вас не ради этого, – сказал он. В его словах была абсолютная правда, но Раймонд был встревожен. Уж не пытается ли сэр Вильям отделаться от него? Если так, то что навело этого человека на подозрения? С другой стороны, подумал Раймонд, почувствовав облегчение, если он не дал повода для подозрений (он не мог вспомнить ничего необычного в сделанном или сказанном им), в словах сэра Вильяма не стоило искать никакого другого смысла. Для тактичного человека было естественным предупредить того, кто, как он считал, испытывал нужду, в не прибыльности предстоящей кампании.
На лице Элис появилась гримаса недовольства, когда Раймонд сказал то, что она считала проявлением исключительно мужской глупости. Однако она знала: бесполезно возмущаться страстью мужчин к сражениям. Ее мать плакала и причитала, умоляя отца нанять рыцаря, который сражался бы вместо него. Она посылала ему грустные письма с плохими новостями в надежде вернуть его домой. Этим она добилась только одного: отец стал скрывать от нее некоторые вещи.
– Но это еще не точно, – с надеждой сказала Элис. – Откуда сэр Моджер мог знать, что делал принц Дэвид, а чего не делал?
– Я не сказал, он знает, – возразил Вильям. – Это слух, распространяемый при дворе.
– Кем? А может быть, это попытка Вильяма Савойского отвлечь внимание от бед Вальтера Рэйли?
– Элис! – воскликнул Вильям. – Это нелепость, и, ради Бога, не смей говорить это Ричарду, если он приедет сюда.
– Дядя Ричард приезжает? – обрадовалась Элис, сразу забыв о военных делах.
– Может приехать, если он еще в Уоллингфорде и пока не слышал о том, что я вам рассказал.
– О Господи, – заволновалась Элис, – возьмет ли он с собой графиню Санцию?
– Разве я могу сейчас тебе это сказать? – спросил Вильям, снисходительно улыбаясь. – Я не знаю даже, приедет ли Ричард. Если он пожелает провести здесь ночь, то даст нам знать об этом с посыльным. Но, Элис, я говорю серьезно. Ни слова об этой затее с Вильямом Савойским.
Раймонд едва сдержал возглас изумления, но Элис это не удалось. Единственное, чего не предусмотрел король, – Ричард Корнуолльский мог привезти свою новую жену, которая приходилась теткой Раймонду, в крепость своего друга. В самом деле, если Санция увидит Раймонда, он не сможет сохранить свое происхождение в тайне. В таком случае ему придется подыскивать объяснения своего пребывания тут. Раймонд подумал, что хорошо хоть сэр Вильям и Элис, увлеченные разговором, не обращают на него внимания, а то бы их заинтересовало, почему при упоминании жены Ричарда Санции их наемный рыцарь покраснел как маков цвет.
Но Раймонд недооценил сэра Вильяма, чей острый глаз уловил и его напряжение, когда имя Санции было произнесено впервые, и яркий румянец на лице. Предположения Вильяма получили подтверждения. Может быть, Санция знала Раймонда еще в те времена, когда его семья жила в достатке. Вильям был недоволен собой – он забыл упомянуть о такой возможности в письме Ричарду, чтобы тот мог предупредить жену. Но он не упомянул Раймонда в своем письме и не объяснил, как тот появился в Марлоу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109