Едва вечером в пятницу Джеффри с Джулией вернулись в Бельведер, как за Джеффри приехал лимузин, который отвез его на Манхэттен. Домой он вернулся лишь в половине одиннадцатого вечера в четверг. Целых шесть дней Джеффри провел в городе. Он рассказывал жаждущим информации телезрителям о важных событиях, встречался с корреспондентами, политиками и, как и все, надеялся на благополучное разрешение кризиса. Все напряженные дни и ночи в те редкие мгновения, когда у него появлялась возможность немного передохнуть, Джеффри отправлялся в свою квартирку, расположенную через дорогу от студии.
А когда робкие ростки мира стали пробиваться сквозь толщу непонимания между сторонами, Джеффри смог ненадолго приехать в Бельведер.
– Как я рада, что ты наконец дома, – промолвила Джулия, нежно целуя мужа.
– Я тоже рад, дорогая. – Джеффри крепко прижал к себе жену, он должен был ощущать ее близость, когда скажет то, что должен сказать.
Джулия сразу уловила неуверенность в его голосе, почувствовала, как напряглось все его тело. «Нет, Джеффри, пожалуйста! Не делай этого!»
– Джеффри?
– Я должен поехать в Лондон, дорогая. Билеты заказаны на утро. Я остановлюсь в «Дорчестере».
– Нет.
– Джули!
– Не делай этого, Джеффри!
– Я должен, любимая. Мне очень жаль.
– Тебе жаль? – воскликнула Джулия. – Ты обещал провести следующую неделю со мной и Мерри! Или ты забыл?
– Конечно, я помню об этом. Но, дорогая, это, возможно, важнейшее политическое событие в моей жизни. Я специалист по Ближнему Востоку и единственный журналист, который сможет взять интервью у…
– У кого? У террориста? Так интервью с террористом важнее для тебя, чем обещание, данное нам?
– Нет, – искренне ответил Джеффри. Каникулы с Джулией и Мерри были гораздо важнее для него. Шесть последних дней он, как обычно, скучал по Джулии, но – что удивительно – ему недоставало и Мерри. Возможность освещать мирную конференцию была не так уж важна лично для Джеффри, но у него было сильно развито чувство ответственности. – У меня правда нет выбора, Джули. Я должен лететь в Лондон.
Разум подсказывал Джулии, что ее муж действительно обязан ехать в Лондон, однако сердце ее не выдержало. Как и Джеффри, Джулия долго страдала от глубокой раны. И, как и ее муж, она искала утешения в любви к нему. Она верила, что в один прекрасный день рана затянется, потому что Джеффри полюбит свою дочь.
И Джулия надеялась, что день этот близок. Кажется, все началось две недели назад. Ведь Мерри так терпеливо ждала отца, которого осмеливалась любить лишь издалека, но в котором так нуждалась. Девочка ждала, ободряемая обещаниями Джулии: «Папочка очень любит тебя, дорогая, очень, но он все время так занят. Когда-нибудь у него будет больше времени». А в последние две недели карие глаза наполнялись восторгом, когда дочь с матерью строили планы на чудесный отпуск. «Ты и в самом деле уверена, мамочка, что папа захочет прокатиться в карете?»
Как же будет страдать маленькое сердечко Мерри, когда она узнает, что их планам не суждено сбыться! Папа, как всегда, уедет от них по каким-то важным делам. Она только начала верить!
И вот…
И вот Джулия, обуреваемая такими сильными и такими разными чувствами, стала терять голову.
– О, Джеффри, похоже, ты так и не простишь меня?
– Не прощу тебе чего? – удивленно переспросил Джеффри, пораженный гневом, вдруг запылавшим в лавандовых глазах.
– Того, что я родила Мерри. Даже теперь, десять лет спустя, ты жалеешь, что она появилась на свет!
– Это неправда!
– Нет, это правда! Ты ведь хотел, чтобы я сделала аборт!
– Господи, Джулия, нет, конечно! Как тебе такое могло прийти в голову?
– Потому что это правда! Я прочла это в твоих глазах, когда сообщила тебе, что жду ребенка!
– Ничего этого не было. – Джеффри решительно покачал головой. Он-то знал, что Джулия могла видеть в его глазах – злость и ревность. Ведь он представил ее в объятиях другого мужчины и желал, чтобы этого другого мужчины у нее не было. В такие мгновения Джеффри действительно ловил себя на мысли, что хотел, чтобы Джулия тогда придумала беременность с целью вынудить его жениться на себе. Однако ему и в голову не приходило запретить ей рожать этого ребенка. – Я никогда не хотел, чтобы ты сделала аборт, Джулия, честное слово, – сказал он. – Ты должна поверить мне.
Джулия не слышала Джеффри, потому что сказанные ею злые слова вернули ее к воспоминаниям о том вечере. И гнев, на секунду вырвавшись наружу, вновь свернулся клубочком и спрятался туда, где таился все эти годы, – в ее душу.
Мерри будет больно, потому что Джеффри не выполнит ее обещаний. Однако в этом больше ее вина, чем его. В тот майский вечер Джулия должна была внять голосу разума, видя сердитое лицо Джеффри. Но она предпочла послушать свое сердце. Разум советовал убежать, скрыться, чтобы защитить себя и будущего ребенка, а сердце нашептывало ей: «В один прекрасный день он полюбит свое дитя», и она послушалась сердца, потому что любила Джеффри.
Да, она сделала это потому, что хотела всю жизнь провести с любимым мужчиной… Но какую цену заплатила?
– Джеффри, – уже спокойно обратилась к мужу Джулия. – Прошу тебя, не причиняй зла Мерри. Она не виновата в том, что я забеременела.
– Я никогда не причиню зла Мерри, – заговорил было Джеффри, но, вдруг осознав, что она только что сказала, едва не онемел от удивления. – Так чья же тут вина, Джули? – Помолчав, он добавил: – Только не моя.
– Нет, Джеффри, твоей вины в этом не было. Только моя, – тихо отозвалась Джулия. Она вспомнила себя – шестнадцатилетнюю девочку, которая притворялась опытной обольстительницей, чтобы удержать его. Если бы он оставил ее тогда, это была бы самая страшная потеря в ее жизни. – Так что во всем надо винить меня. Я за все в ответе.
– Что еще, Джули? – спросил он, глядя в прекрасные глаза, еще минуту назад сверкавшие гневом. Теперь они были полны глубокой грусти. Джулия решилась сказать ему правду. Она впервые призналась, что у нее был любовник. Теперь он узнает все до конца. Тогда все будет кончено, и старая рана залечится. – Скажи мне, дорогая. Скажи всю правду.
Сердце Джеффри наполнилось надеждой, несмотря на странные слова Джулии. Неужели она действительно считала, что он хотел, чтобы она сделала тогда аборт?
В ожидании ответа Джулии сердце Джеффри болезненно сжалось. Он был готов вопреки всему выбрать любовь. Он не поедет в Лондон! Всю неделю проведет с Джулией и Мерри, врачуя их старые болезненные раны.
«Скажи мне правду, Джули, – молил про себя Джеффри, глядя в тревожные лавандовые глаза. – Скажи правду, чтобы наша большая любовь обрела наконец покой».
Но когда Джулия заговорила робким и тихим голосом, надежда Джеффри на покой рухнула.
– Мне не следовало выходить за тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97