Стряпай обед, а я пойду в разведку, гляну поближе на это чудище.
Захватив на всякий случай спиннинг, я стал карабкаться по скалам. Вода билась о камень и шумела со страшной силой, проваливаясь в прорезь горы, как в трубу.
Я запрыгнул на высунувшийся из воды камень величиной со стол. Обдало ледяными брызгами. И что же? За камнем впритык друг к другу в затишке стояла рыба! Тут были и сиги, и ленки в глубине, но они даже не отпрянули! Снизу напирали все новые косяки, вытесняя первых, те сваливались в русло и отчаянно работали в кипении воды плавниками, одолевая стремнину, поднимались и заходили за другие камни. Вот он, нерестовый ход перед черной водой. Рыбы столько, что ее можно было подсекать по выбору. Но это неинтересно, как-то предательски. Я вернулся с пустыми руками. Андрей приготовил стол - на камне в чашках дымила каша.
- Не пересолил? - спросил я.
- Пересол на спине, недосол на столе, - степенно ответил дежурный повар и шмыгнул носом, в точности как Талип.
Я вынул из рюкзака пригоршню сухарей, положил на стол и полил их из чайника - запарил. Наполнил кружки, и мы сели. Камни около речки слезились.
- Не плачьте, камни, - зачем-то сказал я.
- Ты че, дед, не слышишь, что ли? - крикнул Андрей, подавая сахар.
- Оглох, Андрюха, совсем оглох. Как дальше. Андрюха, двигать будем, у тебя есть предложения?
- Есть.
- Давай.
- Через гору пехом.
- Я тоже так думаю. Идея. Давай обсудим. А как пойдем - грузу ведь много, не бросать же лодку.
- Я тоже понесу, - серьезно говорит пацан.
- Давай оставим часть провизии и шубу.
Навьючились. Ружье, как автомат, на груди. Топор - за патронташ. Перед дорогой присели на камень.
- Ну, включаем скорость.
Пошли. Собаки впереди. Андрей за мной.
- Под ноги смотри, - предупреждаю.
Идем по каменной наброске к подножию горы, пробираемся сквозь ерник в редколесье. Под ногами мох желто-зеленым ковром лежит, идти по нему еще труднее - утопаешь по щиколотку. Шагаем вроде широко, а на самом деле неподатливо: на месте топчемся.
Перед крутяком остановка, приваливаюсь к лиственнице рюкзаком. Андрей вытянул шею, как утенок, паутина на волосах - шапку в руках держит, подходит и садится рядом. Раскраснелся.
- Брошу, - крутит на пальце шалку.
- Лучше, - говорю, - подложи под лямку, резать не будет.
- А ты видел, дед, тропу?
- Не заметил.
- Совсем рядом, пошли покажу.
Действительно, в косогоре тропа набитая, но заросла. Широкая, не звериная. По тропе, какая ни есть, идти легче. Идем гуськом. Уже вытянули до половины горы. Оборачиваюсь: марь и речку хорошо видно, ртутью переливается.
- Смотри, дед, - кричит Андрей, - теремок!
В стороне от тропы на небольшой террасе строение, - вроде часовенки. Ближе подходим. Сруб на два ската. Крыша, на крыше шпиль - маковка резная. Карниз тоже в мелких кружевах. С радостью сбрасываем ношу и садимся на крылечко, под навес. Подбегает Ветка, обнюхивает "храм" и скребет лапой в дверь.
- Зайдем, - говорит Андрей.
Домик срублен из строганых чистых плах - добротно, с большим старанием и со вкусом. Это видно по обналичке. Хотя она явно сделана топором, но не скажешь, что топорная работа. Крыша уже подернулась зеленью, замшела и стена с северной стороны. Прежде чем открыть дверь, пришлось просунуть лезвие топора в притвор и как следует нажать. Дверь скрипнула резко и отворилась.
На подставке стоял гроб. Мы в нерешительности остановились на пороге.
- Что это, дед? Посмотрим?
Голец уже юркнул между ног. Обнюхал скамейку. Ветка же уселась на крыльцо и сощурилась на солнце.
- Эх ты, бояка, - сказал Ветке Андрей и переступил порог.
Одна стена была оклеена пожелтевшими листками из священного писания да старинными бумажными деньгами. С них смотрела полногрудая царица. В углу на подставке - деревянная потускневшая икона.
- Как смотрит, - прижался ко мне Андрей.
Стоим. Рассмотрели все. Прикрыли дверь и пошли дальше. Андрей все расспрашивал, откуда и зачем здесь этот домик, кто его сюда поставил. Я задыхался от ходьбы и только мотал головой, как ездовая лошадь. На привале я рассказал Андрею и про обычаи аборигенов, и про эти гробницы-захоронения, которые строят якуты.
На самом хребте, куда нас привела тропинка, на двух соснах высоко над землей мы увидели большое из прутьев гнездо.
- Смотри, дед, давай достанем.
Я его еще из распадка заметил, но никогда бы не подумал, что в лесу может свить гнездо орел.
- Ты не можешь, дед, достать? - пристает Андрей. - Что там? Может, клад?
Снимает котомку и подпрыгивает, обхватив ногами и руками ствол, висит лягушкой.
- Тяжеловат, Андрюха.
Ветка посмотрела на дерево, залаяла. Голец посмотрел в недоумении и на всякий случай тоже тявкнул.
Мы спустились с горы. Сосны росли перпендикулярно склону, скрадывая глубину распадка. Я оглянулся: солнце сквозь ветки высвечивало черное таинственное гнездо.
До речки добрались сморенные, припали к воде. От напряжения дрожали колени. Жадно пили, затем умывались. Собаки тоже хлебали, а Голец даже лег на отмели. Андрей разулся и блаженно шевелил покрасневшими от натуги пальцами.
- Дед, у меня ноги подросли, видишь?
- Вижу, Андрей, да ты и сам подрос.
Я сижу на своем мешке с лодкой и рассматриваю карту. Совсем недалеко, если ей верить, за вторым поворотом, жилье. Речка здесь довольно широка, и ветерок пошевеливает волну; берега залепила верба.
- Может, Андрюха, до темноты доберемся? Или на ночлег готовиться будем?
- Давай, дед, в темпе и поедем.
Собрали лодку и понесли на воду. Ветка, не ожидая приглашения, на этот раз запрыгнула сама. Голец побежал берегом.
Перевал уже закрыли толстые тучи, вода на глубине освинцовела, посерел лес, запахло дождем.
Как только лодка вышла, ее подхватило течение, легко и стремительно подбросило на набегавшую волну и понесло как на крыльях.
- Держись, матросы! - И я послал лодку строго поперек волны, придерживая корму шестом и бороздя им по дну.
Шест вибрировал и подпрыгивал на камнях. Лодка скользнула между боем и возвратным течением и, раскачиваясь, потеряла скорость на плесе. Тучи припали к земле, заморосил дождь, и сразу наступили сумерки. От воды потянуло холодом.
Ветка мелко вздрагивала и жалась к ногам.
Надо бы засветло заготовить дрова и устроить ночлег. Еще дед мой завещал эту заповедь. Я достал карту и, прикрываясь курткой от дождя, посветил спичкой. Спичка догорела, и мгновенно наступила темнота. Только на перекате отсвечивало русло, а берега беспросветно тонули в липком сумеречном дожде.
- Придется швартоваться к берегу, а то и зимовье проскочим, - успел сказать я, как вдруг лодку подернуло, подбросило корму и она мягко, словно в перину, вошла в глубокую заводь, даже шест не доставал дна.
Я почувствовал на сиденье холод. Сунул руку и обмер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Захватив на всякий случай спиннинг, я стал карабкаться по скалам. Вода билась о камень и шумела со страшной силой, проваливаясь в прорезь горы, как в трубу.
Я запрыгнул на высунувшийся из воды камень величиной со стол. Обдало ледяными брызгами. И что же? За камнем впритык друг к другу в затишке стояла рыба! Тут были и сиги, и ленки в глубине, но они даже не отпрянули! Снизу напирали все новые косяки, вытесняя первых, те сваливались в русло и отчаянно работали в кипении воды плавниками, одолевая стремнину, поднимались и заходили за другие камни. Вот он, нерестовый ход перед черной водой. Рыбы столько, что ее можно было подсекать по выбору. Но это неинтересно, как-то предательски. Я вернулся с пустыми руками. Андрей приготовил стол - на камне в чашках дымила каша.
- Не пересолил? - спросил я.
- Пересол на спине, недосол на столе, - степенно ответил дежурный повар и шмыгнул носом, в точности как Талип.
Я вынул из рюкзака пригоршню сухарей, положил на стол и полил их из чайника - запарил. Наполнил кружки, и мы сели. Камни около речки слезились.
- Не плачьте, камни, - зачем-то сказал я.
- Ты че, дед, не слышишь, что ли? - крикнул Андрей, подавая сахар.
- Оглох, Андрюха, совсем оглох. Как дальше. Андрюха, двигать будем, у тебя есть предложения?
- Есть.
- Давай.
- Через гору пехом.
- Я тоже так думаю. Идея. Давай обсудим. А как пойдем - грузу ведь много, не бросать же лодку.
- Я тоже понесу, - серьезно говорит пацан.
- Давай оставим часть провизии и шубу.
Навьючились. Ружье, как автомат, на груди. Топор - за патронташ. Перед дорогой присели на камень.
- Ну, включаем скорость.
Пошли. Собаки впереди. Андрей за мной.
- Под ноги смотри, - предупреждаю.
Идем по каменной наброске к подножию горы, пробираемся сквозь ерник в редколесье. Под ногами мох желто-зеленым ковром лежит, идти по нему еще труднее - утопаешь по щиколотку. Шагаем вроде широко, а на самом деле неподатливо: на месте топчемся.
Перед крутяком остановка, приваливаюсь к лиственнице рюкзаком. Андрей вытянул шею, как утенок, паутина на волосах - шапку в руках держит, подходит и садится рядом. Раскраснелся.
- Брошу, - крутит на пальце шалку.
- Лучше, - говорю, - подложи под лямку, резать не будет.
- А ты видел, дед, тропу?
- Не заметил.
- Совсем рядом, пошли покажу.
Действительно, в косогоре тропа набитая, но заросла. Широкая, не звериная. По тропе, какая ни есть, идти легче. Идем гуськом. Уже вытянули до половины горы. Оборачиваюсь: марь и речку хорошо видно, ртутью переливается.
- Смотри, дед, - кричит Андрей, - теремок!
В стороне от тропы на небольшой террасе строение, - вроде часовенки. Ближе подходим. Сруб на два ската. Крыша, на крыше шпиль - маковка резная. Карниз тоже в мелких кружевах. С радостью сбрасываем ношу и садимся на крылечко, под навес. Подбегает Ветка, обнюхивает "храм" и скребет лапой в дверь.
- Зайдем, - говорит Андрей.
Домик срублен из строганых чистых плах - добротно, с большим старанием и со вкусом. Это видно по обналичке. Хотя она явно сделана топором, но не скажешь, что топорная работа. Крыша уже подернулась зеленью, замшела и стена с северной стороны. Прежде чем открыть дверь, пришлось просунуть лезвие топора в притвор и как следует нажать. Дверь скрипнула резко и отворилась.
На подставке стоял гроб. Мы в нерешительности остановились на пороге.
- Что это, дед? Посмотрим?
Голец уже юркнул между ног. Обнюхал скамейку. Ветка же уселась на крыльцо и сощурилась на солнце.
- Эх ты, бояка, - сказал Ветке Андрей и переступил порог.
Одна стена была оклеена пожелтевшими листками из священного писания да старинными бумажными деньгами. С них смотрела полногрудая царица. В углу на подставке - деревянная потускневшая икона.
- Как смотрит, - прижался ко мне Андрей.
Стоим. Рассмотрели все. Прикрыли дверь и пошли дальше. Андрей все расспрашивал, откуда и зачем здесь этот домик, кто его сюда поставил. Я задыхался от ходьбы и только мотал головой, как ездовая лошадь. На привале я рассказал Андрею и про обычаи аборигенов, и про эти гробницы-захоронения, которые строят якуты.
На самом хребте, куда нас привела тропинка, на двух соснах высоко над землей мы увидели большое из прутьев гнездо.
- Смотри, дед, давай достанем.
Я его еще из распадка заметил, но никогда бы не подумал, что в лесу может свить гнездо орел.
- Ты не можешь, дед, достать? - пристает Андрей. - Что там? Может, клад?
Снимает котомку и подпрыгивает, обхватив ногами и руками ствол, висит лягушкой.
- Тяжеловат, Андрюха.
Ветка посмотрела на дерево, залаяла. Голец посмотрел в недоумении и на всякий случай тоже тявкнул.
Мы спустились с горы. Сосны росли перпендикулярно склону, скрадывая глубину распадка. Я оглянулся: солнце сквозь ветки высвечивало черное таинственное гнездо.
До речки добрались сморенные, припали к воде. От напряжения дрожали колени. Жадно пили, затем умывались. Собаки тоже хлебали, а Голец даже лег на отмели. Андрей разулся и блаженно шевелил покрасневшими от натуги пальцами.
- Дед, у меня ноги подросли, видишь?
- Вижу, Андрей, да ты и сам подрос.
Я сижу на своем мешке с лодкой и рассматриваю карту. Совсем недалеко, если ей верить, за вторым поворотом, жилье. Речка здесь довольно широка, и ветерок пошевеливает волну; берега залепила верба.
- Может, Андрюха, до темноты доберемся? Или на ночлег готовиться будем?
- Давай, дед, в темпе и поедем.
Собрали лодку и понесли на воду. Ветка, не ожидая приглашения, на этот раз запрыгнула сама. Голец побежал берегом.
Перевал уже закрыли толстые тучи, вода на глубине освинцовела, посерел лес, запахло дождем.
Как только лодка вышла, ее подхватило течение, легко и стремительно подбросило на набегавшую волну и понесло как на крыльях.
- Держись, матросы! - И я послал лодку строго поперек волны, придерживая корму шестом и бороздя им по дну.
Шест вибрировал и подпрыгивал на камнях. Лодка скользнула между боем и возвратным течением и, раскачиваясь, потеряла скорость на плесе. Тучи припали к земле, заморосил дождь, и сразу наступили сумерки. От воды потянуло холодом.
Ветка мелко вздрагивала и жалась к ногам.
Надо бы засветло заготовить дрова и устроить ночлег. Еще дед мой завещал эту заповедь. Я достал карту и, прикрываясь курткой от дождя, посветил спичкой. Спичка догорела, и мгновенно наступила темнота. Только на перекате отсвечивало русло, а берега беспросветно тонули в липком сумеречном дожде.
- Придется швартоваться к берегу, а то и зимовье проскочим, - успел сказать я, как вдруг лодку подернуло, подбросило корму и она мягко, словно в перину, вошла в глубокую заводь, даже шест не доставал дна.
Я почувствовал на сиденье холод. Сунул руку и обмер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28