Жучок.
Глаза Генри оставались закрытыми, она либо ничего не слышала, либо притворялась, что не слышит. Поэтому я ничего не сказал, не желая будить ее, тревожить.
- Продолжайте движение, - повторил искатель.
Через некоторое время Генри проснулась сама: открыла сначала один глаз, потом другой, замычала, застонала, поднялась с сиденья и пошла в кузов. Она, кажется, слегка покачивалась или во всем виновата тряска? Генри завернулась в ковер рядом с Бобом, и вскоре я услышал ее храп, смешивающийся с рычанием Гомер.
Согласно законам о потреблении предметов роскоши, блошиным рынкам запрещается пребывание в одном и том же штате более одного дня, и потому они собираются у границ штатов. Я узнал о приближении к Огайо по голубым и оранжевым флажкам над полем, ограниченным высушенной канавой от широкого моря пшеницы. Я увидел флажки прежде, чем съезд, и едва не пропустил его.
Сняв автоуправление, я съехал с эстакады, а потом и с дороги. Грузовик въехал на грунтовую стоянку. Я увидел кучу столов, но посетителей оказалось мало.
- Где мы? - спросила, поднимаясь, Генри. Я сказал.
Мы припарковались у высохшей канавы в длинном ряду других грузовиков. Генри выкатилась из ковра и направилась искать «кабинет задумчивости для девочек». Я открыл боковую дверцу грузовика и вытащил Гомер.
Она открыла черный глаз-пуговку и зарычала. Я повернулся и увидел коротышку в оранжево-голубой униформе, с блокнотом и бумажным пакетом в руках.
- Что тут у вас? - спросил он.
Он пялился на Боба, свернувшегося клубочком и начавшего (осознал я) попахивать.
- Мой брат, - ответил я. - Я везу его домой, чтобы похоронить.
- Вы не можете никого здесь хоронить, - заявил он. - Граница штата.
- Я просто остановился по пути, - объяснил я. - Увидел флажки.
- За торговлю здесь следует уплатить налог, - сказал он.
- Мы собирались покупать.
- И за покупку тоже. И за парковку.
- У меня нет наличных, - посетовал я. Он увидел фишки на приборной доске.
- Они из ОИК?
Он имел в виду «Объединенные индейские казино». Я кивнул, он протянул руку сквозь окно и взял одну голубую из стопки.
- За костер отдельная плата, - добавил он, забирая еще одну.
Генри только что вернулась с целой охапкой палок.
- Я не разжигаю костер, - сказала она. - Я собираюсь построить будку для собаки. На будки тоже существует налог?
- Нет, нет.
- Прекрасно, тогда можете положить фишку обратно.
Она с ужасающим грохотом выронила палки и смотрела на мужчину, пока тот не вручил мне вторую фишку и не исчез.
- В чем, собственно, дело? - спросила она меня.
- Боб, - пояснил я.
Мы распрямили его, как только смогли, и завернули в ковер. Гомер наблюдала. Я точно знал, что она не спала, потому что не слышал храпа. Куппер на ее макушке был теплым на ощупь. Мне больше нравилось похлопывать его, чем ее. Я враз почувствовал себя виноватым, совсем чуть-чуть.
- Как насчет того, чтобы нам с тобой прогуляться? - предложил я.
Мы оставили Генри разжигать костер (как мы думали), и я потащил Гомер за собой по блошиному рынку в поисках обменного пункта, где можно обналичить фишки. Не помешали бы еда и таблетки для Генри. Нам встретилось несколько посетителей. Торговцы стояли у столиков, переглядываясь выжидающе и подозрительно. Прилавки рассортировали предположительно в соответствии с различиями продаваемых товаров, но все они казались одинаковыми. Ножи и инструменты дополнялись бутылками, хозяйственными товарами, стаканами и блюдами, мебель вела к игрушкам, а игрушки - к оружию, как ненастоящему, так и вполне серьезному.
Единственный обменный пункт обнаружился в палатке рядом с нашивками, медалями и значками.
- ОИК, - определила торговка, потирая свой крошечный оранжево-голубой значок, рассматривая голубую фишку с разных сторон. - Ни на что не годится к востоку от Миссисипи и к западу от Делавэра.
- Мне казалось, у вас обменный пункт, - заметил я.
- Могу заплатить вам только половину. Но я дам вам пятьдесят пять, потому что люблю собак.
Я кивнул. Становилось темно, и мне хотелось есть. Торговка вручила мне пятьдесят пять казначейских банкнот. С одной стороны, становилось плохо при мысли, сколько мы потеряли из-за коротышки с блокнотом, с другой - хорошо от понимания истинной ценности фишек. По крайней мере голубых.
- Я дам вам еще пятьдесят за ту малышку, - сказала букмекер, показывая мне за спину.
- Гомер не продается.
- Я имею в виду не собаку, а тележку.
- Нет, - сказал я и ушел, несмотря на то, что она кричала вслед: «Сотня!»
Я нашел медикаменты на прилавке рядом с медалями и значками, но там не оказалось «Полужизни» и тем более «Последней воли». Диг лежал повсюду в разнообразных формах и по дешевой цене в отличие от Нью-Йорка, где он (если верить Данте) стоил немало.
Данте. Я гадал, нашли ли его. Мне не нравилось думать о Данте. Он напоминал мне, насколько далеко я забрался от дома, моей работы и жизни. Что я делаю здесь, на пшеничном жнивье, среди деревянных прилавков?
К реальности меня вернул вид очередного покупателя: потрясающей, или почти потрясающей девушки или женщины с короткими волосами и полной грудью, и… тут она повернулась, и я узнал Генри.
- Что ты тут делаешь?
- Ищу таблетки, - объяснила она. - Их я не нашла, зато обнаружила вот это.
Она передала мне бутылку виски и теплый пакет размером с маленькую собаку. Увидев его, Гомер зарычала.
- Соевое мясо, - пояснила Генри. - На обед.
Я положил соевое мясо и виски в тележку рядом с Гомер и побрел назад к грузовику, а Генри отправилась на поиски «кабинета задумчивости для девочек». У грузовика я снова вспомнил о жучке. Говорят, их оснащают самообучающимся алгоритмом, чтобы они могли прятаться. Я нашел нашего преследователя не на боку грузовика, где он бился в стекло, а внизу, где край металлического листа заходит за каркас машины.
И на сей раз присмотрелся к нему повнимательнее. В длину жучок достигал нескольких дюймов, включая два дюйма силиконовых крыльев. Единственный признак жизни подавал красный мигающий глаз. Не могло быть и речи о том, чтобы сломать жучка, не хватало мне еще прибавить к обвинению в тяжком убийстве (которое наверняка ожидало меня из-за смерти Данте) обвинение в убийстве гражданском. Но избавиться от него как-то придется.
Я все еще пытался придумать способ, когда увидел возвращающуюся Генри. От боли она складывалась пополам, и я сунул жучка в карман брюк. Вместе с мигающим красным глазом.
Постанывая, Генри присела на корточки и стала шевелить огонь палкой.
- Тебе плохо? - спросил я. - Да.
- Что случилось?
- Ты знаешь, что случилось.
Пузырек с «Полужизнью» для Гомер лежал в другом моем кармане, в том, что без жучка. Я дал Генри две таблетки.
- Отдай мне пузырек, - протянула она руку. Я отстранился.
- Они для Гомер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54