Ты слышала, он спросил меня, откуда я знаю, что Льюис был пьян. Я что, делал ему алкогольно-респираторный анализ, анализ крови и мочи? На чем я мог основывать свои суждения? У меня что, есть медицинская практика? Ты слышала его. Каждое слово. Как я мог видеть, сколько он выпил? Откуда я знал, что он пил? Разве я когда-нибудь слышал, что Льюис хотя бы раз прежде отключался после выпивки?
— Это было недопустимо, — заметила Мэкки.
— Ты позволил прокурору вить из себя веревки. Ты выглядел полнейшим дураком... — продолжала нападать Фиона с неутихающим гневом.
Мне становилось немного жаль Гарри.
Мы доехали до перекрестка Чивли, съехали с автострады и повернули на север, выезжая на магистраль А34, ведущую к Оксфорду. Мэкки со знанием дела предпочитала расчищенные основные дороги езде через горы, хотя, судя по карте, этот путь был длиннее. Я всматривался в окружающую местность и размышлял о том, что такой умный человек, как Тремьен, должен был хорошо представлять себе, где ему обосноваться, в особенности учитывая, что окрестности нижнего Беркшира, где мы сейчас проезжали, — это известная глухомань.
Слава богу, как только вдали показался указатель на Шеллертон, Фиона внезапно умолкла. Мэкки сбавила скорость, включила сигнал поворота и осторожно свернула с полотна главной дороги на узенькую однорядную; она была едва расчищена — смерзшаяся корка грязного снега покрывала проезжую часть на значительном протяжении. На этих обледенелых участках машина буксовала, из-под шин летело крошево. Ветровое стекло изнутри все время запотевало, и Мэкки нетерпеливо стирала влагу перчаткой.
Никаких домов по обеим сторонам шоссе не было: позже я выяснил, что эти места, лежащие более чем в миле от главной дороги, ведущей в поселок, представляли собой голые необжитые пустоши. Несмотря на все старания Мэкки, колеса иногда проскальзывали и машину чуть заносило. Не было кроме нас никого и на самом шоссе: в такую погоду только неотложная нужда могла заставить человека сесть за руль. Двигатель на низкой передаче выл, с трудом преодолевая долгий подъем.
— Сейчас еще хуже, чем было утром, — сказала Мэкки обеспокоенным голосом. — Это не дорога, а каток.
В ответ не прозвучало ни слова.
Я надеялся, как, впрочем, думаю, надеялись и все, что мы преодолеем подъем, не скатившись вниз; нам это удалось, но удалось лишь для того, чтобы убедиться: спуск предстоит такой же, если не более опасный. Мэкки вновь протерла ветровое стекло и с удвоенной осторожностью приняла вправо.
Ошеломленная светом наших фар, посреди дороги застыла лошадь. Темная лошадь под темной попоной; морда ее была тревожно вздернута. Шерстинки на боках поблескивали, в глазах светился испуг. Время застыло, как на картине.
— Проклятье! — воскликнула Мэкки, ударив ногой по тормозам.
Машину на льду занесло, и, хотя Мэкки секундой раньше отпустила педаль, пользы от этого было не больше, чем вреда.
Лошадь в ужасе дернулась с проезжей части на обочину. В попытке избежать столкновения и в то же время не дать машине перевернуться, Мэкки П9пыталась объехать лошадь, но неверно рассчитала кривую, крутизну склона и скорость, хотя справедливости ради стоит отметить, что в подобной ситуации и более опытный водитель мог бы допустить такой промах.
Машину бросило в сторону, колеса пошли юзом по травянистой обочине, занесенной снегом. Накренившись, джип сполз в невидимую дренажную канаву. Под колесами со звуком пистолетных выстрелов затрещал лед.
Мы ехали довольно медленно, и только это спасло нас от мгновенной смерти, однако удар был такой силы, что мог расшатать зубы кому угодно. Попавшие в канаву колеса — одно переднее и одно заднее — оказались на четыре фута ниже уровня дороги. Тому, что джип не перевернулся полностью, мы были обязаны противоположному краю канавы, в который уперся борт машины. Перед тем как мотор заглох, я успел открыть со своей стороны дверцу, обращенную к небу, и выбраться из автомобиля.
Ветер, нередко свирепствующий в этих местах, с бешеной силой ударил мне в лицо, как бы предупреждая об опасности замерзнуть. Ветер — это смертельный враг людей, не имеющих соответствующей одежды.
Боб Уотсон оказался брошенным на свою жену. Я наклонился, схватил его, пытаясь вытащить наружу. Он же изо всех сил хотел вырваться из моих рук, исступленно крича: "Ингрид! " Затем он в ужасе воскликнул:
— Здесь мокро... Она же в воде!
— Вылезайте, — настойчиво сказал я. — Только вдвоем мы сможем вытащить ее. Вылезайте, вы же мешаете ей своим весом. Таким способом вы ее никогда не вызволите оттуда!
Наконец он обрел некоторую способность здраво мыслить и дал мне возможность вытянуть его настолько, чтобы он, повернувшись, сумел ухватить свою жену. Я держал его, а он держал ее, и в результате наших совместных усилий нам удалось извлечь ее из машины.
Канава была полна грязной мерзлой воды, покрытой слоем льда. Мы вытащили Ингрид вовремя, так как вода быстро вливалась в салон; на переднем сиденье Фиона истерическим голосом требовала от Гарри, чтобы он спас ее; я с ужасом заметил, что Гарри, находившийся под ней, вот-вот захлебнется.
Единственная фара, которая до сих пор горела, неожиданно погасла.
Мэкки не выказывала ни малейшего намерения спастись. Я распахнул дверцу с водительской стороны — крепко пристегнутая к сиденью ремнем безопасности, она была в полубессознательном состоянии.
— Вызволите нас отсюда! — пронзительно кричала Фиона.
Придавленный ею Гарри боролся с прибывающей водой, и невозможно было понять, пытается ли он спасти ее или себя. Я возился вокруг Мэкки до тех пор, пока не нашел замок ремня безопасности, щелкнул им, высвобождая девушку, с усилием поднял ее и передал на руки Бобу Уотсону.
— Усади ее на кромку дороги, — велел я ему. — Только разгреби сначала снег. Постарайся защитить ее от ветра.
— Боб, — жалостливым голосом позвала Ингрид.
Она беспомощно стояла на дороге, видимо, считая, что в подобной ситуации ее муж должен, думать лишь о ней одной и ни о ком больше.
— Боб, я не могу без тебя, мне дурно.
Боб бросил взгляд на свою жену и, не говоря ни слова, поднял Мэкки и помог ей сесть. Та шевельнулась, застонала и слабым голосом спросила, что произошло; сознание к ней вернулось.
Крови нет ни капли, подумал я, хоть в этом нам повезло.
Мои глаза начали привыкать к темноте.
Впавшая почти в паническое состояние, Фиона протянула ко мне руки, и я без труда вытащил ее. Не обращая больше на нее внимания, я устремился на помощь к Гарри, которому наконец удалось расстегнуть ремень безопасности. Его голова торчала над водой, от первого приступа страха он явно оправился. Из джипа он выбрался сам и тут же с очевидной тревогой бросился к Мэкки, оставленной на попечение Боба Уотсона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Это было недопустимо, — заметила Мэкки.
— Ты позволил прокурору вить из себя веревки. Ты выглядел полнейшим дураком... — продолжала нападать Фиона с неутихающим гневом.
Мне становилось немного жаль Гарри.
Мы доехали до перекрестка Чивли, съехали с автострады и повернули на север, выезжая на магистраль А34, ведущую к Оксфорду. Мэкки со знанием дела предпочитала расчищенные основные дороги езде через горы, хотя, судя по карте, этот путь был длиннее. Я всматривался в окружающую местность и размышлял о том, что такой умный человек, как Тремьен, должен был хорошо представлять себе, где ему обосноваться, в особенности учитывая, что окрестности нижнего Беркшира, где мы сейчас проезжали, — это известная глухомань.
Слава богу, как только вдали показался указатель на Шеллертон, Фиона внезапно умолкла. Мэкки сбавила скорость, включила сигнал поворота и осторожно свернула с полотна главной дороги на узенькую однорядную; она была едва расчищена — смерзшаяся корка грязного снега покрывала проезжую часть на значительном протяжении. На этих обледенелых участках машина буксовала, из-под шин летело крошево. Ветровое стекло изнутри все время запотевало, и Мэкки нетерпеливо стирала влагу перчаткой.
Никаких домов по обеим сторонам шоссе не было: позже я выяснил, что эти места, лежащие более чем в миле от главной дороги, ведущей в поселок, представляли собой голые необжитые пустоши. Несмотря на все старания Мэкки, колеса иногда проскальзывали и машину чуть заносило. Не было кроме нас никого и на самом шоссе: в такую погоду только неотложная нужда могла заставить человека сесть за руль. Двигатель на низкой передаче выл, с трудом преодолевая долгий подъем.
— Сейчас еще хуже, чем было утром, — сказала Мэкки обеспокоенным голосом. — Это не дорога, а каток.
В ответ не прозвучало ни слова.
Я надеялся, как, впрочем, думаю, надеялись и все, что мы преодолеем подъем, не скатившись вниз; нам это удалось, но удалось лишь для того, чтобы убедиться: спуск предстоит такой же, если не более опасный. Мэкки вновь протерла ветровое стекло и с удвоенной осторожностью приняла вправо.
Ошеломленная светом наших фар, посреди дороги застыла лошадь. Темная лошадь под темной попоной; морда ее была тревожно вздернута. Шерстинки на боках поблескивали, в глазах светился испуг. Время застыло, как на картине.
— Проклятье! — воскликнула Мэкки, ударив ногой по тормозам.
Машину на льду занесло, и, хотя Мэкки секундой раньше отпустила педаль, пользы от этого было не больше, чем вреда.
Лошадь в ужасе дернулась с проезжей части на обочину. В попытке избежать столкновения и в то же время не дать машине перевернуться, Мэкки П9пыталась объехать лошадь, но неверно рассчитала кривую, крутизну склона и скорость, хотя справедливости ради стоит отметить, что в подобной ситуации и более опытный водитель мог бы допустить такой промах.
Машину бросило в сторону, колеса пошли юзом по травянистой обочине, занесенной снегом. Накренившись, джип сполз в невидимую дренажную канаву. Под колесами со звуком пистолетных выстрелов затрещал лед.
Мы ехали довольно медленно, и только это спасло нас от мгновенной смерти, однако удар был такой силы, что мог расшатать зубы кому угодно. Попавшие в канаву колеса — одно переднее и одно заднее — оказались на четыре фута ниже уровня дороги. Тому, что джип не перевернулся полностью, мы были обязаны противоположному краю канавы, в который уперся борт машины. Перед тем как мотор заглох, я успел открыть со своей стороны дверцу, обращенную к небу, и выбраться из автомобиля.
Ветер, нередко свирепствующий в этих местах, с бешеной силой ударил мне в лицо, как бы предупреждая об опасности замерзнуть. Ветер — это смертельный враг людей, не имеющих соответствующей одежды.
Боб Уотсон оказался брошенным на свою жену. Я наклонился, схватил его, пытаясь вытащить наружу. Он же изо всех сил хотел вырваться из моих рук, исступленно крича: "Ингрид! " Затем он в ужасе воскликнул:
— Здесь мокро... Она же в воде!
— Вылезайте, — настойчиво сказал я. — Только вдвоем мы сможем вытащить ее. Вылезайте, вы же мешаете ей своим весом. Таким способом вы ее никогда не вызволите оттуда!
Наконец он обрел некоторую способность здраво мыслить и дал мне возможность вытянуть его настолько, чтобы он, повернувшись, сумел ухватить свою жену. Я держал его, а он держал ее, и в результате наших совместных усилий нам удалось извлечь ее из машины.
Канава была полна грязной мерзлой воды, покрытой слоем льда. Мы вытащили Ингрид вовремя, так как вода быстро вливалась в салон; на переднем сиденье Фиона истерическим голосом требовала от Гарри, чтобы он спас ее; я с ужасом заметил, что Гарри, находившийся под ней, вот-вот захлебнется.
Единственная фара, которая до сих пор горела, неожиданно погасла.
Мэкки не выказывала ни малейшего намерения спастись. Я распахнул дверцу с водительской стороны — крепко пристегнутая к сиденью ремнем безопасности, она была в полубессознательном состоянии.
— Вызволите нас отсюда! — пронзительно кричала Фиона.
Придавленный ею Гарри боролся с прибывающей водой, и невозможно было понять, пытается ли он спасти ее или себя. Я возился вокруг Мэкки до тех пор, пока не нашел замок ремня безопасности, щелкнул им, высвобождая девушку, с усилием поднял ее и передал на руки Бобу Уотсону.
— Усади ее на кромку дороги, — велел я ему. — Только разгреби сначала снег. Постарайся защитить ее от ветра.
— Боб, — жалостливым голосом позвала Ингрид.
Она беспомощно стояла на дороге, видимо, считая, что в подобной ситуации ее муж должен, думать лишь о ней одной и ни о ком больше.
— Боб, я не могу без тебя, мне дурно.
Боб бросил взгляд на свою жену и, не говоря ни слова, поднял Мэкки и помог ей сесть. Та шевельнулась, застонала и слабым голосом спросила, что произошло; сознание к ней вернулось.
Крови нет ни капли, подумал я, хоть в этом нам повезло.
Мои глаза начали привыкать к темноте.
Впавшая почти в паническое состояние, Фиона протянула ко мне руки, и я без труда вытащил ее. Не обращая больше на нее внимания, я устремился на помощь к Гарри, которому наконец удалось расстегнуть ремень безопасности. Его голова торчала над водой, от первого приступа страха он явно оправился. Из джипа он выбрался сам и тут же с очевидной тревогой бросился к Мэкки, оставленной на попечение Боба Уотсона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90