«Как летит время, когда не приходится скучать!» — с известной долей сарказма подумал я.
Врач ушел, и полицейский осторожно задал Викки несколько вопросов, на которые она тихо и безучастно ответила. Потом он вручил обоим артистам визитную карточку и попросил их завтра утром в десять зайти в полицейский участок для дополнительной дачи показаний.
— И вы тоже, — добавил он, обращаясь ко мне.
— Ваши ребята уже дали мне визитку, — сказал я, показывая ему карточку.
Полицейский, внимательно изучив ее, кивнул:
— То же место, то же время.
На этом он пожелал нам доброй ночи и откланялся. Я понял, что его доброта была лишь привычным стилем работы, а вовсе не проявлением искреннего сочувствия к каждому человеку, с которым ему приходилось иметь дело. И все же это было лучше, чем наглое бесцеремонное обращение, доведенное до автоматизма.
Снова появилась медсестра, на этот раз лишь для того, чтобы довезти Викки до порога и ни шагу дальше. Она решительно заявила, что на этом ее миссия закончена и дальше медицинская страховка не действует. Мы еле уговорили ее разрешить нам подогнать машину к двери, чтобы не заставлять Викки идти к ней самой. Медсестра нехотя и с раздражением пошла на эту уступку. Свои обязанности в плане медицинского обслуживания Грэга и Викки она уже выполнила.
Супруги решили сесть вместе, а я вкратце расспросил их, как проехать к их дому, по крайней мере узнал, в какую сторону двигаться. Удивительно, как нам вообще удалось добраться, потому что Викки сразу закрыла глаза и так и проспала всю дорогу, а Грэг то и дело начинал дремать. Лишь когда я останавливал машину, он просыпался и спрашивал, где мы находимся. Я бы сам был рад получить ответ на этот вопрос.
Я старался подавить в себе растущее раздражение и вел машину как можно аккуратнее, пока наконец мы не дотащились до их дома и не въехали в полукруглый двор у парадного входа. К счастью, ключи от двери оставались в кармане у Грэга. Не стоило сейчас рассуждать вслух о бандитах, которые, зная, что Викки и Грэг находятся в больнице, могли воспользоваться этим и ограбить дом в их отсутствие.
Попросив супругов оставаться пока в машине, я взял у Грэга ключ и с некоторой тревогой вставил его в замочную скважину. Внутри было темно и тихо. Я нащупал выключатель, зажег свет и окончательно убедился, что мои опасения напрасны. В доме все было в порядке.
Тем не менее я не мог избавиться от ощущения собственной уязвимости и в любой момент ожидал нападения, которое могло последовать из многочисленных кустов. Я поспешил проводить Викки и Грэга внутрь, не желая напугать их до потери сознания, но как же они были медлительны!
Супруги жили в одноэтажном доме, где между комнатами не было закрывающихся дверей. Ведь в Южной Флориде не существовало проблем, связанных с обогревом жилья и сохранением тепла.
Я обошел весь дом, чтобы убедиться, закрыты ли окна, и обнаружил, что во внутреннем убранстве помещения характерный вкус Уэйфилдов нашел выражение в ярких флористических картинках и мебели красного дерева.
Вернувшись, я нашел обоих хозяев в креслах около входной двери. Они сидели, словно не смогли сделать ни шагу дальше, а жизненная энергия, еще недавно бившая в них ключом, достигла своего нижнего предела. Я посоветовал им выпить горячего сладкого чая, прежде чем отправляться спать. Что же касается меня, я собирался вызвать такси.
Они в ужасе посмотрели на меня.
— О, нет, — сказала Викки дрожащим голосом, — оставайтесь здесь, прошу вас. Мне неприятно об этом говорить, но я чувствую себя такой разбитой. Я боюсь. Ничего не могу с собой поделать. Они могут появиться здесь. Мне пришло в голову, что они могут узнать наш адрес.
Грэг дотянулся до ее руки и пожал ее. Он, собственно, не сказал вслух, что боится, но тем не менее тоже просил меня остаться.
— Вы их напугали, — сказала Викки, — и, если вы будете здесь, они не придут.
Я с тоской подумал об уютной постели в гостинице аэропорта, понимая, что не могу оставить этих охваченных паникой стариков одних ночью. Я знал их не более шести часов, но казалось, что уже целую вечность.
— Хорошо, я останусь, — согласился я, — однако это вовсе не я их вспугнул. Это вы, — я посмотрел на Викки, — это сделали вы своим бесподобным воплем.
Я вспомнил, как она тогда выглядела — с алыми скрюченными ногтями и сверкающими глазами — живое воплощение всех темных сил женского пола, с доисторических времен заставлявших трепетать от ужаса мужскую половину человечества.
— Вы были великолепны, — сказал я и добавил бы «ужасны», если бы счел это необходимым.
При воспоминании о случившемся ее лицо прояснилось, в глазах блеснула озорная искорка.
— Дело не только в крике, — сказала она. — Дело в пинке.
— И куда же вы его?.. — поинтересовался я, начиная догадываться.
Она посмотрела на свои туфли с высокими каблуками и острыми носами.
— А как вы думаете? — спросила она. — Не забывайте, что я когда-то танцевала. Это называется «высокий кик». Я стояла сзади и целилась прямо ему в задницу. Я так разозлилась, что готова была его убить.
Она подняла глаза, в которых затаилась лукавая усмешка, и с чувством удовлетворенной жажды мести продолжала:
— Я попала. Это был пинок что надо — прямой и сильный. Он собирался вас ударить и для равновесия расставил ноги… — Она выжидательно посмотрела на меня, а потом договорила, утвердительно кивнув: — Я врезала ему по яйцам.
ГЛАВА 2
Двумя сутками позже я сидел в самолете, следовавшем в Англию. Через проход доносилось мирное посапывание Викки и Грэга, закутанных одеялами до самых подбородков. Они спали, склонив головы друг к другу, словно невинные младенцы в колыбельке.
— Питер, тебе не очень сложно отложить свою поездку еще на денек? — спросил Фред. — Ведь тебя там не ждут какие-то срочные дела. А Грэг и Викки ужасно потрясены всем происшедшим, сам понимаешь.
Фред был искренен до самозабвения в своем порыве сделать доброе дело, а точнее, заставить меня сделать доброе дело. Вспомнив, что когда-то у меня была футболка с надписью: «Стресс — это когда твой кишечник говорит „нет“, а язык говорит: „да, с радостью“, — я улыбнулся. Фред спросил почему.
— Да так просто.
— Ну, подождешь денек?
— Ладно, договорились.
— Вот и здорово! Я был уверен, что ты согласишься. Я им сразу сказал.
Мы разговаривали у него в кабинете в консульстве на следующий день после нападения. Предыдущая ночь прошла спокойно. Грабители больше не появились. Но наутро несчастные супруги, одетые в халаты, шаркали по кухне, как дряхлые старички, пытаясь приготовить завтрак, который был так им необходим. У Викки болело ухо, у Грэга на лбу темнел огромный синяк, и оба выглядели подавленными и разбитыми.
— Все мои кредитные карточки… — уныло проговорил Грэг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Врач ушел, и полицейский осторожно задал Викки несколько вопросов, на которые она тихо и безучастно ответила. Потом он вручил обоим артистам визитную карточку и попросил их завтра утром в десять зайти в полицейский участок для дополнительной дачи показаний.
— И вы тоже, — добавил он, обращаясь ко мне.
— Ваши ребята уже дали мне визитку, — сказал я, показывая ему карточку.
Полицейский, внимательно изучив ее, кивнул:
— То же место, то же время.
На этом он пожелал нам доброй ночи и откланялся. Я понял, что его доброта была лишь привычным стилем работы, а вовсе не проявлением искреннего сочувствия к каждому человеку, с которым ему приходилось иметь дело. И все же это было лучше, чем наглое бесцеремонное обращение, доведенное до автоматизма.
Снова появилась медсестра, на этот раз лишь для того, чтобы довезти Викки до порога и ни шагу дальше. Она решительно заявила, что на этом ее миссия закончена и дальше медицинская страховка не действует. Мы еле уговорили ее разрешить нам подогнать машину к двери, чтобы не заставлять Викки идти к ней самой. Медсестра нехотя и с раздражением пошла на эту уступку. Свои обязанности в плане медицинского обслуживания Грэга и Викки она уже выполнила.
Супруги решили сесть вместе, а я вкратце расспросил их, как проехать к их дому, по крайней мере узнал, в какую сторону двигаться. Удивительно, как нам вообще удалось добраться, потому что Викки сразу закрыла глаза и так и проспала всю дорогу, а Грэг то и дело начинал дремать. Лишь когда я останавливал машину, он просыпался и спрашивал, где мы находимся. Я бы сам был рад получить ответ на этот вопрос.
Я старался подавить в себе растущее раздражение и вел машину как можно аккуратнее, пока наконец мы не дотащились до их дома и не въехали в полукруглый двор у парадного входа. К счастью, ключи от двери оставались в кармане у Грэга. Не стоило сейчас рассуждать вслух о бандитах, которые, зная, что Викки и Грэг находятся в больнице, могли воспользоваться этим и ограбить дом в их отсутствие.
Попросив супругов оставаться пока в машине, я взял у Грэга ключ и с некоторой тревогой вставил его в замочную скважину. Внутри было темно и тихо. Я нащупал выключатель, зажег свет и окончательно убедился, что мои опасения напрасны. В доме все было в порядке.
Тем не менее я не мог избавиться от ощущения собственной уязвимости и в любой момент ожидал нападения, которое могло последовать из многочисленных кустов. Я поспешил проводить Викки и Грэга внутрь, не желая напугать их до потери сознания, но как же они были медлительны!
Супруги жили в одноэтажном доме, где между комнатами не было закрывающихся дверей. Ведь в Южной Флориде не существовало проблем, связанных с обогревом жилья и сохранением тепла.
Я обошел весь дом, чтобы убедиться, закрыты ли окна, и обнаружил, что во внутреннем убранстве помещения характерный вкус Уэйфилдов нашел выражение в ярких флористических картинках и мебели красного дерева.
Вернувшись, я нашел обоих хозяев в креслах около входной двери. Они сидели, словно не смогли сделать ни шагу дальше, а жизненная энергия, еще недавно бившая в них ключом, достигла своего нижнего предела. Я посоветовал им выпить горячего сладкого чая, прежде чем отправляться спать. Что же касается меня, я собирался вызвать такси.
Они в ужасе посмотрели на меня.
— О, нет, — сказала Викки дрожащим голосом, — оставайтесь здесь, прошу вас. Мне неприятно об этом говорить, но я чувствую себя такой разбитой. Я боюсь. Ничего не могу с собой поделать. Они могут появиться здесь. Мне пришло в голову, что они могут узнать наш адрес.
Грэг дотянулся до ее руки и пожал ее. Он, собственно, не сказал вслух, что боится, но тем не менее тоже просил меня остаться.
— Вы их напугали, — сказала Викки, — и, если вы будете здесь, они не придут.
Я с тоской подумал об уютной постели в гостинице аэропорта, понимая, что не могу оставить этих охваченных паникой стариков одних ночью. Я знал их не более шести часов, но казалось, что уже целую вечность.
— Хорошо, я останусь, — согласился я, — однако это вовсе не я их вспугнул. Это вы, — я посмотрел на Викки, — это сделали вы своим бесподобным воплем.
Я вспомнил, как она тогда выглядела — с алыми скрюченными ногтями и сверкающими глазами — живое воплощение всех темных сил женского пола, с доисторических времен заставлявших трепетать от ужаса мужскую половину человечества.
— Вы были великолепны, — сказал я и добавил бы «ужасны», если бы счел это необходимым.
При воспоминании о случившемся ее лицо прояснилось, в глазах блеснула озорная искорка.
— Дело не только в крике, — сказала она. — Дело в пинке.
— И куда же вы его?.. — поинтересовался я, начиная догадываться.
Она посмотрела на свои туфли с высокими каблуками и острыми носами.
— А как вы думаете? — спросила она. — Не забывайте, что я когда-то танцевала. Это называется «высокий кик». Я стояла сзади и целилась прямо ему в задницу. Я так разозлилась, что готова была его убить.
Она подняла глаза, в которых затаилась лукавая усмешка, и с чувством удовлетворенной жажды мести продолжала:
— Я попала. Это был пинок что надо — прямой и сильный. Он собирался вас ударить и для равновесия расставил ноги… — Она выжидательно посмотрела на меня, а потом договорила, утвердительно кивнув: — Я врезала ему по яйцам.
ГЛАВА 2
Двумя сутками позже я сидел в самолете, следовавшем в Англию. Через проход доносилось мирное посапывание Викки и Грэга, закутанных одеялами до самых подбородков. Они спали, склонив головы друг к другу, словно невинные младенцы в колыбельке.
— Питер, тебе не очень сложно отложить свою поездку еще на денек? — спросил Фред. — Ведь тебя там не ждут какие-то срочные дела. А Грэг и Викки ужасно потрясены всем происшедшим, сам понимаешь.
Фред был искренен до самозабвения в своем порыве сделать доброе дело, а точнее, заставить меня сделать доброе дело. Вспомнив, что когда-то у меня была футболка с надписью: «Стресс — это когда твой кишечник говорит „нет“, а язык говорит: „да, с радостью“, — я улыбнулся. Фред спросил почему.
— Да так просто.
— Ну, подождешь денек?
— Ладно, договорились.
— Вот и здорово! Я был уверен, что ты согласишься. Я им сразу сказал.
Мы разговаривали у него в кабинете в консульстве на следующий день после нападения. Предыдущая ночь прошла спокойно. Грабители больше не появились. Но наутро несчастные супруги, одетые в халаты, шаркали по кухне, как дряхлые старички, пытаясь приготовить завтрак, который был так им необходим. У Викки болело ухо, у Грэга на лбу темнел огромный синяк, и оба выглядели подавленными и разбитыми.
— Все мои кредитные карточки… — уныло проговорил Грэг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82