Боже великий! Как мне могло такое в голову взбрести! Жениться на Аннабель, подумать только! Об этом еще слишком рано говорить.
Вскоре после того, как мы вернулись, позвонил Кен.
— Где ты был? — спросил он.
— Болтался по городу с Грэгом и Викки.
— Ну и денек. Послушай, — он был смущен, — мама пролила реки слез. Ты открыл ящик Пандоры. Но, ей-Богу, я тебе благодарен. Не понимаю, откуда ты знаешь все, что знаешь, но я полагаю, мой отец может покоиться с миром.
— Я рад.
— Когда я приехал домой, — продолжал он, — мне позвонил Кэри. По-моему, он в депрессии. Он хотел знать, как у нас продвигается работа. Я сказал, что нам его не хватает, но, честно говоря, мне кажется, он свое уже отработал. Все же я рассказал ему о счетах и о том, чем мы занимаемся.
— И что он сказал?
— Ничего особенного. Похвалил нас. Похоже, ему это неинтересно. Но все-таки я думаю, что Оливер прав. Нам нужно опять собраться и что-нибудь придумать вместе.
— Было бы неплохо. Он приободрился:
— Я думаю собрать всех и обсудить это.
— Прекрасная идея.
— Все равно, еще раз спасибо, — сказал он. — Увидимся завтра.
«Может быть, — подумал я, когда он положил трубку, — но завтра приезжает Аннабель, и я бы хотел пообедать с ней наедине, а не в семейном кругу».
Она приехала около полудня, и мы так привычно поцеловались, будто были знакомы не восемь дней, а по меньшей мере восемьдесят и провели их на необитаемом острове. На ней был просторный джемпер, весь в белых звездах на черном фоне, и узкие черные трикотажные брючки. Розовые губы. Огромные глаза.
— Я здесь нашел отличный паб, где можно пообедать, — сказал я, — но придется сделать по пути короткую остановку. Немного поиграем в сыщиков. Это недолго.
— Ничего страшного, — с улыбкой ответила она. — Я привезла тебе подарок от Хиггинса, друга Броуза.
Она достала конверт из блестящей черной сумочки и отдала его мне. Там был список из трех страховых компаний, выплачивавших страховку за лошадей, которые погибали на скачках в прошлом году. К каждой компании прилагался телефонный номер и имя того, с кем я мог связаться, а внизу Хиггинс дописал: «Ссылайтесь на меня и получите достоверные сведения. На следующей неделе будет еще».
Я очень обрадовался.
— Прекрасно. С этим мы уже почти у цели. Завтра же начну звонить. Не забывай, что Аль Капоне угодил в тюрьму из-за старой и нудной проверки документов. Бумажная работа — это напасть, поскольку все узнают о наших ошибках.
— Никогда ничего не подписывай, и не наживешь никаких неприятностей, — иронически прокомментировала она.
Мы влезли в мою машину и направились к ветеринарной клинике. Я сказал:
— Викки получила послание от полицейского, который расследует смерть Скотта. В записке говорится, что он хочет ненадолго встретиться со мной сегодня, ближе к обеду. В последнее время мы с Кеном встречались с ним в клинике каждый день. Это уже становится привычкой.
— А как обстоят дела вообще?
— Если хочешь, я расскажу тебе за обедом, хотя есть куда более интересные темы для беседы. Как там епископ?
— Он очень осторожен.
Я улыбнулся. Я же становился все менее осторожным каждый раз, когда виделся с ней. Приближение весны и лета, чувство начала жизни, дрожь возбуждения по всему телу — все смешалось в бурной эйфории. Только бы это не оказалось ошибкой. Через несколько месяцев станет ясно, будет ли очарование длиться вечно, если сейчас мы испытываем такое сильное влечение друг к другу. Я никогда раньше не задумывался о подобных вещах. Наверно, это правда, что человек сразу узнает свою судьбу, когда с ней повстречается.
Возможно, она тоже знала это. Я видел, что она тоже так думает. Она бы решительно прекратила наши отношения, если бы считала их ошибкой. И тут я испугался, что она может мне отказать.
Добравшись до клиники, мы увидели только одну машину, припаркованную у центрального входа. Это была не машина Рэмзи.
— Кажется, его еще нет, но кто-то уже приехал. Хочешь осмотреть клинику? — предложил я.
— Конечно, хочу. Я до этого видела только ньюмаркетскую больницу.
Мы вошли в холл и по коридору прошли в офис, в котором не было никого, даже полицейских.
— Давай посмотрим, где не заперто, — предложил я, и мы прошли по коридору к двери, ведущей в операционный блок. Она открылась от одного прикосковения, и мы вошли. Я показал Аннабель раздевалку и аптечный шкаф и пошутил, что нам сейчас не нужны чехлы для обуви и нет никакой нужды беспокоиться о стерильности.
Мы вошли в операционную и осмотрелись. Аннабель очень понравился подъемник.
— В Ньюмаркете я видела, как лошадь просто ставят рядом со столом, перевернутым набок, и привязывают. Лошадь, которой дали успокоительное, стоит прямо. Затем ей делают анестезию, переворачивают стол в горизонтальное положение и начинают операцию.
Раздвижная дверь послеоперационной палаты была широко раскрыта для всех микробов. Мы прошли внутрь, и Аннабель вскрикнула, подпрыгнув несколько раз на мягком упругом полу.
— А для чего эта стена? — она указала на перегородку.
— Ветеринары стоят за ней, когда лошадь начинает бегать, — объяснил я. — Иногда пациент может лягаться, и ветеринар отходит за стену, за пределы досягаемости копыт.
— Как площадка для быков, — сказала она.
— Точно.
Казалось, вокруг не было ни души. Мы прошли через коридор в приемную, где вдоль стен было расставлено оборудование, безмолвное и готовое к работе.
— Обычно они тщательно все запирают, — заметил я. — Все разваливается на части.
— Как мне их жаль.
Я толкнул дверь на улицу. Она, по крайней мере, была закрыта. Я почувствовал смутное беспокойство. Что-то было не так, хотя я не мог понять что. Я хорошо знал это место, и оно казалось таким же, как и раньше. Разница состояла в том, что я уже догадался, кто убил Скотта, но боялся немедленно рассказать об этом Рэмзи. Было странно, что он еще не приехал, хотя в его записке не было указано точного времени.
«Наверно, мне следовало рассказать об этом Кену, — подумал я, — но ничего уже не поделаешь. Это была не очень умная идея — приехать сюда в воскресенье утром».
— Давай вернемся в офис, — резко сказал я. — Я позвоню Рэмзи и спрошу, когда он будет.
— О'кей.
Повернувшись, я направился назад через палату в коридор. Войдя в приемную, где стояло все реанимационное и офисное оборудование, я спросил через плечо:
— Ты когда-нибудь лежала в больнице? Аннабель не ответила.
Я оглянулся и остолбенел от ужаса. Она упала на колени, конвульсивно размахивая руками, ее голова повисла. Я бросился назад к ней, а она рухнула без сознания на мягкий пол.
— Аннабель! — Я бился в агонии, склонившись над ней, я ползал на коленях, тормошил ее. Я не мог понять, что с ней случилось, не знал, чем ей помочь. Я буквально обезумел от горя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82