К тому времени, как появился Айриш, худшее было уже позади, а Гикори, пришедший последним, застал меня, когда я вынимал детали вчерашнего шедевра из отжигательной печки и аккуратно составлял их вместе, перед тем как спаять. Мои помощники дружно жалели, что не видели, как я это делал. Я пообещал, что когда-нибудь изготовлю копию, специально чтобы показать им.
Конечно, они не могли не заметить, что каждое движение дается мне с большим трудом. Но, по-моему, жизнерадостное предположение Гикори, что это все последствия вчерашней пьянки, было совершенно излишним.
Появился первый покупатель. Жизнь более или менее налаживалась. Айриш принялся сооружать в галерее подставку для крыльев. Я сосредоточился на работе и почти что сумел заставить себя забыть четыре черные шерстяные маски с дырами для глаз.
Ближе к полудню перед магазином остановился «Роллс-Ройс» Мэриголд. Огромная машина заняла сразу две стоянки. За рулем сидел Уортингтон, подтянутый и в фуражке.
Он опустил стекло и сообщил мне, что Мэриголд поехала по магазинам вместе с Бомбошкой на Бомбошкиной машине. А ему дамы дали выходной и разрешили взять «Роллс-Ройс». Уортингтон торжественно заявил, что эта щедрость весьма кстати, потому что мы с ним едем на скачки.
Я растерянно уставился на него.
— Никуда я не поеду, — сказал я. — А кстати, куда я не поеду?
— В Лестер. На скачки с препятствиями. Эдди Пэйн там будет. И Норман Оспри будет со своим ларьком. Я думал, вы хотите выяснить, кто дал Мартину видеокассету. И что на ней было, и кто ее спер, и кто потравил газом меня, дам и ребятишек. Или вы предпочтете сидеть тут и делать хорошенькие розовые вазочки на продажу туристам?
Я ответил не сразу, и Уортингтон рассудительно добавил:
— То есть я понимаю, что вам вовсе не хочется снова так нарваться, как вчера вечером. Так что оставайтесь тут, если хотите, а я уж как-нибудь сам попробую разобраться.
— А вы откуда знаете про то, что было вчера вечером?
Уортингтон снял фуражку и протер лысину белым носовым платком.
— Птичка на хвосте принесла. Сизый голубочек .
— Том Пиджин?
— Он самый, — Уортингтон усмехнулся. — Похоже, он сильно за вас беспокоится. Нарочно разыскал меня у Бомбошки. Короче говоря, он пообещал, что если кто еще вас тронет, то будет иметь дело с ним.
Я был очень благодарен Тому Пиджину, но никак не мог понять, отчего это он так заботится о моей судьбе.
— Вы с ним хорошо знакомы? — спросил я.
— Помните того старого Мартинова садовника? — уклончиво ответил Уортингтон. — Из-за которого у вас права отобрали?
— Еще бы не помнить!
— Ну так вот, этот садовник приходился Тому Пиджину папашей.
— А-а… Так ведь он же все равно не умер тогда.
— Это неважно. Ну так что, поедете в Лестер?
— Видимо, да…
Я вернулся в мастерскую, надел уличную одежду и сказал Айришу, Гикори и Памеле Джейн, чтобы они тут без меня продолжали делать пресс-папье, а я поехал на скачки. Все они знали Мартина, знали, что он был моим другом, и все по очереди приходили попрощаться с ним. Они пожелали мне выиграть кучу денег.
Я ехал на переднем сиденье рядом с Уортингтоном. Мы ненадолго остановились купить дешевые часы для меня и ежедневную спортивную газету, чтобы узнать, кто сегодня участвует в скачках. На первой полосе, под рубрикой «Новости дня», мне попалось коротенькое сообщение о том, что лестерские распорядители принимают у себя Ллойда Бакстера, владельца чемпиона-стиплера Таллахасси, в память о покойном жокее Мартине Стакли.
Ну-ну…
По дороге я подробно рассказал Уортингтону о своем визите в Тонтон. Шофер хмурился, слушая о наиболее очевидных странностях в поведении матери и сына. Но под конец я спросил:
— Помните, вы говорили, что букмекерская контора «Артур Робинс, 1894» принадлежит теперь людям по фамилии Уэббер, Браун… и Верити?
Этот вопрос его озадачил. Замешательство Уортингтона длилось секунд десять. Наконец он воскликнул:
— А эти двое — тоже Верити!
Он помолчал.
— Совпадение, должно быть.
— Не верю я в подобные совпадения, — возразил я.
Уортингтон молча покосился в мою сторону, лавируя между машинами. Через некоторое время он спросил:
— Джерард, если вы имеете хоть какое-то представление о том, что происходит, — в чем дело? Вот, к примеру, кто были эти вчерашние люди в черных масках и чего они хотели?
— Я так думаю, что это один из них опрыскал вас циклопропаном и огрел меня пустым баллончиком. Но кто это был — я не знаю. Однако я уверен, что одной из этих черных масок была наша нежная Роза.
— Не стану утверждать, что это неправда, но почему вы в этом уверены?
— А кто еще стал бы так орать на Нормана Оспри — или на кого-то другого, но я почти уверен, что это был он, — и требовать, чтобы он сломал мне запястья? Этот голос ни с каким другим не спутаешь. И эта манера двигаться… А насчет того, зачем ей это — отчасти затем, чтобы вывести меня из игры, не так ли? А отчасти — затем, чтобы получить от меня то, чего у меня нет. И еще — чтобы помешать мне сделать то, что мы собираемся сделать сегодня.
— Тогда поехали домой! — сказал Уортингтон.
— Нет. Вы, главное, не отходите от меня, и все будет в порядке.
Уортингтон отнесся к своим обязанностям телохранителя со всей серьезностью. Один из соратников вчерашних костоломов выдал себя своим ошарашенным видом: очевидно, он никак не ожидал, что я появлюсь здесь сегодня, да еще на своих ногах, когда любой здравомыслящий человек на моем месте валялся бы на диване, обложенный компрессами, и глотал бы аспирин. Но я многому научился от Мартина. Я знал, что жокеи-стиплеры зачастую не только ходят, но и ездят верхом и с переломанными ребрами, и со сломанными руками, и с другими травмами. Мартин говорил, что только перелом ноги может заставить жокея на пару месяцев отказаться от участия в скачках. А уж синяки и ушибы для него были неотъемлемой частью повседневной жизни. Он справлялся с болью, просто заставляя себя не думать о ней. «Не обращай внимания, и все», — говорил он. И теперь я по мере сил старался следовать его совету.
Норман Оспри как раз открывал свой ларек. Увидев меня, он остановился как вкопанный. Его широкие плечи напряглись. А тут к нему как раз беспечной походочкой подошла Роза. Проследив направление его взгляда, она растеряла изрядную долю своего самодовольства. «Черт возьми!» — вырвалось у нее.
Если мысленно одеть Нормана Оспри в черный шерстяной свитер, становилось очевидно, что это и есть тот самый таинственный незнакомец, который разбил мне часы бейсбольной битой, целясь в запястье. Но в решающий момент я дернулся и довольно сильно пнул его в голень. А пронзительный голос, который побуждал его ударить еще раз, несомненно, принадлежал Розе.
— Вам привет от Тома Пиджина, — сказал я, обращаясь сразу к обоим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Конечно, они не могли не заметить, что каждое движение дается мне с большим трудом. Но, по-моему, жизнерадостное предположение Гикори, что это все последствия вчерашней пьянки, было совершенно излишним.
Появился первый покупатель. Жизнь более или менее налаживалась. Айриш принялся сооружать в галерее подставку для крыльев. Я сосредоточился на работе и почти что сумел заставить себя забыть четыре черные шерстяные маски с дырами для глаз.
Ближе к полудню перед магазином остановился «Роллс-Ройс» Мэриголд. Огромная машина заняла сразу две стоянки. За рулем сидел Уортингтон, подтянутый и в фуражке.
Он опустил стекло и сообщил мне, что Мэриголд поехала по магазинам вместе с Бомбошкой на Бомбошкиной машине. А ему дамы дали выходной и разрешили взять «Роллс-Ройс». Уортингтон торжественно заявил, что эта щедрость весьма кстати, потому что мы с ним едем на скачки.
Я растерянно уставился на него.
— Никуда я не поеду, — сказал я. — А кстати, куда я не поеду?
— В Лестер. На скачки с препятствиями. Эдди Пэйн там будет. И Норман Оспри будет со своим ларьком. Я думал, вы хотите выяснить, кто дал Мартину видеокассету. И что на ней было, и кто ее спер, и кто потравил газом меня, дам и ребятишек. Или вы предпочтете сидеть тут и делать хорошенькие розовые вазочки на продажу туристам?
Я ответил не сразу, и Уортингтон рассудительно добавил:
— То есть я понимаю, что вам вовсе не хочется снова так нарваться, как вчера вечером. Так что оставайтесь тут, если хотите, а я уж как-нибудь сам попробую разобраться.
— А вы откуда знаете про то, что было вчера вечером?
Уортингтон снял фуражку и протер лысину белым носовым платком.
— Птичка на хвосте принесла. Сизый голубочек .
— Том Пиджин?
— Он самый, — Уортингтон усмехнулся. — Похоже, он сильно за вас беспокоится. Нарочно разыскал меня у Бомбошки. Короче говоря, он пообещал, что если кто еще вас тронет, то будет иметь дело с ним.
Я был очень благодарен Тому Пиджину, но никак не мог понять, отчего это он так заботится о моей судьбе.
— Вы с ним хорошо знакомы? — спросил я.
— Помните того старого Мартинова садовника? — уклончиво ответил Уортингтон. — Из-за которого у вас права отобрали?
— Еще бы не помнить!
— Ну так вот, этот садовник приходился Тому Пиджину папашей.
— А-а… Так ведь он же все равно не умер тогда.
— Это неважно. Ну так что, поедете в Лестер?
— Видимо, да…
Я вернулся в мастерскую, надел уличную одежду и сказал Айришу, Гикори и Памеле Джейн, чтобы они тут без меня продолжали делать пресс-папье, а я поехал на скачки. Все они знали Мартина, знали, что он был моим другом, и все по очереди приходили попрощаться с ним. Они пожелали мне выиграть кучу денег.
Я ехал на переднем сиденье рядом с Уортингтоном. Мы ненадолго остановились купить дешевые часы для меня и ежедневную спортивную газету, чтобы узнать, кто сегодня участвует в скачках. На первой полосе, под рубрикой «Новости дня», мне попалось коротенькое сообщение о том, что лестерские распорядители принимают у себя Ллойда Бакстера, владельца чемпиона-стиплера Таллахасси, в память о покойном жокее Мартине Стакли.
Ну-ну…
По дороге я подробно рассказал Уортингтону о своем визите в Тонтон. Шофер хмурился, слушая о наиболее очевидных странностях в поведении матери и сына. Но под конец я спросил:
— Помните, вы говорили, что букмекерская контора «Артур Робинс, 1894» принадлежит теперь людям по фамилии Уэббер, Браун… и Верити?
Этот вопрос его озадачил. Замешательство Уортингтона длилось секунд десять. Наконец он воскликнул:
— А эти двое — тоже Верити!
Он помолчал.
— Совпадение, должно быть.
— Не верю я в подобные совпадения, — возразил я.
Уортингтон молча покосился в мою сторону, лавируя между машинами. Через некоторое время он спросил:
— Джерард, если вы имеете хоть какое-то представление о том, что происходит, — в чем дело? Вот, к примеру, кто были эти вчерашние люди в черных масках и чего они хотели?
— Я так думаю, что это один из них опрыскал вас циклопропаном и огрел меня пустым баллончиком. Но кто это был — я не знаю. Однако я уверен, что одной из этих черных масок была наша нежная Роза.
— Не стану утверждать, что это неправда, но почему вы в этом уверены?
— А кто еще стал бы так орать на Нормана Оспри — или на кого-то другого, но я почти уверен, что это был он, — и требовать, чтобы он сломал мне запястья? Этот голос ни с каким другим не спутаешь. И эта манера двигаться… А насчет того, зачем ей это — отчасти затем, чтобы вывести меня из игры, не так ли? А отчасти — затем, чтобы получить от меня то, чего у меня нет. И еще — чтобы помешать мне сделать то, что мы собираемся сделать сегодня.
— Тогда поехали домой! — сказал Уортингтон.
— Нет. Вы, главное, не отходите от меня, и все будет в порядке.
Уортингтон отнесся к своим обязанностям телохранителя со всей серьезностью. Один из соратников вчерашних костоломов выдал себя своим ошарашенным видом: очевидно, он никак не ожидал, что я появлюсь здесь сегодня, да еще на своих ногах, когда любой здравомыслящий человек на моем месте валялся бы на диване, обложенный компрессами, и глотал бы аспирин. Но я многому научился от Мартина. Я знал, что жокеи-стиплеры зачастую не только ходят, но и ездят верхом и с переломанными ребрами, и со сломанными руками, и с другими травмами. Мартин говорил, что только перелом ноги может заставить жокея на пару месяцев отказаться от участия в скачках. А уж синяки и ушибы для него были неотъемлемой частью повседневной жизни. Он справлялся с болью, просто заставляя себя не думать о ней. «Не обращай внимания, и все», — говорил он. И теперь я по мере сил старался следовать его совету.
Норман Оспри как раз открывал свой ларек. Увидев меня, он остановился как вкопанный. Его широкие плечи напряглись. А тут к нему как раз беспечной походочкой подошла Роза. Проследив направление его взгляда, она растеряла изрядную долю своего самодовольства. «Черт возьми!» — вырвалось у нее.
Если мысленно одеть Нормана Оспри в черный шерстяной свитер, становилось очевидно, что это и есть тот самый таинственный незнакомец, который разбил мне часы бейсбольной битой, целясь в запястье. Но в решающий момент я дернулся и довольно сильно пнул его в голень. А пронзительный голос, который побуждал его ударить еще раз, несомненно, принадлежал Розе.
— Вам привет от Тома Пиджина, — сказал я, обращаясь сразу к обоим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63