Будущий корифей стеклодувного дела принялся оправдываться тем, что на его изделие в самый ответственный момент брызнула вода, оттого оно и раскололось, и уж здесь-то он вовсе ни при чем, — но тут раздался телефонный звонок, и я перестал слушать Гикори. Это звонила Кэтрин.
— Все утро я пробыла офицером полиции, — сообщила она. — Ну что, купил второе кресло?
— Купил. Оно уже здесь, тебя ждет.
— Класс! А у меня для тебя новости. Сменюсь с дежурства — загляну. Моя смена кончается в шесть.
Чтобы скоротать ожидание, я отправил по электронной почте письмо Виктору. Я не рассчитывал на скорый ответ — парню полагалось быть в школе, — но он, как и в первый раз, похоже, ждал у компьютера.
«Обстоятельства изменились», — написал он.
«То есть?»
Прошло несколько минут.
«Вы еще там?» — спросил Виктор.
«Да».
«Мой папа в тюрьме».
Увы, интонаций электронная почта не передает. Так что я мог лишь догадываться, какие чувства испытывает по этому поводу Виктор.
«В какой? — спросил я. — За что? Надолго ли? Мне очень жаль».
Ответ Виктора не был ответом на вопросы.
«Ненавижу ее».
«Кого?»
Пауза, затем:
«Тетку Розу, кого ж еще».
У меня чесались руки написать, чтобы отвечал быстрее, но я чувствовал, что, если начать давить, я рискую потерять его совсем.
Очередной ответ не отражал эмоций — хотя я представлял себе, сколько сил требуется Виктору, чтобы с ними справиться.
«Он уже два с половиной месяца сидит. Меня просто отправили к дяде Маку в Шотландию, чтобы я ничего не знал. А потом сказали, что папу взяли поваром в антарктическую экспедицию. Он повар, понимаете? Ему дали год, но должны выпустить раньше. Вы все равно будете со мной разговаривать?»
«Да, конечно», — ответил я.
Долгая пауза. Затем:
«Роза донесла на папу».
Я терпеливо ждал, и вскоре пришло продолжение:
«Он избил маму. Сломал ей нос и несколько ребер».
После еще более длительной паузы он написал:
«Пришлите мне завтра письмо электронной почтой».
Я ответил, торопливо, пока он еще не отключился от связи:
«Расскажи мне о докторе Форсе!»
Но он то ли уже отключился, то ли не хотел отвечать, потому что ему было не до доктора Форса. Больше в тот день Виктор на связь не выходил.
Я вернулся к своим обязанностям наставника. Гикори в конце концов удалось изваять яхту, которая могла бы поплыть, если бы была обычного размера, с пластиковым корпусом и парусом из дакрона. Он позволил себе самодовольно улыбнуться, и никто из нас не упрекнул его за это. Стеклодувное ремесло — дело тяжкое, даже для тех, кто, подобно Гикори, обладает всем необходимым для него: молодостью, ловкостью, воображением. Гикори аккуратно поставил готовую лодочку в отжигательную печь, зная, что утром я отдам готовую вещицу ему на память.
К шести мне удалось разослать всех помощников по домам. В шесть часов двадцать три минуты детектив-констебль Додд одобрила новое кресло и принялась читать описание невзгод Виктора Уолтмена Верити.
— Бедный мальчик! — сказала она.
— Раз он так ненавидит тетю Розу за то, что она донесла на его папу, — печально заметил я, — очень может быть, что и мне он ничего не скажет. Похоже, с его точки зрения, доносить — смертный грех.
— Хм…
Кэтрин снова пробежала глазами распечатку, потом весело сообщила:
— Ну, как бы то ни было, а доктора Форса мы нашли.
Она явно была очень довольна собой.
— Я искала его в нескольких университетских справочниках, и все без толку. Он не читает лекций в университетах — по крайней мере, это не основная его работа. Хочешь — верь, хочешь — нет, но он врач. Лечащий врач, с лицензией и всем прочим.
Она с довольной усмешкой протянула мне конверт.
— Один из моих коллег занимается тем, что выслеживает медиков, лишенных лицензии, но продолжающих работать. Он поискал Форса — и нашел.
— Так его лишили лицензии? — уточнил я. Я подумал, что это было бы логично, но Кэтрин покачала головой:
— Напротив. До недавних пор он работал в какой-то исследовательской лаборатории. Из-за этого найти его оказалось не так-то просто. Короче, все материалы тут, в конверте.
— И ему действительно за пятьдесят, и у него белая борода?
Кэтрин рассмеялась.
— Дата рождения тоже в конверте. Но вообще-то белая борода может и обождать.
Сейчас нам обоим казалось, что в жизни бывают дела поинтереснее, чем охотиться за какими-то таинственными докторами.
Я предложил затариться едой в ресторанчике, где торгуют блюдами навынос; Кэтрин предложила еще раз подбросить меня до дома; оба предложения были приняты. Дома было тепло: я оставил центральное отопление включенным. Кэтрин с улыбкой обошла все комнаты.
— Меня предупреждали, что ты меня бросишь, — сообщила она мимоходом.
— Ну, по крайней мере, не сразу.
Конверт со сведениями о докторе Форсе по-прежнему был при мне. Я с надеждой вскрыл его, но был разочарован: полезных фактов там оказалось чрезвычайно мало. Адам Форс, пятьдесят шесть лет и пара дюжин научных титулов.
— И что, это все? — осведомился я. Кэтрин кивнула.
— Что касается фактов — да, все. А что до слухов — о нем говорят, что это блестящий исследователь, который еще чуть ли не мальчишкой публиковал сногсшибательные труды. Насчет белой бороды моему коллеге никто ничего определенного сказать не мог. Он не встречался ни с кем, кто знает этого доктора в лицо.
— Ну, а адрес-то у этого доктора имеется? — спросил я.
— Здесь его нет. Мы воспользовались справочником «Кто есть кто», а там приводятся только те сведения, которые люди сообщают о себе сами. Если человек желает скрыть свой адрес, против его воли никто его адрес публиковать не станет.
— Очень любезно с их стороны.
— Да, но это жутко мешает работать.
Не так уж жутко на самом деле: ведь на свете существует еще и Интернет. Мы решили, что на следующее утро поищем таинственного доктора во Всемирной Паутине.
Мы поужинали тем, что захватили с собой из ресторанчика. Наелись мы быстро — отчего-то перехотелось. Я включил посильнее отопление в спальне. Объяснять, зачем я это сделал, было ни к чему — и так понятно.
Если Кэтрин когда-то и была одержима застенчивостью, она давно от этого избавилась. В постели она вела себя одновременно скромно и уверенно — пьянящее сочетание, по крайней мере для меня. Во всяком случае, оба мы знали о любви достаточно, чтобы доставить друг другу не меньше наслаждения, чем получили сами, — или, по крайней мере, чтобы насытиться ласками и задремать бок о бок.
То, что столь сильная привязанность разгорелась между нами так быстро, казалось мне ничуть не странным, а, напротив, вполне естественным. И если я теперь думал о будущем, в мои планы непременно входила Кэтрин Додд.
— Если хочешь оклеить крашеные стены пестрыми обоями — валяй! — пробормотал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Все утро я пробыла офицером полиции, — сообщила она. — Ну что, купил второе кресло?
— Купил. Оно уже здесь, тебя ждет.
— Класс! А у меня для тебя новости. Сменюсь с дежурства — загляну. Моя смена кончается в шесть.
Чтобы скоротать ожидание, я отправил по электронной почте письмо Виктору. Я не рассчитывал на скорый ответ — парню полагалось быть в школе, — но он, как и в первый раз, похоже, ждал у компьютера.
«Обстоятельства изменились», — написал он.
«То есть?»
Прошло несколько минут.
«Вы еще там?» — спросил Виктор.
«Да».
«Мой папа в тюрьме».
Увы, интонаций электронная почта не передает. Так что я мог лишь догадываться, какие чувства испытывает по этому поводу Виктор.
«В какой? — спросил я. — За что? Надолго ли? Мне очень жаль».
Ответ Виктора не был ответом на вопросы.
«Ненавижу ее».
«Кого?»
Пауза, затем:
«Тетку Розу, кого ж еще».
У меня чесались руки написать, чтобы отвечал быстрее, но я чувствовал, что, если начать давить, я рискую потерять его совсем.
Очередной ответ не отражал эмоций — хотя я представлял себе, сколько сил требуется Виктору, чтобы с ними справиться.
«Он уже два с половиной месяца сидит. Меня просто отправили к дяде Маку в Шотландию, чтобы я ничего не знал. А потом сказали, что папу взяли поваром в антарктическую экспедицию. Он повар, понимаете? Ему дали год, но должны выпустить раньше. Вы все равно будете со мной разговаривать?»
«Да, конечно», — ответил я.
Долгая пауза. Затем:
«Роза донесла на папу».
Я терпеливо ждал, и вскоре пришло продолжение:
«Он избил маму. Сломал ей нос и несколько ребер».
После еще более длительной паузы он написал:
«Пришлите мне завтра письмо электронной почтой».
Я ответил, торопливо, пока он еще не отключился от связи:
«Расскажи мне о докторе Форсе!»
Но он то ли уже отключился, то ли не хотел отвечать, потому что ему было не до доктора Форса. Больше в тот день Виктор на связь не выходил.
Я вернулся к своим обязанностям наставника. Гикори в конце концов удалось изваять яхту, которая могла бы поплыть, если бы была обычного размера, с пластиковым корпусом и парусом из дакрона. Он позволил себе самодовольно улыбнуться, и никто из нас не упрекнул его за это. Стеклодувное ремесло — дело тяжкое, даже для тех, кто, подобно Гикори, обладает всем необходимым для него: молодостью, ловкостью, воображением. Гикори аккуратно поставил готовую лодочку в отжигательную печь, зная, что утром я отдам готовую вещицу ему на память.
К шести мне удалось разослать всех помощников по домам. В шесть часов двадцать три минуты детектив-констебль Додд одобрила новое кресло и принялась читать описание невзгод Виктора Уолтмена Верити.
— Бедный мальчик! — сказала она.
— Раз он так ненавидит тетю Розу за то, что она донесла на его папу, — печально заметил я, — очень может быть, что и мне он ничего не скажет. Похоже, с его точки зрения, доносить — смертный грех.
— Хм…
Кэтрин снова пробежала глазами распечатку, потом весело сообщила:
— Ну, как бы то ни было, а доктора Форса мы нашли.
Она явно была очень довольна собой.
— Я искала его в нескольких университетских справочниках, и все без толку. Он не читает лекций в университетах — по крайней мере, это не основная его работа. Хочешь — верь, хочешь — нет, но он врач. Лечащий врач, с лицензией и всем прочим.
Она с довольной усмешкой протянула мне конверт.
— Один из моих коллег занимается тем, что выслеживает медиков, лишенных лицензии, но продолжающих работать. Он поискал Форса — и нашел.
— Так его лишили лицензии? — уточнил я. Я подумал, что это было бы логично, но Кэтрин покачала головой:
— Напротив. До недавних пор он работал в какой-то исследовательской лаборатории. Из-за этого найти его оказалось не так-то просто. Короче, все материалы тут, в конверте.
— И ему действительно за пятьдесят, и у него белая борода?
Кэтрин рассмеялась.
— Дата рождения тоже в конверте. Но вообще-то белая борода может и обождать.
Сейчас нам обоим казалось, что в жизни бывают дела поинтереснее, чем охотиться за какими-то таинственными докторами.
Я предложил затариться едой в ресторанчике, где торгуют блюдами навынос; Кэтрин предложила еще раз подбросить меня до дома; оба предложения были приняты. Дома было тепло: я оставил центральное отопление включенным. Кэтрин с улыбкой обошла все комнаты.
— Меня предупреждали, что ты меня бросишь, — сообщила она мимоходом.
— Ну, по крайней мере, не сразу.
Конверт со сведениями о докторе Форсе по-прежнему был при мне. Я с надеждой вскрыл его, но был разочарован: полезных фактов там оказалось чрезвычайно мало. Адам Форс, пятьдесят шесть лет и пара дюжин научных титулов.
— И что, это все? — осведомился я. Кэтрин кивнула.
— Что касается фактов — да, все. А что до слухов — о нем говорят, что это блестящий исследователь, который еще чуть ли не мальчишкой публиковал сногсшибательные труды. Насчет белой бороды моему коллеге никто ничего определенного сказать не мог. Он не встречался ни с кем, кто знает этого доктора в лицо.
— Ну, а адрес-то у этого доктора имеется? — спросил я.
— Здесь его нет. Мы воспользовались справочником «Кто есть кто», а там приводятся только те сведения, которые люди сообщают о себе сами. Если человек желает скрыть свой адрес, против его воли никто его адрес публиковать не станет.
— Очень любезно с их стороны.
— Да, но это жутко мешает работать.
Не так уж жутко на самом деле: ведь на свете существует еще и Интернет. Мы решили, что на следующее утро поищем таинственного доктора во Всемирной Паутине.
Мы поужинали тем, что захватили с собой из ресторанчика. Наелись мы быстро — отчего-то перехотелось. Я включил посильнее отопление в спальне. Объяснять, зачем я это сделал, было ни к чему — и так понятно.
Если Кэтрин когда-то и была одержима застенчивостью, она давно от этого избавилась. В постели она вела себя одновременно скромно и уверенно — пьянящее сочетание, по крайней мере для меня. Во всяком случае, оба мы знали о любви достаточно, чтобы доставить друг другу не меньше наслаждения, чем получили сами, — или, по крайней мере, чтобы насытиться ласками и задремать бок о бок.
То, что столь сильная привязанность разгорелась между нами так быстро, казалось мне ничуть не странным, а, напротив, вполне естественным. И если я теперь думал о будущем, в мои планы непременно входила Кэтрин Додд.
— Если хочешь оклеить крашеные стены пестрыми обоями — валяй! — пробормотал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63