Билеты лежали на каминной полке. Для Тони, Поппи, меня и того, кого я пожелал бы выбрать себе в спутники. Билеты, за которые я заплатил двенадцать гиней и которым суждено было пропасть.
С полчаса я просидел в потемках, думая о том, что за люди соберутся сегодня на этом празднике.
Глава 8
Я поехал вполне готовый, что на меня будут таращиться все, кому не лень.
Так оно и получилось.
И не только таращились, но и показывали пальцем и отпускали замечания. Впрочем, как правило, исподтишка. Только двое демонстративно повернулись ко мне спиной.
Бал Скакового фонда, как всегда, изобиловал аристократическими титулами, бриллиантами, шампанским, знаменитостями. Чуть позже великолепие празднества слегка подпортят пролитое вино, остекленевшие взгляды, оплывший грим, запинающиеся речи, но тем не менее блеск не потускнеет окончательно. Бал Скакового фонда был одним из главных светских событий скакового сезона.
Предъявив свой билет, я проследовал по широкому проходу туда, где гремела музыка, царил полумрак, а сигаретный дым смешивался с ароматом духов. Это был роскошный бальный зал отеля «Ройал каунти», расположенного у шоссе, что вело к ипподрому «Аскот».
Вокруг площадки для танцев стояли большие круглые столы, за которыми сидели от десяти до двенадцати человек. Если верить таблице, вывешенной в холле, стол номер 32 был зарезервирован для меня и Тони. Не обойдя и ползала, я оставил попытку отыскать этот стол, потому что всякий раз, когда проходил мимо очередного стола, мне в спину выстреливал новый залп любопытных взглядов. Кое-кто со мной здоровался, но никто не мог спрятать удивления. Все было именно так ужасно, как я и предполагал.
Вдруг за моей спиной раздалось удивленное: «Хьюз!»
Я сразу же узнал голос и обернулся, испытывая такое же удивление. Роберта Крэнфилд. В шелковом платье цвета меда, верх которого утопал в золотых цепочках и жемчугах. Ее медно-красные волосы, подхваченные на макушке, спадали вниз на затылок потоком локонов.
— Вы просто великолепны, — сказал я.
— Хьюз! — воскликнула она с еще большим удивлением.
— Ваш отец здесь? — спросил я.
— Нет, — ответила она и поморщилась. — Он сказал, что у него на это нет сил. Мама тоже осталась дома. Я приехала с соседями, но ничего приятного до вашего появления не было.
— А почему?
— Вы надо мной смеетесь? Вы только посмотрите по сторонам! Полсотни человек, а то и больше, буквально пожирают тебя глазами. Неужели вам не хочется от всего этого забиться в какую-нибудь нору? Я даже ту проклятую скачку не видела и то уже такого нахлебалась, а если в меня дисквалифицировали... — Она помолчала и добавила: — Пойдемте потанцуем. Если уж идти сквозь строй, так с гордо поднятой головой!
— Только при одном условии, — сказал я.
— При каком же?
— Не называйте меня Хьюзом.
— Не поняла.
— Крэнфилд, мне надоело, когда меня называют Хьюзом.
— А-а! — Ей, по-видимому, это даже не приходило в голову. — Так как... Келли... потанцуем?
— С удовольствием, Роберта.
Она неуверенно посмотрела на меня:
— У меня такое впечатление, что я толком с вами и не знакома.
— Вы и не пытались проявить интерес.
— Вы тоже.
Черт возьми, она ведь права. Меня тошнило даже при мысли о ней. А я ведь ее совсем не знал.
— Как поживаете? — чинно осведомился я. — Разрешите вас пригласить на танец.
Мы включились в слегка модернизированный вариант племенного ритуала обитателей джунглей, ритмично дергаясь, но не прикасаясь друг к другу. На ее лице полное спокойствие и легкая улыбка. Внешне она была в полном порядке. Что угодно, но не мишень для взглядов, повернутых голов, приглушенных шепотков.
— Ума не приложу, как это у вас получается, — сказала вдруг она.
— Что именно?
— Как вы сохраняете внешнее спокойствие?
— Я подумал то же самое о вас.
От ее улыбки глаза заискрились, зубы засверкали, и несмотря на все случившееся, вид у нее был невероятно счастливый.
Мы поработали так минут десять, затем она сказала, что мы идем за ее стол, и двинулась к нему, не оборачиваясь, не ожидая моего согласия. Я не был уверен, что ее спутники будут счастливы меня видеть, и не ошибся, по крайней мере насчет доброй половины собравшихся.
— Присаживайтесь и выпейте, — протянул глава компании, томным жестом берясь за бутылку шампанского. — И поведайте нам о битве за реабилитацию Крэнфилда. Роберта говорит, вы этим занялись всерьез.
— Пока похвастаться нечем, — хмуро сказал я.
— Мой дорогой... — Он окинул меня изучающим взглядом сверху вниз. Он явно служил в гвардии. Очень многие бывшие гвардейцы усвоили снисходительный взгляд сверху вниз. Возможно, все это потому, что они носят такие шапки... Это был блондин лет сорока, державшийся весьма дружелюбно. Роберта называла его Бобби.
Женщина, сидевшая с ним рядом, подалась вперед и чуть было не уронила свой тяжелый, прикрытый розовым атласом бюст в наполненный до краев бокал.
— Скажите честно, — обратилась она ко мне, пристально оглядывая меня из-под накрашенных век, — что все-таки заставило вас сюда прийти?
— Прирожденная наглость, — вежливо ответил я.
— О?! — Она явно была смущена. — Как интересно!
— А кроме того, я не знал, чем заняться дома.
— И вам это доставляет удовольствие? — осведомился Бобби. — Я хочу сказать, мой дорогой друг, что вы напоминаете доктора, лишенного права лечить больных, который четыре дня спустя как ни в чем не бывало появляется на заседании Британской ассоциации медиков.
— Неплохая параллель, — улыбнулся я.
— Перестань подкалывать его, Бобби, — сказала Роберта.
Бобби отвел от меня взгляд и посмотрел на нее:
— Дорогая Роберта, этот человек не нуждается в помощи маленьких девочек. Он крепок, как старый дуб.
Пожилой человек, сидевший с неодобрительным видом недалеко от розового бюста, тихо пробормотал:
— Точнее сказать, толстокож, как гиппопотам. Услышав это, Бобби отрицательно покачал головой.
— Ничего подобного. Именно крепок! — Он встал. — Роберта, дорогая, не желаешь ли потанцевать?
Я тоже поднялся со стула.
— Не уходите, дорогой друг. Останьтесь. Допейте ваше шампанское.
— Вы очень любезны, — сказал я весьма искренним тоном. — Но я, признаться, пришел сюда, чтобы поговорить кое с кем. Если вы меня извините, я попытаюсь отыскать этих людей.
Бобби ответил легким кивком, слегка напоминающим короткий поклон:
— Приходите к нам еще.
— Спасибо, — отозвался я. — Большое спасибо.
Он и Роберта отправились танцевать, а я поднялся по лестнице на балкон, который опоясывал весь зал. Там тоже стояли столы, но только в тех местах, откуда хорошо было видно, что творится внизу. Я потратил немало времени, пытаясь разобрать по макушкам, кто есть кто.
Всего на балу собралось человек шестьсот, и четверть из них я знал в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55