Найти пропавшую безделушку, как и убедительные доказательства вины вора, ограбившего делового человека, доказать справедливость претензии по поводу оспариваемого завещания – все это были легко разрешимые задачи. Распутывание собственных чувств было сложнее. Они казались ему лабиринтом без выхода. И потому Ник решил на время отложить это, хотя сознавал, что такое время никогда не наступит.
– Добрый день, Джо, – кивнул он бармену. – Ты не получал для меня никакого послания?
Джо, лысый, сморщенный человечек, вдобавок хромой, но с пронзительными глазами, покачал головой:
– Сегодня для тебя нет ничего, Ник. Слышал, что в городе Маркус, сын Данна. Это так?
Облако печали снова окутало Ника.
– Да, но я с ним не разговаривал.
– Я слышал, что он стал офицером и героем.
– Я тоже это слышал.
Пожав плечами, Ник сел на табуретку, облокотившись о выщербленную деревянную стойку бара.
– Мне пива.
– Ник. – Доктор Уиннер похлопал его по руке.
Нику не хотелось беседовать, но он любил славного доктора, старинного приятеля Данна.
– Здравствуйте, сэр. Прошу меня извинить. Я вас не видел.
Уиннер опустился на соседнюю табуретку.
– Это не важно.
– Джин для моего друга, Джо, – обратился Ник к бармену.
Бармен плюнул в стакан, протер его тряпочкой и налил в него джин.
– Ты стал совсем взрослым мужчиной, да, Ник? – спросил доктор, вскинув бровь.
Ник пожал плечами, продолжая цедить свое пиво. Никто не должен знать о банковском счете в его кармане. К тому же деньги еще долго не будут принадлежать ему. Между ним и деньгами было множество выплат – жалованье Мэйбл, счета, горой громоздящиеся на его письменном столе, и десятина, предназначенная для приюта. Скоро эта история утратит новизну.
После минутной паузы доктор Уиннер откашлялся:
– Я слышал, ты отказался от дела Бомона.
– Черт бы побрал Мэйбл с ее длинным языком!
– Она знает, что я не проболтаюсь.
– И все же…
– Для тебя совесть оказалась важнее банковского счета, – заметил Уиннер. – Данн бы тобой гордился.
Печаль вонзилась в него, как нож. Должно быть, это были те самые слова, о которых он мечтал всю жизнь. Благородство Данна не знало границ. Директор приюта был добр ко всем своим питомцам, но с Ником их связывала дружба. Данн был для него сначала учителем, потом примером для подражания и, наконец, стал поверенным всех его мыслей, и это доверие было взаимным. Сколько Ник себя помнил, он был сиротой, но, если Данн оказывался рядом, он забывал об этом и не чувствовал своего сиротства.
По-видимому, чувства Ника отразились у него на лице, потому что Уиннер крепко сжал его плечо.
– Знаю, как ты убиваешься по Данну. Нам тоже его недостает. Хотел бы исцелить тебя от этой боли. Но нет лучшего лекарства, чем время.
Ника тронуло его сочувствие.
– Вы правы, это потеря для всех нас.
– Но вы с ним были особенно близки, Ник. Он считал тебя сыном. Особенно после того, как их отношения с Маркусом зашли в тупик.
– Никчемный прохвост.
У Маркуса было то, о чем мечтает каждый ребенок в приюте Андерсен-Холл. У него был живой отец из плоти и крови. Но он оттолкнул его, разбив ему сердце. И никто не знал, почему он это сделал.
– Вы с ним никогда не ладили, – вздохнул Уиннер. – Хотя, похоже, он кое-чего добился в жизни. Слышал, он служил вместе с сэром Артуром Уэлсли. Помогал дать Наполеону заслуженного пинка. – Уиннер отпил из стакана. – Надеюсь, он поможет мне в совете директоров.
Ник презрительно фыркнул:
– Маркус готов помогать самому себе и знает, как это делать.
– Но ведь прошло семь лет с тех пор, как он уехал. Он мог измениться.
– Поверю этому, когда увижу собственными глазами. Но я бы не ставил приют под удар, полагаясь на такого, как Маркус Данн.
– Но возможно, именно к этому идет дело.
– Вы не можете говорить это серьезно. – Ник содрогнулся.
– Мы пока еще ничего не решили и готовы рассматривать любое предложение, если только в ближайшее время не поступит на счет приюта солидная сумма. А потом уже будем выбирать нового главу приюта.
– Данна никто не заменит.
– И все же кто-то должен занять его место, иначе Андерсен-Холл прекратит свое существование.
В памяти Ника всплыли лица детей. Мысль об их печальном будущем привела его в ярость.
– Мы не должны этого допустить.
– Необходимо найти нового главу приюта, такого, на которого можно положиться, чтобы многочисленные обязанности были для него не просто работой, а стали любимым делом.
– Гоните эти мысли, сэр. – Ник покачал головой. – Не важно, насколько я привязан к детям, но для такой работы не гожусь.
– Пока не попробуешь, не узнаешь.
– Административные обязанности и сбор средств не для меня. Я не умею пресмыкаться перед светскими леди, чтобы выколотить из них пожертвования.
– Ну…
– Вы знаете, что я на это не способен и мог бы только повредить приюту.
– Да, лавировать ты не умеешь. – Уиннер поморщился.
– Хотите сказать, что я слишком прям и откровенен?
– Для светского общества это одно и то же.
– Значит, вы согласны? Из меня бы вышел ужасный директор.
– Возможно, – кивнул Уиннер. – Но я уверен, что есть и другие способы помочь приюту.
– Я всегда готов помочь. Наступило молчание.
Ник думал о военном опыте и заслугах Маркуса. Маркусу никогда не удавалось ладить с начальством, что было очевидно из его стычек с отцом. И все же Артур Уэлсли его ценил. Пусть Маркус себялюбивый негодяй, но отважен и хорошо владеет оружием. Должно быть, на Пиренеях он употребил эти свои качества во благо.
– Необходимо, чтобы кто-нибудь публично выразил поддержку нашему приюту. Кто-нибудь, имеющий вес в обществе, – сказал Уиннер.
Ник уставился в свой стакан с пивом. Мог ли Уиннер что-нибудь узнать о его новом клиенте? Ведь никто о нем не знал, кроме Данна.
– Как продвигается расследование? – спросил Уиннер, поерзав на стуле.
– Отлично.
Ник отпил из стакана, стараясь тянуть время, не склонный делиться своими новостями. Они были слишком свежими и слишком ошеломляющими, и в этом деле была особая горькая сладость, потому что все организовал Данн, пытавшийся помочь Нику.
Доктор принялся постукивать каблуком о ножку табуретки.
Данн всегда говорил, что Уиннер любопытен, как кошка.
– Не хочешь поделиться новостями со старым другом?
Ник про себя ухмыльнулся, сознавая справедливость его предположения. Какая польза от добрых вестей, если нельзя ими поделиться? И все же он был намерен еще немного помучить доброго доктора. Данн бы настоял на этом.
– Спросите Мэйбл. Кажется, она все знает.
Постукивание стало нетерпеливее и громче.
– Я спрашиваю тебя.
– Да, кое-что есть.
Постукивание прекратилось.
– Я заказал новые карточки для своей конторы. Хотите посмотреть?
– Не мути воду, Ник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65