Неужели весь мир постепенно превращается в новый Содом?
Даже королева стала мишенью этого адского заговора.
«Как тяжко голове, увенчанной короной», – мысленно процитировала Лилиан своего любимого поэта. Могли Шекспир придумать подобное злодейство?
Она беспокоилась и за несчастных слуг, оказавшихся замешанными в эту игру. Тревожили ее и будущее Ника, и судьба его детективного агентства. Оно так много значило для Ника. Благородный по натуре, он был готов на все, чтобы злодеи понесли наказание и справедливость восторжествовала. Он видел в этом смысл существования, свой резон. Но, если ему не удастся выполнить поручение королевы, его агентству будет нанесен сокрушительный удар.
А Диллон будет страдать в тюрьме за преступление, которого не совершал, и ждать своего рокового часа. Единственное, что не давало ей окончательно пасть духом, – это ее вера в Николаса.
В дверь тихо постучали.
Запахнув пеньюар, Лилиан встала и на цыпочках подошла к двери.
– Да?
– Это Ник, откройте.
Она прикусила губу, боясь впускать его в комнату. В Виндзорском замке это было очень рискованно. Но Лилиан страстно желала узнать, как обстоят дела. Она открыла дверь, и Ник проскользнул в комнату.
Лилиан окинула взглядом коридор. Там не было ни души, и, мысленно возблагодарив Бога, она быстро заперла дверь.
Он был в полном изнеможении. Одежда в беспорядке, на подбородке щетина, под глазами темные тени, волосы растрепаны.
– Какие новости? – спросила Лилиан.
Он молча покачал головой.
Лилиан совсем пала духом.
– Почему вы не там, среди тех, кто ведет поиски? – спросила она, указывая на открытое окно.
– А какой смысл? – спросил Нике горечью, бросив шляпу на стул. – Здесь полковник Томпсон.
– Кто?
– Он из конных гвардейцев. Считает, что поиски – дело армии.
– Для поисков домашних животных требуется вмешательство армии? – воскликнула Лилиан.
– Да, если речь идет о собаке королевы, – не без сарказма ответил Ник.
– Это чертовски осложняет дело.
Он скрестил руки на груди и с мрачным видом прислонился к стене.
– Знаю, но ничего не могу поделать.
– Не говорите так.
– Но это правда.
– Вы можете поймать негодяев, похитивших Ланселота, и послать посрамленного Томсона в казармы конных гвардейцев, чтобы он чувствовал себя побитой собакой и держал хвост между ног.
Их глаза встретились, и он едва заметно улыбнулся. Внезапно Лилиан осознала, что невольно сказала каламбур, потому что все ее мысли были заняты собаками.
– Вы поняли, что я имела в виду, – добавила Лилиан, чтобы сгладить неловкость.
– Они собираются выплатить выкуп.
Лилиан сжала кулаки.
– Неужели мы ничего не можем сделать? Оторвавшись от стены, он прошел мимо нее и остановился у раскрытого окна.
– Разве вы не слышали, что я сказал? Мне дали отставку. Отстранили от дела. Если бы не Хоган, не пожелавший тревожить вас среди ночи, меня бы уже здесь не было.
– Нам надо поискать новые улики, проследить, куда пойдут деньги. Похитители должны прийти за ними.
– Их положат в корзину и отправят вниз по реке, – сказал Ник. – Томпсон собирается последовать за корзиной и поймать преступников.
– Но ведь вы можете сделать то же самое, – возразила Лилиан с надеждой в голосе.
– Думаете, у меня есть выбор? – Он со вздохом провел рукой по взъерошенным волосам. – Как бы то ни было, это наилучший способ поймать их. У нас осталось чуть больше недели до начала процесса Бомона. Если здесь я не нужен, то могу вернуться в Лондон и сделать доброе дело.
В душе Лилиан боролись противоречивые чувства. Она верила, что Ник мог бы помочь королеве. К тому же будущее его конторы висело на волоске. Но Диллон тоже нуждался в его помощи. Дэгвуд и лорд Лэнгем жаждали суда.
Она прикусила губу.
– Думаете, королева согласится на отсрочку суда над Диллоном?
– Разве не вы сделали так, чтобы она ничего не узнала о том, что я работаю над делом Диллона?
– Верно, – вздохнула Лилиан. – Аристократы не любят ни с кем делиться. Королева хотела, чтобы все внимание вы уделяли только ей.
– И что теперь?
Лилиан прижала руки к глазам.
– Сомневаюсь, что у нас нет выбора. Диллон нуждается в вас. Но королеве вы тоже нужны. Уверена, что вы можете поймать похитителей.
– Я ценю вашу веру в меня, Лилиан. Но собака, даже королевская, не стоит человеческой жизни.
– Думаете, Томпсон сможет их поймать?
– Река местами делится на несколько рукавов. Невозможно проследить все подступы к воде. Виноваты, должно быть, местные жители, знающие каждый поворот, каждый уголок и каждую извилину реки.
– Мне ненавистна мысль о том, что эти негодяи останутся в выигрыше, – пробормотала Лилиан, сжав кулаки.
Его лицо смягчилось.
– А знаете, Лилиан, в ваших словах есть крупица правды.
– Не могу переварить этого безобразия. Это вызывает у меня опасения за будущее человечества.
– Данн всегда говорил, что несколько скверных яблок не могут испортить сидра.
Лилиан обхватила себя руками за плечи, понимая его правоту, но не соглашаясь и становясь от этого все мрачнее.
– Мы имеем дело с убийцей, а теперь еще и это. Как можно сохранить оптимизм при таких обстоятельствах?
Он снова подошел к окну и уставился в черноту ночи. Ветерок проникал в комнату, ворошил его черные кудри, овевал лоб.
– Я понимаю, какое несчастье может навлечь человек на себе подобных, я это испытал, – сказал он бесцветным голосом. – И все же мне посчастливилось познать и огромную человеческую доброту. В людях все перемешано, но они не такие уж плохие.
– Как… как случилось, что вам пришлось страдать? – спросила Лилиан.
Ей хотелось узнать все о его прошлом, столь непохожем на ее собственное. При всех неприятностях, связанных с Кейном, Лилиан всегда находила защиту у дедушки и бабушки, никогда не была бездомной или голодной. Она не представляла себе мира, в котором вырос Ник.
– Данн не всегда был директором Андерсен-Холла.
Воцарилось гнетущее молчание. Лилиан ждала продолжения, не желая давить на него и боясь задать вопрос.
– Вы не хотите рассказать мне?
Он пожал плечами, продолжая вглядываться в черноту ночи.
– Фестас был сержантом, а потом майором, в общем, военным. Он верил, что принципы, приемлемые для обращения с пехотой, годятся и для воспитания маленьких детей.
Она судорожно сглотнула.
– Вы имеете в виду дисциплину?
– Дисциплину, обязанности, муштру. Господи! Сколько мы маршировали! Даже по ночам. В дождь и в снег. И сохрани Боже, только бы не дрогнуть, не проявить слабость! Не заплакать!
– Почему же он настаивал на таких жестких методах воспитания? Вы ведь были детьми!
– Если мы были заняты, у нас не оставалось времени для шалостей. Фестас любил порядок. – Ник стиснул зубы. – Ведь дети по своей природе – народ неорганизованный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Даже королева стала мишенью этого адского заговора.
«Как тяжко голове, увенчанной короной», – мысленно процитировала Лилиан своего любимого поэта. Могли Шекспир придумать подобное злодейство?
Она беспокоилась и за несчастных слуг, оказавшихся замешанными в эту игру. Тревожили ее и будущее Ника, и судьба его детективного агентства. Оно так много значило для Ника. Благородный по натуре, он был готов на все, чтобы злодеи понесли наказание и справедливость восторжествовала. Он видел в этом смысл существования, свой резон. Но, если ему не удастся выполнить поручение королевы, его агентству будет нанесен сокрушительный удар.
А Диллон будет страдать в тюрьме за преступление, которого не совершал, и ждать своего рокового часа. Единственное, что не давало ей окончательно пасть духом, – это ее вера в Николаса.
В дверь тихо постучали.
Запахнув пеньюар, Лилиан встала и на цыпочках подошла к двери.
– Да?
– Это Ник, откройте.
Она прикусила губу, боясь впускать его в комнату. В Виндзорском замке это было очень рискованно. Но Лилиан страстно желала узнать, как обстоят дела. Она открыла дверь, и Ник проскользнул в комнату.
Лилиан окинула взглядом коридор. Там не было ни души, и, мысленно возблагодарив Бога, она быстро заперла дверь.
Он был в полном изнеможении. Одежда в беспорядке, на подбородке щетина, под глазами темные тени, волосы растрепаны.
– Какие новости? – спросила Лилиан.
Он молча покачал головой.
Лилиан совсем пала духом.
– Почему вы не там, среди тех, кто ведет поиски? – спросила она, указывая на открытое окно.
– А какой смысл? – спросил Нике горечью, бросив шляпу на стул. – Здесь полковник Томпсон.
– Кто?
– Он из конных гвардейцев. Считает, что поиски – дело армии.
– Для поисков домашних животных требуется вмешательство армии? – воскликнула Лилиан.
– Да, если речь идет о собаке королевы, – не без сарказма ответил Ник.
– Это чертовски осложняет дело.
Он скрестил руки на груди и с мрачным видом прислонился к стене.
– Знаю, но ничего не могу поделать.
– Не говорите так.
– Но это правда.
– Вы можете поймать негодяев, похитивших Ланселота, и послать посрамленного Томсона в казармы конных гвардейцев, чтобы он чувствовал себя побитой собакой и держал хвост между ног.
Их глаза встретились, и он едва заметно улыбнулся. Внезапно Лилиан осознала, что невольно сказала каламбур, потому что все ее мысли были заняты собаками.
– Вы поняли, что я имела в виду, – добавила Лилиан, чтобы сгладить неловкость.
– Они собираются выплатить выкуп.
Лилиан сжала кулаки.
– Неужели мы ничего не можем сделать? Оторвавшись от стены, он прошел мимо нее и остановился у раскрытого окна.
– Разве вы не слышали, что я сказал? Мне дали отставку. Отстранили от дела. Если бы не Хоган, не пожелавший тревожить вас среди ночи, меня бы уже здесь не было.
– Нам надо поискать новые улики, проследить, куда пойдут деньги. Похитители должны прийти за ними.
– Их положат в корзину и отправят вниз по реке, – сказал Ник. – Томпсон собирается последовать за корзиной и поймать преступников.
– Но ведь вы можете сделать то же самое, – возразила Лилиан с надеждой в голосе.
– Думаете, у меня есть выбор? – Он со вздохом провел рукой по взъерошенным волосам. – Как бы то ни было, это наилучший способ поймать их. У нас осталось чуть больше недели до начала процесса Бомона. Если здесь я не нужен, то могу вернуться в Лондон и сделать доброе дело.
В душе Лилиан боролись противоречивые чувства. Она верила, что Ник мог бы помочь королеве. К тому же будущее его конторы висело на волоске. Но Диллон тоже нуждался в его помощи. Дэгвуд и лорд Лэнгем жаждали суда.
Она прикусила губу.
– Думаете, королева согласится на отсрочку суда над Диллоном?
– Разве не вы сделали так, чтобы она ничего не узнала о том, что я работаю над делом Диллона?
– Верно, – вздохнула Лилиан. – Аристократы не любят ни с кем делиться. Королева хотела, чтобы все внимание вы уделяли только ей.
– И что теперь?
Лилиан прижала руки к глазам.
– Сомневаюсь, что у нас нет выбора. Диллон нуждается в вас. Но королеве вы тоже нужны. Уверена, что вы можете поймать похитителей.
– Я ценю вашу веру в меня, Лилиан. Но собака, даже королевская, не стоит человеческой жизни.
– Думаете, Томпсон сможет их поймать?
– Река местами делится на несколько рукавов. Невозможно проследить все подступы к воде. Виноваты, должно быть, местные жители, знающие каждый поворот, каждый уголок и каждую извилину реки.
– Мне ненавистна мысль о том, что эти негодяи останутся в выигрыше, – пробормотала Лилиан, сжав кулаки.
Его лицо смягчилось.
– А знаете, Лилиан, в ваших словах есть крупица правды.
– Не могу переварить этого безобразия. Это вызывает у меня опасения за будущее человечества.
– Данн всегда говорил, что несколько скверных яблок не могут испортить сидра.
Лилиан обхватила себя руками за плечи, понимая его правоту, но не соглашаясь и становясь от этого все мрачнее.
– Мы имеем дело с убийцей, а теперь еще и это. Как можно сохранить оптимизм при таких обстоятельствах?
Он снова подошел к окну и уставился в черноту ночи. Ветерок проникал в комнату, ворошил его черные кудри, овевал лоб.
– Я понимаю, какое несчастье может навлечь человек на себе подобных, я это испытал, – сказал он бесцветным голосом. – И все же мне посчастливилось познать и огромную человеческую доброту. В людях все перемешано, но они не такие уж плохие.
– Как… как случилось, что вам пришлось страдать? – спросила Лилиан.
Ей хотелось узнать все о его прошлом, столь непохожем на ее собственное. При всех неприятностях, связанных с Кейном, Лилиан всегда находила защиту у дедушки и бабушки, никогда не была бездомной или голодной. Она не представляла себе мира, в котором вырос Ник.
– Данн не всегда был директором Андерсен-Холла.
Воцарилось гнетущее молчание. Лилиан ждала продолжения, не желая давить на него и боясь задать вопрос.
– Вы не хотите рассказать мне?
Он пожал плечами, продолжая вглядываться в черноту ночи.
– Фестас был сержантом, а потом майором, в общем, военным. Он верил, что принципы, приемлемые для обращения с пехотой, годятся и для воспитания маленьких детей.
Она судорожно сглотнула.
– Вы имеете в виду дисциплину?
– Дисциплину, обязанности, муштру. Господи! Сколько мы маршировали! Даже по ночам. В дождь и в снег. И сохрани Боже, только бы не дрогнуть, не проявить слабость! Не заплакать!
– Почему же он настаивал на таких жестких методах воспитания? Вы ведь были детьми!
– Если мы были заняты, у нас не оставалось времени для шалостей. Фестас любил порядок. – Ник стиснул зубы. – Ведь дети по своей природе – народ неорганизованный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65