приблизив руку со снимком к лицу, смотрела, сравнивая себя с молоденькой девушкой: широко распахнутые черные глаза, плечи обнимает, словно защищая, рука Блондина Давилы в рукаве летной куртки.
В кармане джинсов зазвонил телефон. Голос Рисокарпасо кратко, без лишних подробностей и объяснений, сообщил:
– Крестный отец детей заплатил за крещение. – Тереса потребовала подтверждения, и голос ответил, что никаких сомнений нет:
– На праздник прибыла вся семья. Только что подтвердили в Кадисе.
Выключив телефон, Тереса снова сунула его в карман. Ее опять затошнило. Алкоголь не сочетается с качкой. С тем, что она только что услышала, и тем, чему предстояло случиться. Она осторожно вложила фотографию в портмоне, затушила в пепельнице сигарету, рассчитала три шага, отделявшие ее от унитаза, и, спокойно пройдя это расстояние, опустилась на колени, чтобы извергнуть из себя текилу и остатки слез.
* * *
Еще раз умывшись и надев поверх свитера непромокаемую куртку, она вышла на палубу. Ее ждал Поте Гальвес – неподвижный черный силуэт у планшира.
– Где он? – спросила Тереса.
Киллер ответил не сразу. Как будто обдумывал свой ответ. Или хотел дать ей возможность подумать.
– Внизу, – сказал он наконец. – В каюте номер четыре.
Держась за тиковые перила, Тереса спустилась. В коридоре Поте Гальвес, пробормотав:
– Позвольте, хозяйка, – протиснулся вперед, открыл запертую на ключ дверь и, окинув каюту профессиональным взглядом, посторонился, пропуская Тересу. А сам, войдя следом, тут же запер дверь за собой.
– Недавно, – проговорила Тереса, – таможенники захватили «Лус Анхелиту».
Тео Альхарафе смотрел на нее пустым взглядом, словно издалека, словно происходящее не имело к нему никакого отношения. Суточная щетина на его подбородке отливала синевой. Он лежал на койке, одетый в мятые китайские брюки и черный свитер, в носках. Ботинки стояли рядом на полу.
– Напали на нее в трехстах милях к западу от Гибралтара, – продолжала Тереса. – Пару часов назад. Сейчас они ведут ее в Кадис… Они следили за ней от самой Картахены… Ты знаешь, о каком судне я говорю, Тео?
– Конечно, знаю.
У него было время, подумала она. Здесь, в каюте. Время, чтобы пораскинуть мозгами. Но он не знает, в какой момент ему был вынесен приговор.
– Но кое-чего ты не знаешь, – сказала Тереса. – «Лус Анхелита» идет пустая. Самое нелегальное, что они обнаружат, когда распотрошат ее, – пара бутылок контрабандного виски… Ты понимаешь, что это значит?
Тео застыл с полуоткрытым ртом, осмысливая услышанное.
– Приманка, – выговорил он наконец.
– Вот именно. А знаешь, почему я не сказала тебе раньше, что это судно всего лишь приманка?.. Мне было нужно, чтобы люди, которым ты передашь информацию, подумали то же самое, что и ты.
Он смотрел на нее точно так же, очень внимательно. Только кинул быстрый взгляд на Поте Гальвеса и снова воззрился на нее.
– Ты сегодня ночью провела другую операцию.
Он по-прежнему хорошо соображает, и я этому рада, подумала она. Я хочу, чтобы он понял, за что . Иначе, вероятно, было бы проще. Но я хочу, чтобы он понял. Черт побери. Мужчина имеет право на это. На то, чтобы ему не врали, за что. Все мои мужчины умирали, зная, за что они умирают.
– Да. Другую операцию, о которой ты не знал. Пока шакалы из таможенной службы потирали руки, беря на абордаж «Лус Анхелиту», и искали тонну кокаина, которого на ней никогда не было, наши люди делали дело в другом месте.
– Отлично спланировано… С каких пор ты знаешь?
Он мог бы отрицать, подумала она вдруг. Он мог бы все отрицать, протестовать, возмущаться, говорить, что я сошла с ума. Но он достаточно поразмыслил с тех пор, как Поте запер его здесь. Он знает меня. Он, наверное, думает: зачем терять время. Зачем.
– Давно. Этот мадридский судья… Надеюсь, ты заработал на этом. Хотя мне очень хотелось бы знать, что ты это сделал не ради денег.
Тео скривил тубы, и ей понравилось, что он настолько владеет собой. Ему почти удалось улыбнуться. Ну и выдержка у парня. Несмотря ни на что. Только он чересчур много моргает. Никогда прежде она не видела, чтобы он столько моргал.
– Я сделал это не только из-за денег.
– Тебя прижали?
Ему снова почти удалось выдавить из себя улыбку. Но это была, скорее, сардоническая гримаса. В общем-то, безнадежная.
– Представь себе.
– Понимаю.
– Ты правда понимаешь?.. – Тео, нахмурившись, мысленно проанализировал это слово, пытаясь понять, не сулит ли оно ему чего-нибудь хорошего. – Да, может быть. Либо ты, либо я.
Ты или я, повторила про себе Тереса. Но он забывает о других: о докторе Рамосе, Фариде Латакии, Альберто Рисокарпасо… Обо всех, кто верил ему и мне. О людях, за которых мы в ответе. О десятках преданных людей. И об одном Иуде.
– Ты или я, – повторила она вслух.
– Вот именно.
Поте Гальвес, казалось, слился с тенями переборок, и они с Тео спокойно смотрели в глаза друг другу. Обычный разговор. Ночью. Не хватает лишь музыки и бокалов. Такая же ночь, каких было много у них.
– Почему ты не пришел и не рассказал мне?.. Мы бы могли найти какое-нибудь решение.
Тео покачал головой. Теперь он сидел на краю койки, спустив ноги в носках на пол.
– Иногда все становится слишком сложным, – просто ответил он. – Человек запутывается, окружает себя вещами, которые становятся необходимыми. Мне дали возможность выйти, сохранив то, что я имею… Начать с чистого листа.
– Да. Думаю, это я тоже могу понять.
Это слово – понять, – казалось, снова промелькнуло в мозгу Тео предвестником надежды. Он смотрел на нее очень внимательно.
– Я могу рассказать тебе то, что ты хочешь знать, – сказал он. – Не будет нужды меня…
– Допрашивать.
– Да.
– Тебя никто не будет допрашивать, Тео.
Он все вглядывался в нее, ища признаков надежды, анализируя каждое ее слово. Потом снова заморгал.
Быстро глянул на Поте Гальвеса и вновь устремил глаза на нее.
– Весьма хитроумно… сегодняшнее, – осторожно проговорил он наконец. – Использовать меня, чтобы навести их на пустышку… Мне и в голову не приходило… Это был кокаин?
Разведка, подумала она. Он еще не отказался от мысли пожить еще немного.
– Гашиш, – ответила она. – Двадцать тонн.
Тео сидел, обдумывая. Его губы снова изогнулись в слабой попытке изобразить улыбку.
– Раз ты мне все рассказала, полагаю, ничего хорошего мне это не сулит, – резюмировал он.
– Это точно. Не сулит.
Тео больше не моргал. Он по-прежнему вглядывался в нее, силясь отыскать какие-то важные для себя знаки – ему одному известно, какие. Мрачно. Если ты не можешь прочесть ничего в моем лице, подумала она, если не понимаешь, почему я молчу о том, о чем молчу, и слушаю то, что тебе еще нужно сказать мне, значит, все то время, которое ты провел рядом со мной, ничему тебя не научило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
В кармане джинсов зазвонил телефон. Голос Рисокарпасо кратко, без лишних подробностей и объяснений, сообщил:
– Крестный отец детей заплатил за крещение. – Тереса потребовала подтверждения, и голос ответил, что никаких сомнений нет:
– На праздник прибыла вся семья. Только что подтвердили в Кадисе.
Выключив телефон, Тереса снова сунула его в карман. Ее опять затошнило. Алкоголь не сочетается с качкой. С тем, что она только что услышала, и тем, чему предстояло случиться. Она осторожно вложила фотографию в портмоне, затушила в пепельнице сигарету, рассчитала три шага, отделявшие ее от унитаза, и, спокойно пройдя это расстояние, опустилась на колени, чтобы извергнуть из себя текилу и остатки слез.
* * *
Еще раз умывшись и надев поверх свитера непромокаемую куртку, она вышла на палубу. Ее ждал Поте Гальвес – неподвижный черный силуэт у планшира.
– Где он? – спросила Тереса.
Киллер ответил не сразу. Как будто обдумывал свой ответ. Или хотел дать ей возможность подумать.
– Внизу, – сказал он наконец. – В каюте номер четыре.
Держась за тиковые перила, Тереса спустилась. В коридоре Поте Гальвес, пробормотав:
– Позвольте, хозяйка, – протиснулся вперед, открыл запертую на ключ дверь и, окинув каюту профессиональным взглядом, посторонился, пропуская Тересу. А сам, войдя следом, тут же запер дверь за собой.
– Недавно, – проговорила Тереса, – таможенники захватили «Лус Анхелиту».
Тео Альхарафе смотрел на нее пустым взглядом, словно издалека, словно происходящее не имело к нему никакого отношения. Суточная щетина на его подбородке отливала синевой. Он лежал на койке, одетый в мятые китайские брюки и черный свитер, в носках. Ботинки стояли рядом на полу.
– Напали на нее в трехстах милях к западу от Гибралтара, – продолжала Тереса. – Пару часов назад. Сейчас они ведут ее в Кадис… Они следили за ней от самой Картахены… Ты знаешь, о каком судне я говорю, Тео?
– Конечно, знаю.
У него было время, подумала она. Здесь, в каюте. Время, чтобы пораскинуть мозгами. Но он не знает, в какой момент ему был вынесен приговор.
– Но кое-чего ты не знаешь, – сказала Тереса. – «Лус Анхелита» идет пустая. Самое нелегальное, что они обнаружат, когда распотрошат ее, – пара бутылок контрабандного виски… Ты понимаешь, что это значит?
Тео застыл с полуоткрытым ртом, осмысливая услышанное.
– Приманка, – выговорил он наконец.
– Вот именно. А знаешь, почему я не сказала тебе раньше, что это судно всего лишь приманка?.. Мне было нужно, чтобы люди, которым ты передашь информацию, подумали то же самое, что и ты.
Он смотрел на нее точно так же, очень внимательно. Только кинул быстрый взгляд на Поте Гальвеса и снова воззрился на нее.
– Ты сегодня ночью провела другую операцию.
Он по-прежнему хорошо соображает, и я этому рада, подумала она. Я хочу, чтобы он понял, за что . Иначе, вероятно, было бы проще. Но я хочу, чтобы он понял. Черт побери. Мужчина имеет право на это. На то, чтобы ему не врали, за что. Все мои мужчины умирали, зная, за что они умирают.
– Да. Другую операцию, о которой ты не знал. Пока шакалы из таможенной службы потирали руки, беря на абордаж «Лус Анхелиту», и искали тонну кокаина, которого на ней никогда не было, наши люди делали дело в другом месте.
– Отлично спланировано… С каких пор ты знаешь?
Он мог бы отрицать, подумала она вдруг. Он мог бы все отрицать, протестовать, возмущаться, говорить, что я сошла с ума. Но он достаточно поразмыслил с тех пор, как Поте запер его здесь. Он знает меня. Он, наверное, думает: зачем терять время. Зачем.
– Давно. Этот мадридский судья… Надеюсь, ты заработал на этом. Хотя мне очень хотелось бы знать, что ты это сделал не ради денег.
Тео скривил тубы, и ей понравилось, что он настолько владеет собой. Ему почти удалось улыбнуться. Ну и выдержка у парня. Несмотря ни на что. Только он чересчур много моргает. Никогда прежде она не видела, чтобы он столько моргал.
– Я сделал это не только из-за денег.
– Тебя прижали?
Ему снова почти удалось выдавить из себя улыбку. Но это была, скорее, сардоническая гримаса. В общем-то, безнадежная.
– Представь себе.
– Понимаю.
– Ты правда понимаешь?.. – Тео, нахмурившись, мысленно проанализировал это слово, пытаясь понять, не сулит ли оно ему чего-нибудь хорошего. – Да, может быть. Либо ты, либо я.
Ты или я, повторила про себе Тереса. Но он забывает о других: о докторе Рамосе, Фариде Латакии, Альберто Рисокарпасо… Обо всех, кто верил ему и мне. О людях, за которых мы в ответе. О десятках преданных людей. И об одном Иуде.
– Ты или я, – повторила она вслух.
– Вот именно.
Поте Гальвес, казалось, слился с тенями переборок, и они с Тео спокойно смотрели в глаза друг другу. Обычный разговор. Ночью. Не хватает лишь музыки и бокалов. Такая же ночь, каких было много у них.
– Почему ты не пришел и не рассказал мне?.. Мы бы могли найти какое-нибудь решение.
Тео покачал головой. Теперь он сидел на краю койки, спустив ноги в носках на пол.
– Иногда все становится слишком сложным, – просто ответил он. – Человек запутывается, окружает себя вещами, которые становятся необходимыми. Мне дали возможность выйти, сохранив то, что я имею… Начать с чистого листа.
– Да. Думаю, это я тоже могу понять.
Это слово – понять, – казалось, снова промелькнуло в мозгу Тео предвестником надежды. Он смотрел на нее очень внимательно.
– Я могу рассказать тебе то, что ты хочешь знать, – сказал он. – Не будет нужды меня…
– Допрашивать.
– Да.
– Тебя никто не будет допрашивать, Тео.
Он все вглядывался в нее, ища признаков надежды, анализируя каждое ее слово. Потом снова заморгал.
Быстро глянул на Поте Гальвеса и вновь устремил глаза на нее.
– Весьма хитроумно… сегодняшнее, – осторожно проговорил он наконец. – Использовать меня, чтобы навести их на пустышку… Мне и в голову не приходило… Это был кокаин?
Разведка, подумала она. Он еще не отказался от мысли пожить еще немного.
– Гашиш, – ответила она. – Двадцать тонн.
Тео сидел, обдумывая. Его губы снова изогнулись в слабой попытке изобразить улыбку.
– Раз ты мне все рассказала, полагаю, ничего хорошего мне это не сулит, – резюмировал он.
– Это точно. Не сулит.
Тео больше не моргал. Он по-прежнему вглядывался в нее, силясь отыскать какие-то важные для себя знаки – ему одному известно, какие. Мрачно. Если ты не можешь прочесть ничего в моем лице, подумала она, если не понимаешь, почему я молчу о том, о чем молчу, и слушаю то, что тебе еще нужно сказать мне, значит, все то время, которое ты провел рядом со мной, ничему тебя не научило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139