Но он был совсем один, без Сабины, а впереди его ожидало полное разочарование в величайшем научном открытии современности. Он совсем одинок, а его соседка – просто случайная знакомая, отвлекающая от собственных мыслей. Этого слишком мало, и все-таки запах ее духов чуточку волновал его.
– Разрешите мне в качестве временного поклонника задать вам прямой вопрос, – внезапно сказал он. – Тони будет встречать вас на вокзале?
Лили рассмеялась.
– Нет, но мы с ним увидимся вечером, мы будем праздновать у него мое возвращение. Знаете что, приходите и вы. Он будет очень рад вас видеть. Он даже обиделся, что вы не позвонили ему тогда, в ноябре.
– Я был занят по горло. Я едва успел выступить перед комиссией и тотчас же уехал. Зато сейчас я смогу располагать своим временем как угодно.
– Тогда я скажу ему, что вы придете.
– Хорошо. Пойду возьму свои вещи, – сказал Эрик, вставая, – и вернусь через десять минут.
Лили тоже встала; глаза ее смеялись.
– Не беспокойтесь, пожалуйста, – небрежно сказала она, – меня все-таки будут встречать. – Она назвала ему адрес Тони и еще раз попросила прийти вечером. Ее ласковый, настойчивый голосок еще долго звучал в его ушах после того, как они распрощались.
Когда поезд остановился под сводами вокзала, пропахшего зимними запахами пара и холодного дыма, Эрик из окна вагона еще раз увидел Лили – она прошла мимо с мужчиной, совсем непохожим на Тони. Мужчина вел ее под руку с видом собственника, а она крепко прижималась к нему. Они шли в ногу и улыбались, как счастливые влюбленные. Эрик следил за ними взглядом; они остановились, пропуская вперед толпу пассажиров, и, засмеявшись, обменялись таким взглядом, будто в мире для них больше никого не существовало. Следом за ними какой-то плотный коренастый человек уверенно проталкивался через толпу, словно его добротное, темно-синее, солидного покроя пальто служило ему панцирем, предохранявшим от толчков. Заносчивая манера, с какой этот человек откидывал голову в черной фетровой шляпе, показалась Эрику смутно знакомой.
Человек обернулся к Лили и приподнял шляпу; Эрик сразу же узнал его, и в нем закипела жгучая ярость. Это был Арни О'Хэйр. Эрик не видел его уже несколько лет, но воспоминание о гнусном предательстве не утратило своей остроты. Для Эрика, в его теперешнем состоянии, эта встреча была последней каплей, переполнившей чашу горечи.
Эрик глядел на перрон, где эти трое, согнувшись от студеного ветра, обменивались приветствиями, и терзался бессильной злобой, словно его опять жестоко обошли, словно Лили и всякий, кто здоровался с Арни, тем самым уже предавали его, Эрика. Еще секунда – и под окном снова замелькали незнакомые озябшие лица, а к Эрику опять вернулось тоскливое ощущение одиночества.
Из-за Арни Эрик старался как можно дольше задержаться в вагоне. Он готов ждать сколько угодно, только бы не встретиться с этим человеком, – нервы его и без того уже слишком взвинчены. Наконец он вышел и, осторожно оглядываясь, быстро прошел через вокзал.
Став в очередь на стоянке такси, Эрик увидел Арни в переполненной машине, разворачивавшейся по кругу перед зданием вокзала. «Хорошо, что я задержался, – подумал Эрик, – иначе мы бы встретились, и тогда скандала не миновать». В этот момент машина проехала мимо, Арни обернулся и в упор поглядел на Эрика. Рот его открылся – то ли от удивления, то ли потому, что он разговаривал с другими пассажирами, Эрик так и не понял.
Эрик уныло подумал о том, что до вечера ему предстоит оставаться наедине с самим собой. Казалось, сегодня ему на каждом шагу суждено сталкиваться с обстоятельствами, напоминавшими о всех пережитых обидах, о всех ошибках, совершенных им за последние пятнадцать лет. В вагоне его немножко развлекла веселая болтовня Лили, но сейчас он чувствовал себя еще более подавленным. Мысль о предстоящем одиночестве приводила его в ужас. Его тянуло к Хьюго, но при одной мысли о нем у Эрика начинало сосать под ложечкой. Эрик сомневался, сможет ли он при встрече с Хьюго держаться как ни в чем не бывало, не показывая виду, что ему известно о письме к Сабине.
Он остановился в отеле «Статлер», стараясь не замечать пустоты холодного светлого номера с второй кроватью, которая сегодня останется незанятой. Через несколько минут оказалось, что телефонный аппарат, который мог соединить его с Хьюго, является слишком большим искушением. Эрик торопливо надел шляпу и пальто и вышел из отеля. Он шел по 16-й улице, в лицо ему дул сильный южный ветер, несущий с собой неясное дыхание весны, но весна придет еще не скоро, она наступит спустя много времени после того, как все мучившие его проблемы будут уже разрешены. И шагая мимо старинных отелей, а потом по голому зимнему парку, Эрик без всякой радости и без всякого нетерпенья думал о наступающей весне. Перед ним, на другой стороне широкого проспекта, возвышался Белый дом. Вдали, слева от него, виднелся круглый купол здания Конгресса.
Даже сейчас, в тусклой мгле серого зимнего дня эти символические архитектурные сооружения дышали величием и спокойной мощью, и Эрик вдруг задрожал от переполнившей его гордости и радости; это было чувство, которое ему внушали с детских лет, – ни с чем не сравнимое чувство любви к родине. Но теперь теплая волна быстро отхлынула от его сердца, оставив в нем горькое негодование. Эрик долго стоял, не сводя глаз с этих зданий.
«Будьте вы прокляты! – в отчаянии кричал он про себя. – Почему вы не даете мне работать со спокойной совестью, почему вы не даете мне быть честным человеком?..»
7
Арни О'Хэйр был сильно не в духе, когда он выходил из машины у подъезда своего отеля. Его раздосадовал неожиданный приезд Горина. Есть такие события, которые должны совершаться по заранее намеченному плану или уж не совершаться вовсе. Арни вышел из машины, не сказав ни слова своим попутчикам. Только почтительный поклон швейцара в дверях отеля «Ритц-Карлтон» несколько улучшил его настроение. В отеле «Ритц» он чувствовал себя как дома. Все служащие по-прежнему называли его генералом, хотя он снял мундир почти полгода назад. С тех пор как он переоделся в штатское, это звание стало нравиться ему гораздо больше. Сейчас человек в мундире всегда чувствует на себе сотни клейких взглядов, а спрос на суровых генералов заметно падает. Пора уже снова превращаться в солидного дельца.
Арни прошел прямо в свои комнаты. Не снимая пальто, он подошел к телефону и набрал номер. Секретарша Хольцера узнала его по голосу и немедленно соединила с сенатором.
– Послушайте, Ларри, – возбужденно заговорил Арни, – когда вы назначили прием тому парню, о котором мы с вами говорили вчера утром?
– Постойте-ка, – промямлил сенатор. Его медлительность выводила Арни из себя, хотя он ясно слышал шелест перелистываемых листков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
– Разрешите мне в качестве временного поклонника задать вам прямой вопрос, – внезапно сказал он. – Тони будет встречать вас на вокзале?
Лили рассмеялась.
– Нет, но мы с ним увидимся вечером, мы будем праздновать у него мое возвращение. Знаете что, приходите и вы. Он будет очень рад вас видеть. Он даже обиделся, что вы не позвонили ему тогда, в ноябре.
– Я был занят по горло. Я едва успел выступить перед комиссией и тотчас же уехал. Зато сейчас я смогу располагать своим временем как угодно.
– Тогда я скажу ему, что вы придете.
– Хорошо. Пойду возьму свои вещи, – сказал Эрик, вставая, – и вернусь через десять минут.
Лили тоже встала; глаза ее смеялись.
– Не беспокойтесь, пожалуйста, – небрежно сказала она, – меня все-таки будут встречать. – Она назвала ему адрес Тони и еще раз попросила прийти вечером. Ее ласковый, настойчивый голосок еще долго звучал в его ушах после того, как они распрощались.
Когда поезд остановился под сводами вокзала, пропахшего зимними запахами пара и холодного дыма, Эрик из окна вагона еще раз увидел Лили – она прошла мимо с мужчиной, совсем непохожим на Тони. Мужчина вел ее под руку с видом собственника, а она крепко прижималась к нему. Они шли в ногу и улыбались, как счастливые влюбленные. Эрик следил за ними взглядом; они остановились, пропуская вперед толпу пассажиров, и, засмеявшись, обменялись таким взглядом, будто в мире для них больше никого не существовало. Следом за ними какой-то плотный коренастый человек уверенно проталкивался через толпу, словно его добротное, темно-синее, солидного покроя пальто служило ему панцирем, предохранявшим от толчков. Заносчивая манера, с какой этот человек откидывал голову в черной фетровой шляпе, показалась Эрику смутно знакомой.
Человек обернулся к Лили и приподнял шляпу; Эрик сразу же узнал его, и в нем закипела жгучая ярость. Это был Арни О'Хэйр. Эрик не видел его уже несколько лет, но воспоминание о гнусном предательстве не утратило своей остроты. Для Эрика, в его теперешнем состоянии, эта встреча была последней каплей, переполнившей чашу горечи.
Эрик глядел на перрон, где эти трое, согнувшись от студеного ветра, обменивались приветствиями, и терзался бессильной злобой, словно его опять жестоко обошли, словно Лили и всякий, кто здоровался с Арни, тем самым уже предавали его, Эрика. Еще секунда – и под окном снова замелькали незнакомые озябшие лица, а к Эрику опять вернулось тоскливое ощущение одиночества.
Из-за Арни Эрик старался как можно дольше задержаться в вагоне. Он готов ждать сколько угодно, только бы не встретиться с этим человеком, – нервы его и без того уже слишком взвинчены. Наконец он вышел и, осторожно оглядываясь, быстро прошел через вокзал.
Став в очередь на стоянке такси, Эрик увидел Арни в переполненной машине, разворачивавшейся по кругу перед зданием вокзала. «Хорошо, что я задержался, – подумал Эрик, – иначе мы бы встретились, и тогда скандала не миновать». В этот момент машина проехала мимо, Арни обернулся и в упор поглядел на Эрика. Рот его открылся – то ли от удивления, то ли потому, что он разговаривал с другими пассажирами, Эрик так и не понял.
Эрик уныло подумал о том, что до вечера ему предстоит оставаться наедине с самим собой. Казалось, сегодня ему на каждом шагу суждено сталкиваться с обстоятельствами, напоминавшими о всех пережитых обидах, о всех ошибках, совершенных им за последние пятнадцать лет. В вагоне его немножко развлекла веселая болтовня Лили, но сейчас он чувствовал себя еще более подавленным. Мысль о предстоящем одиночестве приводила его в ужас. Его тянуло к Хьюго, но при одной мысли о нем у Эрика начинало сосать под ложечкой. Эрик сомневался, сможет ли он при встрече с Хьюго держаться как ни в чем не бывало, не показывая виду, что ему известно о письме к Сабине.
Он остановился в отеле «Статлер», стараясь не замечать пустоты холодного светлого номера с второй кроватью, которая сегодня останется незанятой. Через несколько минут оказалось, что телефонный аппарат, который мог соединить его с Хьюго, является слишком большим искушением. Эрик торопливо надел шляпу и пальто и вышел из отеля. Он шел по 16-й улице, в лицо ему дул сильный южный ветер, несущий с собой неясное дыхание весны, но весна придет еще не скоро, она наступит спустя много времени после того, как все мучившие его проблемы будут уже разрешены. И шагая мимо старинных отелей, а потом по голому зимнему парку, Эрик без всякой радости и без всякого нетерпенья думал о наступающей весне. Перед ним, на другой стороне широкого проспекта, возвышался Белый дом. Вдали, слева от него, виднелся круглый купол здания Конгресса.
Даже сейчас, в тусклой мгле серого зимнего дня эти символические архитектурные сооружения дышали величием и спокойной мощью, и Эрик вдруг задрожал от переполнившей его гордости и радости; это было чувство, которое ему внушали с детских лет, – ни с чем не сравнимое чувство любви к родине. Но теперь теплая волна быстро отхлынула от его сердца, оставив в нем горькое негодование. Эрик долго стоял, не сводя глаз с этих зданий.
«Будьте вы прокляты! – в отчаянии кричал он про себя. – Почему вы не даете мне работать со спокойной совестью, почему вы не даете мне быть честным человеком?..»
7
Арни О'Хэйр был сильно не в духе, когда он выходил из машины у подъезда своего отеля. Его раздосадовал неожиданный приезд Горина. Есть такие события, которые должны совершаться по заранее намеченному плану или уж не совершаться вовсе. Арни вышел из машины, не сказав ни слова своим попутчикам. Только почтительный поклон швейцара в дверях отеля «Ритц-Карлтон» несколько улучшил его настроение. В отеле «Ритц» он чувствовал себя как дома. Все служащие по-прежнему называли его генералом, хотя он снял мундир почти полгода назад. С тех пор как он переоделся в штатское, это звание стало нравиться ему гораздо больше. Сейчас человек в мундире всегда чувствует на себе сотни клейких взглядов, а спрос на суровых генералов заметно падает. Пора уже снова превращаться в солидного дельца.
Арни прошел прямо в свои комнаты. Не снимая пальто, он подошел к телефону и набрал номер. Секретарша Хольцера узнала его по голосу и немедленно соединила с сенатором.
– Послушайте, Ларри, – возбужденно заговорил Арни, – когда вы назначили прием тому парню, о котором мы с вами говорили вчера утром?
– Постойте-ка, – промямлил сенатор. Его медлительность выводила Арни из себя, хотя он ясно слышал шелест перелистываемых листков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167