– сказала она.
Сабина очень быстро освоилась с новой жизнью. Она разузнала, в каких магазинах делают покупки университетские дамы, и весело передавала Эрику столько сведений и сплетен, сколько он не узнал бы в своей лаборатории и за год. Скоро им стало ясно, что Кемберлендский университет гораздо консервативнее Мичиганского. Энн-Арбор казался теперь райским уголком, где били ключом юность и веселье. Стоило Сабине упомянуть, что ее муж преподает на физическом факультете, как присутствующие дамы тотчас же сдержанно умолкали. Некоторые, впрочем, были откровеннее – они называли Ригана «мерзким старикашкой».
Траскеры переехали в Арджайл в первой половине июля. Они жили наискосок от Горинов; между их домиками лежала красная кирпичная мостовая, затененная густыми деревьями и испещренная солнечными пятнами. Когда приехал Фабермахер, Эрик уговаривал его поселиться у них, ссылаясь на то, что в доме есть лишняя комната. Сабина почувствовала, что все ее мечты о создании Эрику комфорта грозят рухнуть, но промолчала. У нее словно гора свалилась с плеч, когда Фабермахер снял маленькую двухкомнатную меблированную квартирку на другой стороне холма и только изредка стал приходить к ним в гости.
Сабина встречалась с Фабермахером всего раз или два, и то мельком, когда он работал в Колумбийском университете, но Эрик так много о нем рассказывал, что ей казалось, будто она хорошо его знает. Теперь, когда Фабермахер снова должен был войти в их жизнь, Сабина считала само собой разумеющимся, что он ей симпатичен, но ее все же смущала его непроницаемая сдержанность. Ей пришло в голову, что Эрик никогда не задумывался о человеческих качествах Фабермахера и видел в нем только замечательно способного физика; ее начало интересовать, что же представляет собою этот человек. Она чувствовала, что Фабермахер догадывается о ее любопытстве и что оно его забавляет. Между ними установился дружески-поддразнивающий тон – один допытывался, другой уклонялся от ответов. Сабина знала от Эрика, что Фабермахер близок с девушкой по имени Эдна Мастерс. Понадобилось несколько дней, чтобы всякими окольными путями выпытать, что Эдна сейчас гостит у матери на побережье, а потом приедет в Чикаго. Фабермахер дал понять, что не хочет касаться своей личной жизни, и всякие расспросы тотчас же прекратились.
Все лето трое молодых ученых готовились к будущим лекциям, так как им предстояло преподавать новый материал. Работа была огромная, и ее надлежало выполнить как можно лучше. Научную работу пришлось отложить по крайней мере до зимы. Риган уехал в штат Мэн, они остались хозяевами факультета, и у них создалось приятное впечатление, будто слова Лича уже сбываются.
Лето было жаркое и пышное, стояли ясные солнечные дни, в саду шелестела сочная зеленая листва. Дальше к западу раскаленное, словно выцветшее небо дышало убийственным сухим зноем, но над Арджайлом то и дело проходили пухлые, бесформенные облака, гонимые ветром; иногда они возвращались обратно с севера и проплывали высоко в небе, холодные и округлые, как надувшиеся паруса. Джоди стал бронзовым от загара, Сабина тоже сильно загорела. Вечера бывали долгие и такие тихие, что из соседних домиков через цветущие лужайки и обсаженную деревьями улицу ясно доносились чуть приглушенные звуки домашней возни. Обычно Эрик возвращался из библиотеки во второй половине дня и шел купаться вместе с Сабиной и Джоди. Однажды он задержался дольше обычного, а Фабермахер, приглашенный к обеду, пришел на час раньше, и в первый раз со времени их знакомства они с Сабиной остались наедине. Она уже кончила все приготовления к обеду, накормила Джоди, уложила его спать и теперь, переодевшись в простенькое легкое платье, вышла на крыльцо и присела на ступеньках рядом с Хьюго в ожидании Эрика.
Некоторое время оба молчали, не нарушая окружавшей их спокойной тишины. Хьюго сидел, задумчиво сдвинув брови, и, по-видимому, даже не замечал ее присутствия. Несколько раз Сабина хотела заговорить с ним, но каждый раз то, что она собиралась сказать, казалось ей чересчур банальным.
– Вам нравится здесь? – внезапно спросил он, повернув к ней голову, и глаза его загорелись.
Вздрогнув от неожиданности, она догадалась, что он тоже думал о ней.
– Да, пожалуй, – поспешила она ответить. – По-моему, здесь другая атмосфера, чем в Мичигане, зато жизнь здесь легче. А вам тут нравится?
– Как вам сказать? Еще не могу решить, – признался он.
Она засмеялась.
– Не знаю, как вы, а я чувствую, что нас скоро перестанут принимать в здешнем «приличном» обществе. Понимаете, ведь вам с Эриком, к счастью, не приходится ходить по магазинам, знакомиться с соседками и вести с ними разговоры о детях и хозяйстве. Оказалось, что из всех здешних людей мне нравятся только те, кого здесь зовут, – она понизила голос, изображая комическое презрение, – «либералами». Я так и не знаю, в чем, собственно, проявляется «либерализм» этих отверженных; может, они слишком поздно встают по утрам, или слишком часто ходят в кино, или еще что-нибудь в этом роде. Но с ними гораздо веселее, чем с прочими, и, вероятнее всего, мы будем дружить именно с ними. Так что, положа руку на сердце, могу вам признаться: боюсь, что я тащу Эрика на самое дно. Должно быть, я совершенно бесхарактерная особа.
Он слушал, внимательно глядя на нее, потом улыбнулся, но улыбка вышла немного грустной.
– Нет, – тихо сказал он. – Вы не бесхарактерная. Только такие, как вы, заслуживают счастья и могут быть счастливы в жизни. Остальные либо придают всему слишком большое значение, либо вовсе равнодушны. Нет, Сабина, вы такая, каким бы я хотел быть, если б мог стать другим. Но надо родиться с подобным характером – или найти его в жене. Вы были рады, что я не согласился жить в вашем доме, не так ли?
Она заколебалась, но и эта вечерняя тишина и создавшееся у обоих настроение располагали к откровенности; Сабина кивнула головой, зная, что он не обидится.
– Ведь я же вас совсем не знала, – пояснила она. – Я не знала, уживемся ли мы.
– И вы были правы, – сказал он. – Мы с вами люди такого склада, что никогда бы не смогли поладить, если б с самого начала наши отношения сложились неправильно. А теперь мы можем стать друзьями.
В другое время его слишком официальный тон подействовал бы на нее неприятно, но сейчас, в теплых сумерках, ей очень хотелось свободно говорить о вещах, близких и ей и ему, особенно ему.
– Но мы и так уже друзья, не правда ли, – медленно спросила она.
– Давайте условимся, Сабина, – сказал он очень тихо, – мы будем дружить именно так, как этого захотите вы. Ни больше, ни меньше.
Он слабо улыбнулся и протянул руку, словно предлагая скрепить договор. Она ответила пожатием, несколько смущенная его пристальным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
Сабина очень быстро освоилась с новой жизнью. Она разузнала, в каких магазинах делают покупки университетские дамы, и весело передавала Эрику столько сведений и сплетен, сколько он не узнал бы в своей лаборатории и за год. Скоро им стало ясно, что Кемберлендский университет гораздо консервативнее Мичиганского. Энн-Арбор казался теперь райским уголком, где били ключом юность и веселье. Стоило Сабине упомянуть, что ее муж преподает на физическом факультете, как присутствующие дамы тотчас же сдержанно умолкали. Некоторые, впрочем, были откровеннее – они называли Ригана «мерзким старикашкой».
Траскеры переехали в Арджайл в первой половине июля. Они жили наискосок от Горинов; между их домиками лежала красная кирпичная мостовая, затененная густыми деревьями и испещренная солнечными пятнами. Когда приехал Фабермахер, Эрик уговаривал его поселиться у них, ссылаясь на то, что в доме есть лишняя комната. Сабина почувствовала, что все ее мечты о создании Эрику комфорта грозят рухнуть, но промолчала. У нее словно гора свалилась с плеч, когда Фабермахер снял маленькую двухкомнатную меблированную квартирку на другой стороне холма и только изредка стал приходить к ним в гости.
Сабина встречалась с Фабермахером всего раз или два, и то мельком, когда он работал в Колумбийском университете, но Эрик так много о нем рассказывал, что ей казалось, будто она хорошо его знает. Теперь, когда Фабермахер снова должен был войти в их жизнь, Сабина считала само собой разумеющимся, что он ей симпатичен, но ее все же смущала его непроницаемая сдержанность. Ей пришло в голову, что Эрик никогда не задумывался о человеческих качествах Фабермахера и видел в нем только замечательно способного физика; ее начало интересовать, что же представляет собою этот человек. Она чувствовала, что Фабермахер догадывается о ее любопытстве и что оно его забавляет. Между ними установился дружески-поддразнивающий тон – один допытывался, другой уклонялся от ответов. Сабина знала от Эрика, что Фабермахер близок с девушкой по имени Эдна Мастерс. Понадобилось несколько дней, чтобы всякими окольными путями выпытать, что Эдна сейчас гостит у матери на побережье, а потом приедет в Чикаго. Фабермахер дал понять, что не хочет касаться своей личной жизни, и всякие расспросы тотчас же прекратились.
Все лето трое молодых ученых готовились к будущим лекциям, так как им предстояло преподавать новый материал. Работа была огромная, и ее надлежало выполнить как можно лучше. Научную работу пришлось отложить по крайней мере до зимы. Риган уехал в штат Мэн, они остались хозяевами факультета, и у них создалось приятное впечатление, будто слова Лича уже сбываются.
Лето было жаркое и пышное, стояли ясные солнечные дни, в саду шелестела сочная зеленая листва. Дальше к западу раскаленное, словно выцветшее небо дышало убийственным сухим зноем, но над Арджайлом то и дело проходили пухлые, бесформенные облака, гонимые ветром; иногда они возвращались обратно с севера и проплывали высоко в небе, холодные и округлые, как надувшиеся паруса. Джоди стал бронзовым от загара, Сабина тоже сильно загорела. Вечера бывали долгие и такие тихие, что из соседних домиков через цветущие лужайки и обсаженную деревьями улицу ясно доносились чуть приглушенные звуки домашней возни. Обычно Эрик возвращался из библиотеки во второй половине дня и шел купаться вместе с Сабиной и Джоди. Однажды он задержался дольше обычного, а Фабермахер, приглашенный к обеду, пришел на час раньше, и в первый раз со времени их знакомства они с Сабиной остались наедине. Она уже кончила все приготовления к обеду, накормила Джоди, уложила его спать и теперь, переодевшись в простенькое легкое платье, вышла на крыльцо и присела на ступеньках рядом с Хьюго в ожидании Эрика.
Некоторое время оба молчали, не нарушая окружавшей их спокойной тишины. Хьюго сидел, задумчиво сдвинув брови, и, по-видимому, даже не замечал ее присутствия. Несколько раз Сабина хотела заговорить с ним, но каждый раз то, что она собиралась сказать, казалось ей чересчур банальным.
– Вам нравится здесь? – внезапно спросил он, повернув к ней голову, и глаза его загорелись.
Вздрогнув от неожиданности, она догадалась, что он тоже думал о ней.
– Да, пожалуй, – поспешила она ответить. – По-моему, здесь другая атмосфера, чем в Мичигане, зато жизнь здесь легче. А вам тут нравится?
– Как вам сказать? Еще не могу решить, – признался он.
Она засмеялась.
– Не знаю, как вы, а я чувствую, что нас скоро перестанут принимать в здешнем «приличном» обществе. Понимаете, ведь вам с Эриком, к счастью, не приходится ходить по магазинам, знакомиться с соседками и вести с ними разговоры о детях и хозяйстве. Оказалось, что из всех здешних людей мне нравятся только те, кого здесь зовут, – она понизила голос, изображая комическое презрение, – «либералами». Я так и не знаю, в чем, собственно, проявляется «либерализм» этих отверженных; может, они слишком поздно встают по утрам, или слишком часто ходят в кино, или еще что-нибудь в этом роде. Но с ними гораздо веселее, чем с прочими, и, вероятнее всего, мы будем дружить именно с ними. Так что, положа руку на сердце, могу вам признаться: боюсь, что я тащу Эрика на самое дно. Должно быть, я совершенно бесхарактерная особа.
Он слушал, внимательно глядя на нее, потом улыбнулся, но улыбка вышла немного грустной.
– Нет, – тихо сказал он. – Вы не бесхарактерная. Только такие, как вы, заслуживают счастья и могут быть счастливы в жизни. Остальные либо придают всему слишком большое значение, либо вовсе равнодушны. Нет, Сабина, вы такая, каким бы я хотел быть, если б мог стать другим. Но надо родиться с подобным характером – или найти его в жене. Вы были рады, что я не согласился жить в вашем доме, не так ли?
Она заколебалась, но и эта вечерняя тишина и создавшееся у обоих настроение располагали к откровенности; Сабина кивнула головой, зная, что он не обидится.
– Ведь я же вас совсем не знала, – пояснила она. – Я не знала, уживемся ли мы.
– И вы были правы, – сказал он. – Мы с вами люди такого склада, что никогда бы не смогли поладить, если б с самого начала наши отношения сложились неправильно. А теперь мы можем стать друзьями.
В другое время его слишком официальный тон подействовал бы на нее неприятно, но сейчас, в теплых сумерках, ей очень хотелось свободно говорить о вещах, близких и ей и ему, особенно ему.
– Но мы и так уже друзья, не правда ли, – медленно спросила она.
– Давайте условимся, Сабина, – сказал он очень тихо, – мы будем дружить именно так, как этого захотите вы. Ни больше, ни меньше.
Он слабо улыбнулся и протянул руку, словно предлагая скрепить договор. Она ответила пожатием, несколько смущенная его пристальным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167