— Идите в райцентр, — посоветовал старик. — Оттуда быстрее всего доберетесь до города.
До райцентра было шестнадцать километров. Пастух сказал, что у поселкового Совета стоят три полуторки — прибыли за мобилизованными — на них и можно добраться до райцентра.
— Ступайте прямо к председателю — черный такой, как цыган, — он вас отправит… Поди, матки и батьки с ума сходят! Ох, и началась заварушка!..
— А фашистов мы разобьем, — сказал Гошка. — Такого им перцу зададим, что небу станет жарко…
— Иди-иди, — подтолкнул его Витька.
— До свиданья, дедушка, — попрощалась Алла. Пастух снял шапку. Ребята скрылись за околицей, а он все глядел вслед, и обветренные губы его шевелились: «Ох, не верю я, детоньки, что вы найдете своих маток и батек…» За многие годы пастушества старик привык вслух разговаривать сам с собой.
В райцентр добрались к вечеру. Председатель сельсовета сначала обругал их как следует — дескать, путаются тут всякие под ногами, — а потом посадил на последний грузовик — на первых двух мест не было — и сунул Коле, как самому старшему на вид, буханку хлеба и шмат сала.
— Небось голодные? — спросил он. — И чего вас сюда, горемычных, занесло?
В райцентре Гошка, оставив их у магазина, сбегал на автобусную станцию, потом на вокзал. Примчался возбужденный и радостный.
— Сидите, суслики? Бегом за мной на вокзал! Договорился с кондуктором, довезет на платформе до города… Не знаю, что бы вы без меня делали!
— Погибли бы, — сказал Витька. Гошка вгорячах даже забыл взять свой рюкзак. Пришлось Коле Бэсу тащить его до вокзала.
— А вам чего тут надо? — накинулся на них на станции военный в новенькой пилотке. — А ну, брысь отсюда! Гошка повернул обратно. За ним остальные.
— Вас тут только не хватало! — буркнул военный.
— Тут главное не спорить, — предупредил Гошка. — Обругали — и черт с ним, а мы кругом обойдем… Раздался громкий паровозный гудок.
— Наш! — сказал Гошка. — За мной!
Обогнув вокзал, они выскочили на пути. Там стояли два длинных состава. К обоим прицеплены паровозы. Из труб с громким свистом вырывался пар. В длинном узком проходе между вагонами суетились люди. В теплушках женщины, дети, старики. Из конца в конец эшелонов разносился гул голосов. На крыше одного из вагонов — зенитный пулемет. На белых ящиках пристроились два пулеметчика.
Вслед за Гошкой ребята проталкивались сквозь толпу. Бэсу было тяжело и неудобно с двумя мешками.
— Наша платформа, — сказал Гошка. — Полезайте под вагон. Будем садиться с той стороны. Там народу меньше.
Нырнули под вагон. Коля застрял с мешками: ни туда, ни сюда!
— Вставай на коленки, — с досадой сказал Гошка. — Брючки боишься запачкать?
Витька помог Коле выбраться из-под вагонов, взял у него один мешок и швырнул Гошке.
— Ты всегда был рассеянным, — сказал он. Гошка молча просунул руки в лямки и подошел к высокой платформе с тамбуром.
— Дяденька! — позвал он.
Никто не ответил. Дверь в тамбур была приоткрыта. Гошка поднялся по ступенькам и исчез в темном провале. Скоро его черная голова высунулась.
— Сюда! — скомандовал он. — Только тихо!
Витька придержал Сашку за штаны — тот первым уцепился за поручни — и подсадил девчонок.
— Я и не знал, что ты такой прыткий, — насмешливо сказал он Ладонщикову.
— Иди ты… — огрызнулся Сашка, поспешно вскарабкиваясь на высокую ступеньку.
На платформе, привязанные ржавой проволокой, стояли новенькие жнейки. От них пахло свежей краской. Между жнейками — несколько охапок примятого сена. Видно, кто-то уже лежал на нем.
— Прошу в международное купе, — пригласил Гошка, сбрасывая мешок.
Они лежали на сене, прижавшись друг к дружке. Мимо проходили люди, доносились раздраженные голоса. Все думали об одном и том же: лишь бы кто-нибудь не забрался на платформу и не прогнал их. И еще — поскорее бы поезд тронулся. Небо над головой стало звездным. А кругом непривычная темнота. Нигде не видно ни одного огонька. В домах плотно занавесили одеялами окна. Вступила в силу одна из первых заповедей войны: «Соблюдай светомаскировку!» Наконец раздался свисток кондуктора, несколько раз отрывисто гукнул паровоз, зашипели тормоза, от головы состава послышался нарастающий металлический перестук, платформа дернулась и будто нехотя покатилась по рельсам.
— Доставайте хлеб и сало! — сказал Сашка.
ГЛАВА ВТОРАЯ. НОЧЬ И ДЕНЬ.
Ехали всю ночь. С остановками. Впрочем, ехали или больше стояли, никто точно не знал, потому что, подзакусив салом с черствым хлебом, все заснули. Их бесцеремонно разбудил кондуктор, с которым Гошка договаривался.
— Ты что же, цыган, меня облапошил? — загремел он. — Говорил, вас двое, а тут вон сколько голубчиков!
Гошка поднялся с сена и стал тереть заспанные глаза.
— Двое или шестеро — какая разница? — пробурчал он.
— На первой же остановке вытряхивайтесь. — сказал кондуктор и захлопнул дверь в тамбур.
Состав с трудом полез на подъем. За ночь он увеличился еще на десяток вагонов. Теплый южный ветер посвистывал в жнейках, ворошил на полу сено.
— По-моему, мы не в ту сторону едем. — сказал Коля Бэс, водрузив на нос очки и озираясь.
Гошка поднялся и, держась за жнейку, пошел в тамбур. Когда он снова появился на платформе, лицо у него было расстроенным.
— Вот так штука, — сказал он. — Ночью нас прицепили к другому составу…
Люся уткнулась подбородком в колени, и плечи ее затряслись.
— Надо действовать, а не плакать, — жестко сказал Гошка.
— Действуй, — сказала Алла, невозмутимо заплетая косу. — Ты ведь у нас за командира.
Поезд остановился на небольшой станция. В первый раз ребята увидели на оконных стеклах длинные белые полоски, наклеенные крест-накрест. Даже Коля Бэс не сразу сообразил, для чего они.
Ребята спрыгнули с платформы.
Было решено: если встречный поезд остановится, то любыми способами снова заберутся в тамбур или на крышу и поедут домой. Но встречный не остановился. Он прогремел на полной скорости мимо дежурного и ребят, стоявших неподалеку. В распахнутых теплушках мелькнули лица бойцов, на платформах — зачехленные танки и пушки. Дулами в одну сторону. Сверху — для маскировки — на танки были набросаны еловые ветви.
— Что они тут у вас не останавливаются? — спросил Гошка у дежурного.
— Поезжайте лучше в тыл, — сказал дежурный. — В той стороне вам делать нечего.
— У нас там дом, — сказала Алла. — Родители.
Дежурный посмотрел на нее, потом на остальных, засунул свернутые трубкой флажки в карман форменных брюк и сказал:
— Мне не хочется вас разочаровывать, но в город вы не попадете.
— Как не попадем? — сказал Сашка. — Мы там живем! Нам необходимо попасть домой. Вы понимаете?
— Понимаю, — сказал дежурный и потер лоб. И ребята увидели, что он очень устал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86