Мальчишки перебежали дорогу, перескочили через кювет и по тропке вышли к часовне. Гошка стоял у стены. Поверх куртки на нем был надет новый пиджак.
— Слышали? — шепотом сказал Гошка. — Они в кого-то стреляли.
Послышалась далекая очередь из автомата. — Опять! — вздрогнул Гошка.
— Они будут всю ночь палить, — сказал Витька.
— Нужно быстрее нарезать отсюда…
— Куда? — спросил Витька.
— К нашим!
— Есть один человек, который все может рассказать, — сказал Витька. — Этого человека надо спасти. Он там, на стадионе.
— Нам нужно самим спасаться, — возразил Гошка. — И так на нас все обращают внимание. Шутка ли, целый отряд!
— Я не уйду из города, пока не вытащу его оттуда, — твердо сказал Витька.
— Кто этот человек? — спросил Сашка. Он отчаянно зевал и никак не мог понять, зачем его стащили с теплого сеновала.
Витька рассказал о встрече с дедом Моисеем, о еврейском лагере, из которого каждый день увозят за город расстреливать людей. Там, за проволокой, их сосед — Соля Шепс.
— Я никуда не пойду, — заявил Гошка. — Из-за Соли Шепса не хочу превращаться в покойника…
— А ты, Саш? — спросил Витька.
— Как его спасешь? — замялся Сашка. — Там немец на вышке. И прожектор… Пропадем ни за понюх табаку.
— Мы и до стадиона не дойдем, — отговаривал Гошка. — Квас говорил, что после девяти на улице появляться нельзя: комендантский час. Без предупреждения стреляют.
— Ладно, — глухо сказал Витька. — Я один пойду. Грохотов ночью не вернулся. Не вернулся он и утром. Коля Бэс проспал и ничего не знал.
Пришел из часовни Гошка. Вид у него был помятый. Он всю ночь так и не сомкнул глаз. Лишь под утро задремал.
— Я говорил ему, кретину, не надо было затевать эту аферу, — сказал Гошка. — Ночью в той стороне бабахали… Появился Петька Квас. Он удивился, что они еще здесь.
— Уходите, — сказал он. — Скоро батя вернется, хай подымет.
— А куда он ушел? — с подозрением спросил Гошка.
— Немцы велели населению сдать оружие. Понес в комендатуру одностволку.
— Я предлагаю уходить по двое-трое, — сказал Гошка. — Всем вместе нельзя — обязательно задержат.
— Куда уходить? — спросил Коля.
— Если хочешь, оставайся у немцев, — усмехнулся Гошка. — Вместе с Квасом.
— Мы будем ждать Виктора, — твердо сказал Коля.
— Без него мы не пойдем, — поддержала Люся.
— Может быть, уже на площади… — пробурчал Гошка, — Что он там делает? — спросила Алла.
Гошка и Сашка переглянулись и промолчали. Девочки и Коля Бэс на площади не были и не видели, как немцы сооружали там виселицы.
Витька вернулся к обеду. У Симаковых уже никого не было. Петька сказал, что ребята прячутся в часовне.
Наверное, говорили о нем, потому что, когда Грохотов появился на пороге церквушки, все замолчали.
— У немцев какой-то праздник, — сообщил Витька. — На машинах, на мотоциклах едут в центр. Даже генерал один с крестами. Пока они там орут «Хайль Гитлер!» — мы пулей из города! Я знаю, где можно пройти.
— Тебя… отпустили? — спросил Гошка. Вид у него был смущенный. Буянов только что убеждал ребят, что ждать Витьку бессмысленно, так как он наверняка попался немцам в лапы и сидит за решеткой, если жив. Иначе где он до сих пор может быть? Нужно немедленно выбираться из города.
Тут как раз Витька и появился. Буянов прикусил язык.
— Что же ты меня не разбудил? — с обидой спросил Коля.
— Это была моя ошибка, — сказал Витька. — Я, видишь ли, на других понадеялся…
— Ничего ведь не вышло? — усмехнулся Гошка. — Такие немцы дураки…
— Ты уж лучше помолчи, — посоветовала Алла.
— Гоша, у тебя глаза какие-то странные, — участливо посмотрела на него Люся. — Ты не болен?
— Чушь собачья, — сквозь зубы процедил Гошка. — Я ведь — не ты.
— Если остановят, скажем: идем в деревню к родственникам, — предупредил Витька.
Сашка с трудом водрузил на спину раздутый вещмешок.
Витька взглянул на него, но ничего не сказал.
— Я тут тоже даром время не терял… — ухмыльнулся Сашка.
Уходили из города тем самым путем, вдоль Синей, которым за несколько дней до войны покинули отчий дом. Теперь казалось, что с тех пор прошла вечность.
Выбравшись на волю, свернули к первой деревеньке, которая сиротливо стояла на холме. На другом пригорке — небольшое кладбище со старой бревенчатой церквушкой. Кладбище спряталось под сенью огромных корявых деревьев.
Витька огляделся и повел ребят туда. У часовни свернули на тропинку, заросшую густым цепким кустарником. Деревья заслонили небо, ветви цеплялись за одежду. На могильных холмах — ржавые железные и деревянные кресты. Одни торчали вкривь и вкось, другие упали. У изгороди Витька остановился и три раза свистнул.
Из-за могильных холмов, будто призраки, вышли шесть чернявых бледнолицых мальчиков. Запавшие черные глаза, тонкие шеи в просторных грязных воротниках рубашек.
— Здравствуйте, — сказал старший и улыбнулся. В одном из них они с трудом узнали Солю Шепса. Недавно это был розовощекий полный мальчик, на котором того и гляди треснут короткие штанишки. Сейчас перед ними стояла тень Соли Шепса.
Остальные выглядели не лучше.
— А Соню с мамой увезли куда-то, — сказал Соля. — Мы ждали, ждали, а они так и не вернулись.
Говорил он бесцветным глуховатым голосом. И откуда-то взявшийся на горле кадык двигался, будто Соля проглатывал слова.
— Мы два дня ничего не ели, — сказал высокий мальчишка с широкими, сросшимися на переносице черными бровями, который был у них за старшего.
— Тут кислица растет у изгороди, — сказал Соля. — Мы всю оборвали, а на луг не выходили, как ты говорил… — Он посмотрел на Витьку.
А Витька посмотрел на Сашку, мигнул ему, и они отошли в сторону.
— Развязывай, — сказал Грохотов.
— Что развязывать? — не понял Сашка.
— Не валяй дурака! Развязывай мешок…
— Нам самим жрать нечего! — запротестовал Сашка.
— С твоими талантами мы с голоду не умрем, — усмехнулся Витька.
Сашка, чуть не плача, развязал мешок и достал оттуда круг копченой колбасы. Поглядел на него и засунул снова в мешок.
— Не могу, — сказал он. — Ты понюхай, как пахнет… Витька отобрал мешок и достал оттуда колбасу, сало. хлеб. Когда он снова запустил туда руку, Ладонщиков вырвал мешок, замотал лямками и выпалил, сверкая глазами:
— Ты знаешь, чем я рисковал? Головой! Если бы Симаков меня застукал в кладовке, изничтожил бы, как фашист!
— Они не ели два дня, — сказал Витька. — В чем душа держится.
— А ты хочешь их совсем погубить, — сердито заметил Сашка. — Разве можно с голодухи так много сразу жратвы?
— Не узнаю я тебя, Сашка, — сказал Витька и даже с какой-то жалостью посмотрел на него. — Вроде бы раньше не был таким жадиной?
— Да ну тебя! — огрызнулся Ладонщиков и, бережно прижимая к себе мешок, пошел к церкви, Витька отдал мальчишкам провизию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Слышали? — шепотом сказал Гошка. — Они в кого-то стреляли.
Послышалась далекая очередь из автомата. — Опять! — вздрогнул Гошка.
— Они будут всю ночь палить, — сказал Витька.
— Нужно быстрее нарезать отсюда…
— Куда? — спросил Витька.
— К нашим!
— Есть один человек, который все может рассказать, — сказал Витька. — Этого человека надо спасти. Он там, на стадионе.
— Нам нужно самим спасаться, — возразил Гошка. — И так на нас все обращают внимание. Шутка ли, целый отряд!
— Я не уйду из города, пока не вытащу его оттуда, — твердо сказал Витька.
— Кто этот человек? — спросил Сашка. Он отчаянно зевал и никак не мог понять, зачем его стащили с теплого сеновала.
Витька рассказал о встрече с дедом Моисеем, о еврейском лагере, из которого каждый день увозят за город расстреливать людей. Там, за проволокой, их сосед — Соля Шепс.
— Я никуда не пойду, — заявил Гошка. — Из-за Соли Шепса не хочу превращаться в покойника…
— А ты, Саш? — спросил Витька.
— Как его спасешь? — замялся Сашка. — Там немец на вышке. И прожектор… Пропадем ни за понюх табаку.
— Мы и до стадиона не дойдем, — отговаривал Гошка. — Квас говорил, что после девяти на улице появляться нельзя: комендантский час. Без предупреждения стреляют.
— Ладно, — глухо сказал Витька. — Я один пойду. Грохотов ночью не вернулся. Не вернулся он и утром. Коля Бэс проспал и ничего не знал.
Пришел из часовни Гошка. Вид у него был помятый. Он всю ночь так и не сомкнул глаз. Лишь под утро задремал.
— Я говорил ему, кретину, не надо было затевать эту аферу, — сказал Гошка. — Ночью в той стороне бабахали… Появился Петька Квас. Он удивился, что они еще здесь.
— Уходите, — сказал он. — Скоро батя вернется, хай подымет.
— А куда он ушел? — с подозрением спросил Гошка.
— Немцы велели населению сдать оружие. Понес в комендатуру одностволку.
— Я предлагаю уходить по двое-трое, — сказал Гошка. — Всем вместе нельзя — обязательно задержат.
— Куда уходить? — спросил Коля.
— Если хочешь, оставайся у немцев, — усмехнулся Гошка. — Вместе с Квасом.
— Мы будем ждать Виктора, — твердо сказал Коля.
— Без него мы не пойдем, — поддержала Люся.
— Может быть, уже на площади… — пробурчал Гошка, — Что он там делает? — спросила Алла.
Гошка и Сашка переглянулись и промолчали. Девочки и Коля Бэс на площади не были и не видели, как немцы сооружали там виселицы.
Витька вернулся к обеду. У Симаковых уже никого не было. Петька сказал, что ребята прячутся в часовне.
Наверное, говорили о нем, потому что, когда Грохотов появился на пороге церквушки, все замолчали.
— У немцев какой-то праздник, — сообщил Витька. — На машинах, на мотоциклах едут в центр. Даже генерал один с крестами. Пока они там орут «Хайль Гитлер!» — мы пулей из города! Я знаю, где можно пройти.
— Тебя… отпустили? — спросил Гошка. Вид у него был смущенный. Буянов только что убеждал ребят, что ждать Витьку бессмысленно, так как он наверняка попался немцам в лапы и сидит за решеткой, если жив. Иначе где он до сих пор может быть? Нужно немедленно выбираться из города.
Тут как раз Витька и появился. Буянов прикусил язык.
— Что же ты меня не разбудил? — с обидой спросил Коля.
— Это была моя ошибка, — сказал Витька. — Я, видишь ли, на других понадеялся…
— Ничего ведь не вышло? — усмехнулся Гошка. — Такие немцы дураки…
— Ты уж лучше помолчи, — посоветовала Алла.
— Гоша, у тебя глаза какие-то странные, — участливо посмотрела на него Люся. — Ты не болен?
— Чушь собачья, — сквозь зубы процедил Гошка. — Я ведь — не ты.
— Если остановят, скажем: идем в деревню к родственникам, — предупредил Витька.
Сашка с трудом водрузил на спину раздутый вещмешок.
Витька взглянул на него, но ничего не сказал.
— Я тут тоже даром время не терял… — ухмыльнулся Сашка.
Уходили из города тем самым путем, вдоль Синей, которым за несколько дней до войны покинули отчий дом. Теперь казалось, что с тех пор прошла вечность.
Выбравшись на волю, свернули к первой деревеньке, которая сиротливо стояла на холме. На другом пригорке — небольшое кладбище со старой бревенчатой церквушкой. Кладбище спряталось под сенью огромных корявых деревьев.
Витька огляделся и повел ребят туда. У часовни свернули на тропинку, заросшую густым цепким кустарником. Деревья заслонили небо, ветви цеплялись за одежду. На могильных холмах — ржавые железные и деревянные кресты. Одни торчали вкривь и вкось, другие упали. У изгороди Витька остановился и три раза свистнул.
Из-за могильных холмов, будто призраки, вышли шесть чернявых бледнолицых мальчиков. Запавшие черные глаза, тонкие шеи в просторных грязных воротниках рубашек.
— Здравствуйте, — сказал старший и улыбнулся. В одном из них они с трудом узнали Солю Шепса. Недавно это был розовощекий полный мальчик, на котором того и гляди треснут короткие штанишки. Сейчас перед ними стояла тень Соли Шепса.
Остальные выглядели не лучше.
— А Соню с мамой увезли куда-то, — сказал Соля. — Мы ждали, ждали, а они так и не вернулись.
Говорил он бесцветным глуховатым голосом. И откуда-то взявшийся на горле кадык двигался, будто Соля проглатывал слова.
— Мы два дня ничего не ели, — сказал высокий мальчишка с широкими, сросшимися на переносице черными бровями, который был у них за старшего.
— Тут кислица растет у изгороди, — сказал Соля. — Мы всю оборвали, а на луг не выходили, как ты говорил… — Он посмотрел на Витьку.
А Витька посмотрел на Сашку, мигнул ему, и они отошли в сторону.
— Развязывай, — сказал Грохотов.
— Что развязывать? — не понял Сашка.
— Не валяй дурака! Развязывай мешок…
— Нам самим жрать нечего! — запротестовал Сашка.
— С твоими талантами мы с голоду не умрем, — усмехнулся Витька.
Сашка, чуть не плача, развязал мешок и достал оттуда круг копченой колбасы. Поглядел на него и засунул снова в мешок.
— Не могу, — сказал он. — Ты понюхай, как пахнет… Витька отобрал мешок и достал оттуда колбасу, сало. хлеб. Когда он снова запустил туда руку, Ладонщиков вырвал мешок, замотал лямками и выпалил, сверкая глазами:
— Ты знаешь, чем я рисковал? Головой! Если бы Симаков меня застукал в кладовке, изничтожил бы, как фашист!
— Они не ели два дня, — сказал Витька. — В чем душа держится.
— А ты хочешь их совсем погубить, — сердито заметил Сашка. — Разве можно с голодухи так много сразу жратвы?
— Не узнаю я тебя, Сашка, — сказал Витька и даже с какой-то жалостью посмотрел на него. — Вроде бы раньше не был таким жадиной?
— Да ну тебя! — огрызнулся Ладонщиков и, бережно прижимая к себе мешок, пошел к церкви, Витька отдал мальчишкам провизию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86