– Сейчас Плешин Михаил Иваныч, – охотно откликнулся конюх. – Он и Фильку и Огонька тренирует. С одной конефермы жеребцы. Призовые.
Еще одна линия, задумался Саблин: наездники, жокеи, конефермы, аукционы, лошади. Но раздумывать долго было нельзя. Спрашивать надо, пока отвечают с готовностью. Он и спросил:
– А где мне повидать Плешина?
– В больнице он. Пятьдесят первая, – подал голос Володька. – Аппендицит у него.
– Давно лег?
– Третий день уж лежит.
Придется поехать, решил старший инспектор. Но еще на ипподроме не все было закончено. Он записал фамилии опрошенных и пошел через поле к трибунам.
* * *
А кто может опознать человека на фотокарточке, найденной в кармане убитого? Ни в управлении, ни в конюшнях его не опознали. Посоветовали у кассирш спросить: может быть, завсегдатай? День был небеговой, и кассирш Саблин нашел в буфете.
Кассирш было трое. Они пили кефир, закусывая его бутербродами с сыром. Взглянули на него с любопытством: что понадобилось от них франтоватому милиционеру с погонами капитана?
– Я из уголовного розыска, – отрекомендовался он.
– Ого! – сказала одна. – Чем можем помочь мы господину Мегрэ?
– Только мы никого не убивали, – откликнулась другая.
Третья смотрела выжидательно, молча отхлебывая кефир. Саблин вынул фотокарточку:
– Не узнаете ли вы этого джентльмена? Может быть, примелькался вам на трибунах?
Кассирши долго и пристально всматривались. Но ни одна из них его не признала.
– Разве запомнишь их, мелькающих у окошка кассы. Может быть, игрок, может быть. Только не из тех, кто нам уже надоел.
Молчавшая кассирша, допив кефир, вдруг вспомнила:
– А вы у Зойки спросите. Она придет сейчас. По-моему, это ее клиент.
Зоя Фрязина, лет двадцати пяти на вид, высокая, синеглазая, с круто взбитой платиновой прической, отчего она казалась еще выше, красивая даже в сером рабочем халате, действительно входила в буфет.
– Поспеши, Зоя, – не очень дружелюбно позвали ее кассирши. – Тобой МУР интересуется.
– Почему бы это? – спросила Зоя. Даже нотки удивления не было в ее голосе.
Саблин протянул ей тот же фотоснимок.
– Узнаете? – спросил он.
– Откуда у вас эта карточка? – нахмурилась Зоя.
– На работе спрашиваю только я. А я на работе, – настойчиво повторил, как и ранее в тренотделении, Саблин.
– А если я не отвечу?
– За отказ дать свидетельские показания я могу вас привлечь к ответственности.
Такой оборот разговора кассиршам понравился. Они даже зааплодировали.
– Не трещите, бабы! – оборвала их Зоя и обернулась к Саблину: – Вы шутите?
– Нет.
– Так что же я должна засвидетельствовать?
– Вот эту личность, – Саблин еще раз предъявил фото.
– Не вам чета. Тридцать лет – и уже доктор наук, Максим Каринцев. Старший научный сотрудник Института новых физических проблем.
– Игрок?
– Я бы не сказала. Играет нечасто и не в каждом заезде. Лошадей знает и редко проигрывает.
«С вашей помощью?» – хотел было спросить Саблин, но не спросил. Зоя сама сказала:
– Я не размечаю его программы. Это делает кто-то другой с ипподрома. Либо конюх, либо наездник.
– У него здесь есть знакомые? – поинтересовался Саблин.
– Многие. Только мне он их не назвал.
– Недавно познакомились?
– Не очень давно. Прошлой осенью в Кисловодске. Я подружилась с его приятельницей. Марина Цветкова, художница из Дома моделей.
Зоя отвечала если не с испугом, то с повышенной осторожностью. Понимала, что заинтересованность инспектора уголовного розыска далеко не случайна. Откуда у него эта карточка? Может быть, нашел ее на трибунах? Но тогда проще было отдать ее ей, а не проявлять излишнее любопытство. Но Саблин продолжал задавать вопросы.
– И вы часто с ними встречаетесь?
– Нечасто, но встречаюсь.
– Большая компания?
– Не очень.
– Ученые?
– Возможно. Но я лично встречаюсь с Максимом обычно в компании с Дином.
– А кто этот Дин?
– Из американского посольства. Что-то там по культурным связям. Но превосходно говорит по-русски. Дин – это имя, а фамилия Хэммет. Вполне порядочный, по-моему, даже просоветски настроен.
– Знаешь, Зойка, – вмешалась одна из кассирш. – На дерби я видела твоего Дина вместе с Колосковым из тренотделения.
– Что ж, и ему, может быть, понадобилось разметить программу, – отрезала Зоя.
Значит, еще не слыхали о гибели Колоскова, подумал Саблин, но информировать их не стал. Ему еще потребовалось зайти в отдел кадров, прояснить прошлое Колоскова. А прошлое это было небезынтересным. В краткой справке, открывавшей досье Колоскова, значилось:
«В 1941 году не эвакуировался из Одессы. Якобы опоздал к отходу парохода, увозившего людей и лошадей с ипподрома. В оккупированной Одессе пошел служить полицаем 28-й одесской оберфельдкомендатуры. С гестапо связан не был. В 1948 году был осужден на десять лет в исправительно-трудовой колонии строгого режима. В 1953 году был освобожден по амнистии. С мая 1954-го – конюх Одесского ипподрома. В 1974 году по ходатайству наездников был приглашен на работу в Москву».
«Следы ведут в прошлое», – вспомнил Саблин много раз читанную им реплику. Да, ведут. И, видимо, там, где оно начиналось, следует их искать.
Но у инспектора еще не был закончен розыск в Москве.
Глава третья
Продолжился он в коммунальной квартире на Беговой, где жил конюх. Старший инспектор явился с обыском вместе с экспертом научно-технического отдела Матвеевым и сержантом Дудко. В качестве понятых пригласил соседей по квартире, мужа и жену Захаровых, также работавших на ипподроме. Пока сержант вскрывал замок двери убитого, Саблин поинтересовался их взаимоотношениями с Колосковым. Давно ли они жили вместе с ним в общей квартире? Оказалось – давно. Ее предоставила им администрация ипподрома.
– Трудный жилец?
– Что вы! Тихоня. Слова лишнего не скажет, все молчком. Ничем не беспокоил.
– Не грубил?
– Никогда. Только угрюмый был, неласковый. Ни к нам не ходил, ни мы к нему не ходили.
– Кто-нибудь ходил все-таки?
– Наездник заходил. Плешин Михаил Иваныч. Больше, пожалуй, и никто.
– Один еще заходил, правда, – вмешалась жена Захарова. – Ни Ефима, ни мужа дома не было. Только я одна и торчала на кухне. Высокий и в плечах широк. Бритый! Волос не видела, он не сымал шапки: дело зимой было. Чужой, не с ипподрома. Не наш.
– Пожалуй, и я его на Беговой видел, – вспомнил муж. – У самого дома. Он в такси Ефима запихивал, а сам к водителю сел. Из окна, правда, смотрел…
– Когда это было? – вздрогнул Саблин.
– Да в тот самый день, когда Ефим не вернулся. После полудня. Минут не помню.
– Опознаете, если встретите?
– Может, и опознаю.
– Да и я, пожалуй, не ошибусь, – сказала жена.
А ведь это находка, задумался Саблин. В сопоставлении со Светлицким еще два неколеблющихся свидетеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30