Чего я не знаю, так это причины, почему за ужином мама щебетала как птичка, а в полночь уже была мертва. От вашей версии несет за три версты!
– Я вас попросил бы не повышать на меня голос, мисс Кастеллано, – ответил Гарза. – Человеческий организм не машина, а врачи не чудотворцы. Уж поверьте мне, сделано было все возможное. – Гарза протянул вперед руку и накрыл побелевший кулачок Юки своей ладонью. – Для вас это страшный удар, я понимаю. Мне очень жаль, – добавил он.
Этот жест, возмутительно интимный в нынешней ситуации, вызвал у Юки недоумение пополам с омерзением. Она инстинктивно отдернулась, и доктор тут же спрятал руки под столом.
– Кстати, – сказал он, вновь принимая ледяной вид, – на обратном пути подойдите к сестре Нуньез. Вашу мать надо перевезти в похоронное бюро в течение двадцати четырех часов. Боюсь, дольше мы ее держать не сможем.
Юки резко встала, уронив при этом стул.
– Что ж, – сказала она, – я по профессии адвокат. И я собираюсь оч-чень внимательно разобраться в этом деле. Гарантирую, что выясню реальную причину случившегося… Кстати, от жабы можно добиться больше сочувствия, чем от вас, доктор Гарза.
Она развернулась к выходу, споткнулась об опрокинутый стул и чуть не упала. В последнюю секунду выброшенной вперед рукой уперлась в стену, ухитрившись при этом ладонью ударить по выключателю и погрузить кабинет Гарзы в темноту.
Юки не обернулась и не извинилась: просто вышла в коридор. Даже не включив свет.
На ватных ногах она пересекла коридор, выбралась в вестибюль, затем на улицу. Очутившись на тротуаре, Юки побежала.
В тяжелом влажном воздухе она вдруг почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Усевшись прямо на бордюрном камне, в тени платана, Юки невидящими глазами смотрела на людей, как ни в чем не бывало идущих на работу.
Вспомнилась минута, когда она в последний раз видела оживленную, жизнерадостную мать. Кэйко сидела на кровати с чашечкой мороженого в руке и с безапелляционностью прокурора делилась своими взглядами на воспитание нынешней молодежи.
Как много они смеялись в тот вечер!..
А теперь все кончилось.
И это чудовищно несправедливо.
– Мама, – прошептала Юки, – я нарушила твои наставления. С другой стороны, пусть эта сволочь посидит в темноте.
Она тихонько рассмеялась себе под нос, качая головой и думая, как развеселилась бы мама, узнав об этой сцене.
«Юки-и-и, когда ты начнешь вести себя, как полагается настоящей леди?»
И здесь пришла боль.
Юки подтянула ноги и, обняв колени, с силой прижала их к груди. Опершись спиной о надежное старое дерево, она уронила голову и заплакала по матери. Она сидела и давилась слезами, как ребенок, которому уже никогда не вернуться к прежней беспечности.
Глава 36
«Господи, чем приходится заниматься в семь утра…» – мрачно думала я, паркуясь на Каштановой улице, напротив входа в старинный особняк в стиле Тюдоров. Траву между домом и гаражом щупали тенистые пальцы какого-то вечнозеленого дерева. На лужайке то здесь, то там маячили фигуры полицейских.
Я с размаху хлопнула дверцей своего трехлетнего «иксплорера», застегнула блейзер для защиты от утреннего холода и размашистым шагом направилась топтать замечательно ухоженный газон.
Джейкоби с Конклином стояли у парадного крыльца, снимая показания с пожилой четы в одинаковых полосатых пижамах и в тапочках на босу ногу. Глядя на их ошалелые лица и торчащие во все стороны волосы, человек глухой мог бы решить, что старики сунули пальцы в розетку.
«Глухой», подчеркиваю я, потому что в данную минуту семидесятилетний джентльмен буквально визжал на Джейкоби:
– Да откуда вы знаете, что нам не нужна полицейская охрана?! Вы что, ясновидящий?!
Джейкоби обернул ко мне измученное лицо и со вздохом представил мистера и миссис Кронин.
– Здравствуйте, – сказала я, обменявшись с ними рукопожатиями. – Да, это чистый ужас, но мы постараемся обеспокоить вас как можно меньше.
– Эксперты на подходе, – сообщил Конклин. – Если надо, я могу продолжить один.
В принципе он спрашивал разрешение на опрос свидетелей в одиночку, при этом, ясно давая понять, что более чем готов к такой работе.
– Хорошо, инспектор. Занимайтесь.
Я извинилась и за себя, и за Джейкоби, после чего с ним на пару мы направились в сторону темно-синего «ягуара» с опущенной крышей, что стоял на подъездной дороге к дому. Красота машины лишь подчеркивала мрачный характер происходящего.
Я уже знала, к чему готовиться, так как с момента звонка Джейкоби прошло минут пятнадцать. С другой стороны, при взгляде на лицо жертвы у меня екнуло сердце.
Подобно Девушке-из-«Кадиллака», эта женщина тоже была евразийской расы, примерно двадцати лет, миниатюрная. Белокурые волосы растекались по плечам небрежными волнами.
Она «смотрела» вдоль Каштановой улицы широко распахнутыми голубыми глазами. Как и в прошлом случае, ее оставили сидеть так.
– Господи, Джейкоби, еще одна. Девушка-из-«ягуара».
– Ночью было около десяти градусов, – сообщил он. – Она холодная на ощупь. Кстати, на ней тоже вещи из бутика.
– С головы до ног…
На жертве была голубая шелковая блузка и юбка-тюльпан из нежной серо-синей шотландки. Сапоги от Джимми Чо, знаете, такие, где молния сзади. Весь прикид под трехмесячную зарплату среднестатистического копа.
Впрочем, с одним диссонирующим «но». Украшения мертвой девушки резали глаза.
Теннисный напульсник и пара сережек с фальшивыми бриллиантами. Как прикажете понимать?
Я повернулась на вой сирен. Подъехали мини-фургоны: один с криминалистами, второй – реанимационный.
Через лужайку к ним направился Конклин. Я услышала, как он обратился к водителю медбригады:
– С ней все, приятель. Извини, что напрасно потревожили.
Пока санитарная машина разворачивалась в обратный путь, из фургона криминалистов появился Чарли Клэпперс фотокамерой в одной руке и с чемоданчиком – в другой.
– Всех с новым днем и новым трупом! – бодро поприветствовал он коллег.
Мы с Джейкоби отошли в сторонку, пока Клэппер делал нужные ему снимки «ягуара».
Я стояла и в мыслях перечисляла то, что он по идее должен обнаружить: странгуляционную борозду на шее юной женщины, отсутствие дамской сумочки и каких-либо документов. Что же касается машины, то она окажется, чиста и незапятнанна, как девственный снег.
– Чувствуешь? – спросил Джейкоби, водя носом из стороны в сторону.
Я принюхалась. На этом расстоянии запах был слабым, хотя и не настолько, чтобы не суметь его опознать: мускусный аромат, наводящий на мысли об орхидеях.
– Туалетная вода «Девушка-из-"Кадиллака"», – сказала я своему бывшему партнеру. – Знаешь, в первый раз еще можно было подумать, дескать, из личной мести. Но сейчас? Когда еще одна жертва на руках?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Я вас попросил бы не повышать на меня голос, мисс Кастеллано, – ответил Гарза. – Человеческий организм не машина, а врачи не чудотворцы. Уж поверьте мне, сделано было все возможное. – Гарза протянул вперед руку и накрыл побелевший кулачок Юки своей ладонью. – Для вас это страшный удар, я понимаю. Мне очень жаль, – добавил он.
Этот жест, возмутительно интимный в нынешней ситуации, вызвал у Юки недоумение пополам с омерзением. Она инстинктивно отдернулась, и доктор тут же спрятал руки под столом.
– Кстати, – сказал он, вновь принимая ледяной вид, – на обратном пути подойдите к сестре Нуньез. Вашу мать надо перевезти в похоронное бюро в течение двадцати четырех часов. Боюсь, дольше мы ее держать не сможем.
Юки резко встала, уронив при этом стул.
– Что ж, – сказала она, – я по профессии адвокат. И я собираюсь оч-чень внимательно разобраться в этом деле. Гарантирую, что выясню реальную причину случившегося… Кстати, от жабы можно добиться больше сочувствия, чем от вас, доктор Гарза.
Она развернулась к выходу, споткнулась об опрокинутый стул и чуть не упала. В последнюю секунду выброшенной вперед рукой уперлась в стену, ухитрившись при этом ладонью ударить по выключателю и погрузить кабинет Гарзы в темноту.
Юки не обернулась и не извинилась: просто вышла в коридор. Даже не включив свет.
На ватных ногах она пересекла коридор, выбралась в вестибюль, затем на улицу. Очутившись на тротуаре, Юки побежала.
В тяжелом влажном воздухе она вдруг почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Усевшись прямо на бордюрном камне, в тени платана, Юки невидящими глазами смотрела на людей, как ни в чем не бывало идущих на работу.
Вспомнилась минута, когда она в последний раз видела оживленную, жизнерадостную мать. Кэйко сидела на кровати с чашечкой мороженого в руке и с безапелляционностью прокурора делилась своими взглядами на воспитание нынешней молодежи.
Как много они смеялись в тот вечер!..
А теперь все кончилось.
И это чудовищно несправедливо.
– Мама, – прошептала Юки, – я нарушила твои наставления. С другой стороны, пусть эта сволочь посидит в темноте.
Она тихонько рассмеялась себе под нос, качая головой и думая, как развеселилась бы мама, узнав об этой сцене.
«Юки-и-и, когда ты начнешь вести себя, как полагается настоящей леди?»
И здесь пришла боль.
Юки подтянула ноги и, обняв колени, с силой прижала их к груди. Опершись спиной о надежное старое дерево, она уронила голову и заплакала по матери. Она сидела и давилась слезами, как ребенок, которому уже никогда не вернуться к прежней беспечности.
Глава 36
«Господи, чем приходится заниматься в семь утра…» – мрачно думала я, паркуясь на Каштановой улице, напротив входа в старинный особняк в стиле Тюдоров. Траву между домом и гаражом щупали тенистые пальцы какого-то вечнозеленого дерева. На лужайке то здесь, то там маячили фигуры полицейских.
Я с размаху хлопнула дверцей своего трехлетнего «иксплорера», застегнула блейзер для защиты от утреннего холода и размашистым шагом направилась топтать замечательно ухоженный газон.
Джейкоби с Конклином стояли у парадного крыльца, снимая показания с пожилой четы в одинаковых полосатых пижамах и в тапочках на босу ногу. Глядя на их ошалелые лица и торчащие во все стороны волосы, человек глухой мог бы решить, что старики сунули пальцы в розетку.
«Глухой», подчеркиваю я, потому что в данную минуту семидесятилетний джентльмен буквально визжал на Джейкоби:
– Да откуда вы знаете, что нам не нужна полицейская охрана?! Вы что, ясновидящий?!
Джейкоби обернул ко мне измученное лицо и со вздохом представил мистера и миссис Кронин.
– Здравствуйте, – сказала я, обменявшись с ними рукопожатиями. – Да, это чистый ужас, но мы постараемся обеспокоить вас как можно меньше.
– Эксперты на подходе, – сообщил Конклин. – Если надо, я могу продолжить один.
В принципе он спрашивал разрешение на опрос свидетелей в одиночку, при этом, ясно давая понять, что более чем готов к такой работе.
– Хорошо, инспектор. Занимайтесь.
Я извинилась и за себя, и за Джейкоби, после чего с ним на пару мы направились в сторону темно-синего «ягуара» с опущенной крышей, что стоял на подъездной дороге к дому. Красота машины лишь подчеркивала мрачный характер происходящего.
Я уже знала, к чему готовиться, так как с момента звонка Джейкоби прошло минут пятнадцать. С другой стороны, при взгляде на лицо жертвы у меня екнуло сердце.
Подобно Девушке-из-«Кадиллака», эта женщина тоже была евразийской расы, примерно двадцати лет, миниатюрная. Белокурые волосы растекались по плечам небрежными волнами.
Она «смотрела» вдоль Каштановой улицы широко распахнутыми голубыми глазами. Как и в прошлом случае, ее оставили сидеть так.
– Господи, Джейкоби, еще одна. Девушка-из-«ягуара».
– Ночью было около десяти градусов, – сообщил он. – Она холодная на ощупь. Кстати, на ней тоже вещи из бутика.
– С головы до ног…
На жертве была голубая шелковая блузка и юбка-тюльпан из нежной серо-синей шотландки. Сапоги от Джимми Чо, знаете, такие, где молния сзади. Весь прикид под трехмесячную зарплату среднестатистического копа.
Впрочем, с одним диссонирующим «но». Украшения мертвой девушки резали глаза.
Теннисный напульсник и пара сережек с фальшивыми бриллиантами. Как прикажете понимать?
Я повернулась на вой сирен. Подъехали мини-фургоны: один с криминалистами, второй – реанимационный.
Через лужайку к ним направился Конклин. Я услышала, как он обратился к водителю медбригады:
– С ней все, приятель. Извини, что напрасно потревожили.
Пока санитарная машина разворачивалась в обратный путь, из фургона криминалистов появился Чарли Клэпперс фотокамерой в одной руке и с чемоданчиком – в другой.
– Всех с новым днем и новым трупом! – бодро поприветствовал он коллег.
Мы с Джейкоби отошли в сторонку, пока Клэппер делал нужные ему снимки «ягуара».
Я стояла и в мыслях перечисляла то, что он по идее должен обнаружить: странгуляционную борозду на шее юной женщины, отсутствие дамской сумочки и каких-либо документов. Что же касается машины, то она окажется, чиста и незапятнанна, как девственный снег.
– Чувствуешь? – спросил Джейкоби, водя носом из стороны в сторону.
Я принюхалась. На этом расстоянии запах был слабым, хотя и не настолько, чтобы не суметь его опознать: мускусный аромат, наводящий на мысли об орхидеях.
– Туалетная вода «Девушка-из-"Кадиллака"», – сказала я своему бывшему партнеру. – Знаешь, в первый раз еще можно было подумать, дескать, из личной мести. Но сейчас? Когда еще одна жертва на руках?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68