Он остается на острове, где ты нашел его. – Она взяла стеклянный цилиндр и откупорила. – Хочешь взглянуть на него еще раз? Он здесь.
Сосуд был пустым, но все же мне почудилось, будто на дне что-то осталось: клочок бумаги, камешек или ракушка. Я попытался вытащить непонятный предмет, хотя в узкий цилиндр явно пролезали лишь два моих пальца. Моя ладонь свободно вошла в горло сосуда, а потом, когда я попробовал дотянуться до дна, и вся рука целиком.
Я обнаружил, что меня затянуло в туннель со стенами из зеленого стекла. Я сразу повернулся и бегом бросился назад, к выходу, придерживая рукой Этерне, чтобы тяжелые ножны не хлопали по бедру. Вскоре я увидел перед собой светлую дверь. Я открыл ее и едва переступил через порог, как рядом со мной оказались Линнет и Мани.
– Я думала, ты хоть немного побудешь там, мама, – сказала Этела.
Линнет только улыбнулась и погладила дочь по голове.
– Никто из вас не обязан рассказывать мне, что вы там видели, – промолвил Тиази. – Однако вы найдете во мне внимательного слушателя, коли пожелаете рассказать.
Мы молчали.
– У всех на языке вертелись разные вопросы, прежде чем вы вошли туда, – во всяком случае, так казалось, – сказал Тауг. – Теперь мне бы хотелось задать вам один-единственный вопрос, и все вы должны на него ответить. Вы все мои должники.
Линнет кивнула и взяла руку Тауга, премного изумив Этелу.
– Ну как, у вас получилось? Вы действительно нашли там свою утраченную любовь?
Я кивнул и сказал, что нашел свою мать, которую совершенно забыл. Мысленно я добавил, что ее кости лежат на острове Глас и что я не успокоюсь, покуда не предам останки земле и не воздвигну на могиле памятник, как и сделал впоследствии.
– А мать Этелы?
Я снова кивнул и собирался ответить, но Линнет заговорила сама:
– Я тоже нашла, и я встретила там умерших женщин и мужчин, погибших во время набега ангридов на Голденлаун. Я отметила праздник зимы, и станцевала майский танец, и срезала цветы в нашем саду.
Она повернулась к Тиази, который сидел в кресле, похожий на огромного истукана.
– Ваши соплеменники уничтожают столь многое ради самой малой выгоды.
Он кивнул, но не проронил ни слова.
– А что насчет Мани? – Тауг огляделся по сторонам. – Я видел, как он выходил с вами.
– Он улизнул в окно. – Этела показала пальцем.
– Очень жаль, – сказал Тауг. – Мне бы хотелось знать, нашел ли и он тоже свою утраченную любовь.
Голос Тиази прозвучал глухо, точно грохот громадного барабана в отдалении.
– Если он однажды потерял любовь, оруженосец, то нашел ее там.
– Конечно, у него была любовь, которую он потерял, – сказал я, – и конечно, он нашел ее. В противном случае он бы остался здесь и сообщил нам, что не видел ничего особенного. Он скрылся, поскольку не готов говорить об этом.
В дверь яростно забарабанили кулаком, и Тиази проревел:
– Войдите!
Это оказался Поук, и, хотя он не стал озираться кругом, я почувствовал взгляд его зрячего глаза.
– Лорд Тиази, сэр, – начал он, – нет ли здесь моего прежнего хозяина, сэра Эйбела? Мне показалось, я слышал его голос.
– Он также и твой новый хозяин, – сказал Тиази. – Я отдаю тебя ему.
Поук подергал себя за вихор:
– Благодарю вас, сэр, и надеюсь, сэр Эйбел доволен.
– Я здесь, Поук, – сказал я. – Чего тебе надо?
– Ничего, сэр. Просто у меня есть новость, которую вам надобно знать. Этот Шилдстар, сэр. Он нацепил на голову корону, сэр, и объявил себя королем. Он собирается выйти в город, сэр, со всеми своими солдатами и со стражниками Трима.
Тиази поднялся на ноги:
– В таком случае я должен пойти с ним.
Я кивнул:
– Во-первых, Поук, ты не вправе говорить о его величестве короле Шилдстаре в таком пренебрежительном тоне. Если ты станешь держаться непочтительно, возможно, мне не удастся защитить тебя.
– Да, да, сэр.
– Во-вторых, ты должен сию же минуту пойти в конюшню, оседлать Облако и поскорее привести ее к главному входу.
Поук заколебался:
– Я не шибко умею обращаться с лошадьми, сэр, а ваша меня совсем не знает.
– Делай, что она тебе скажет, и у тебя все получится.
Затем я послал Тауга известить о предстоящем событии Свона и сам облачился в доспехи.
О шествии Шилдстара по городу я не стану рассказывать подробно. Нас, представителей человеческого племени, поставили замыкать процессию – несомненно, весьма благоразумное решение. Гарваон, Свон и я ехали в ряд, следом за Билом с Иди и перед меченосцами и лучниками Гарваона. Утгард легко могли захватить в наше отсутствие, ибо там не осталось никого, помимо Тауга, Гильфа да нескольких рабов. Но у нас не было оснований опасаться нападения на замок, хотя толпы инеистых великанов, бурно приветствовавшие нового короля, смотрели на нас с плохо скрываемой ненавистью.
Увидев лица ангридов, я понял, что нам нужно убираться отсюда, и поскорее. По возвращении в замок я поделился своими соображениями с Билом, и он согласился со мной, но напомнил, что для этого нам требуется разрешение короля.
Темная безмолвная тень поджидала меня у двери комнаты, отведенной мне Тиази.
– Они там…
Узнав голос, я спросил:
– Кто именно, леди Линнет?
– Моя дочь и еще одна девушка. – На мгновение мне показалось, будто тень сосредоточенной мысли пробежала по лицу, обычно лишенному всякого выражения. – Кот. И мужчина. Они велели мне…
– Вы окажете нам честь своим присутствием, – сказал я.
– Я знаю. – Казалось, она не собиралась входить; хотя я открыл перед ней дверь и посторонился, она продолжала стоять на месте, со вскинутой головой, с бессильно висящими вдоль тела руками, с распущенными прямыми волосами до пояса. – Я вернусь с вами на юг. Голденлаун снова станет моим.
– Надеюсь, миледи.
– Будет ли у меня муж тогда? Кто-нибудь, кто поможет строить?
– Уверен, вы сможете выбирать из нескольких десятков претендентов.
– Они все так хотят заполучить наше маленькое поместье… Пять ферм. Луга.
Я кивнул:
– Очень многие мужчины жаждут заполучить хоть клочок земли, хотя уже имеют земельные владения. Другие жаждут любви. Если вы думаете снова выйти замуж, миледи, вы поступите благоразумно, коли свяжете свою жизнь с человеком, которому нужны именно вы, а не ваше поместье.
Она ничего не ответила.
– Многие женщины, миледи, полагают, что мужчина, страстно желающий обладать ими, недостаточно хорош для них. Что они докажут силу своего характера, коли приберут к рукам мужчину, который мог бы жениться на даме более красивой или более образованной, соблазнив предмет своих желаний земельными владениями и богатством или завоевав хитростью. Я не притязаю на мудрость, но некая леди, чье имя нельзя произносить вслух, однажды сказала мне, как глупы подобные ухищрения и сколько времени и сил она потратила на борьбу с этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Сосуд был пустым, но все же мне почудилось, будто на дне что-то осталось: клочок бумаги, камешек или ракушка. Я попытался вытащить непонятный предмет, хотя в узкий цилиндр явно пролезали лишь два моих пальца. Моя ладонь свободно вошла в горло сосуда, а потом, когда я попробовал дотянуться до дна, и вся рука целиком.
Я обнаружил, что меня затянуло в туннель со стенами из зеленого стекла. Я сразу повернулся и бегом бросился назад, к выходу, придерживая рукой Этерне, чтобы тяжелые ножны не хлопали по бедру. Вскоре я увидел перед собой светлую дверь. Я открыл ее и едва переступил через порог, как рядом со мной оказались Линнет и Мани.
– Я думала, ты хоть немного побудешь там, мама, – сказала Этела.
Линнет только улыбнулась и погладила дочь по голове.
– Никто из вас не обязан рассказывать мне, что вы там видели, – промолвил Тиази. – Однако вы найдете во мне внимательного слушателя, коли пожелаете рассказать.
Мы молчали.
– У всех на языке вертелись разные вопросы, прежде чем вы вошли туда, – во всяком случае, так казалось, – сказал Тауг. – Теперь мне бы хотелось задать вам один-единственный вопрос, и все вы должны на него ответить. Вы все мои должники.
Линнет кивнула и взяла руку Тауга, премного изумив Этелу.
– Ну как, у вас получилось? Вы действительно нашли там свою утраченную любовь?
Я кивнул и сказал, что нашел свою мать, которую совершенно забыл. Мысленно я добавил, что ее кости лежат на острове Глас и что я не успокоюсь, покуда не предам останки земле и не воздвигну на могиле памятник, как и сделал впоследствии.
– А мать Этелы?
Я снова кивнул и собирался ответить, но Линнет заговорила сама:
– Я тоже нашла, и я встретила там умерших женщин и мужчин, погибших во время набега ангридов на Голденлаун. Я отметила праздник зимы, и станцевала майский танец, и срезала цветы в нашем саду.
Она повернулась к Тиази, который сидел в кресле, похожий на огромного истукана.
– Ваши соплеменники уничтожают столь многое ради самой малой выгоды.
Он кивнул, но не проронил ни слова.
– А что насчет Мани? – Тауг огляделся по сторонам. – Я видел, как он выходил с вами.
– Он улизнул в окно. – Этела показала пальцем.
– Очень жаль, – сказал Тауг. – Мне бы хотелось знать, нашел ли и он тоже свою утраченную любовь.
Голос Тиази прозвучал глухо, точно грохот громадного барабана в отдалении.
– Если он однажды потерял любовь, оруженосец, то нашел ее там.
– Конечно, у него была любовь, которую он потерял, – сказал я, – и конечно, он нашел ее. В противном случае он бы остался здесь и сообщил нам, что не видел ничего особенного. Он скрылся, поскольку не готов говорить об этом.
В дверь яростно забарабанили кулаком, и Тиази проревел:
– Войдите!
Это оказался Поук, и, хотя он не стал озираться кругом, я почувствовал взгляд его зрячего глаза.
– Лорд Тиази, сэр, – начал он, – нет ли здесь моего прежнего хозяина, сэра Эйбела? Мне показалось, я слышал его голос.
– Он также и твой новый хозяин, – сказал Тиази. – Я отдаю тебя ему.
Поук подергал себя за вихор:
– Благодарю вас, сэр, и надеюсь, сэр Эйбел доволен.
– Я здесь, Поук, – сказал я. – Чего тебе надо?
– Ничего, сэр. Просто у меня есть новость, которую вам надобно знать. Этот Шилдстар, сэр. Он нацепил на голову корону, сэр, и объявил себя королем. Он собирается выйти в город, сэр, со всеми своими солдатами и со стражниками Трима.
Тиази поднялся на ноги:
– В таком случае я должен пойти с ним.
Я кивнул:
– Во-первых, Поук, ты не вправе говорить о его величестве короле Шилдстаре в таком пренебрежительном тоне. Если ты станешь держаться непочтительно, возможно, мне не удастся защитить тебя.
– Да, да, сэр.
– Во-вторых, ты должен сию же минуту пойти в конюшню, оседлать Облако и поскорее привести ее к главному входу.
Поук заколебался:
– Я не шибко умею обращаться с лошадьми, сэр, а ваша меня совсем не знает.
– Делай, что она тебе скажет, и у тебя все получится.
Затем я послал Тауга известить о предстоящем событии Свона и сам облачился в доспехи.
О шествии Шилдстара по городу я не стану рассказывать подробно. Нас, представителей человеческого племени, поставили замыкать процессию – несомненно, весьма благоразумное решение. Гарваон, Свон и я ехали в ряд, следом за Билом с Иди и перед меченосцами и лучниками Гарваона. Утгард легко могли захватить в наше отсутствие, ибо там не осталось никого, помимо Тауга, Гильфа да нескольких рабов. Но у нас не было оснований опасаться нападения на замок, хотя толпы инеистых великанов, бурно приветствовавшие нового короля, смотрели на нас с плохо скрываемой ненавистью.
Увидев лица ангридов, я понял, что нам нужно убираться отсюда, и поскорее. По возвращении в замок я поделился своими соображениями с Билом, и он согласился со мной, но напомнил, что для этого нам требуется разрешение короля.
Темная безмолвная тень поджидала меня у двери комнаты, отведенной мне Тиази.
– Они там…
Узнав голос, я спросил:
– Кто именно, леди Линнет?
– Моя дочь и еще одна девушка. – На мгновение мне показалось, будто тень сосредоточенной мысли пробежала по лицу, обычно лишенному всякого выражения. – Кот. И мужчина. Они велели мне…
– Вы окажете нам честь своим присутствием, – сказал я.
– Я знаю. – Казалось, она не собиралась входить; хотя я открыл перед ней дверь и посторонился, она продолжала стоять на месте, со вскинутой головой, с бессильно висящими вдоль тела руками, с распущенными прямыми волосами до пояса. – Я вернусь с вами на юг. Голденлаун снова станет моим.
– Надеюсь, миледи.
– Будет ли у меня муж тогда? Кто-нибудь, кто поможет строить?
– Уверен, вы сможете выбирать из нескольких десятков претендентов.
– Они все так хотят заполучить наше маленькое поместье… Пять ферм. Луга.
Я кивнул:
– Очень многие мужчины жаждут заполучить хоть клочок земли, хотя уже имеют земельные владения. Другие жаждут любви. Если вы думаете снова выйти замуж, миледи, вы поступите благоразумно, коли свяжете свою жизнь с человеком, которому нужны именно вы, а не ваше поместье.
Она ничего не ответила.
– Многие женщины, миледи, полагают, что мужчина, страстно желающий обладать ими, недостаточно хорош для них. Что они докажут силу своего характера, коли приберут к рукам мужчину, который мог бы жениться на даме более красивой или более образованной, соблазнив предмет своих желаний земельными владениями и богатством или завоевав хитростью. Я не притязаю на мудрость, но некая леди, чье имя нельзя произносить вслух, однажды сказала мне, как глупы подобные ухищрения и сколько времени и сил она потратила на борьбу с этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168