В благоприятных случаях
субъективный элемент функции вероятности становится пренебрежительно малым в
сравнении с объективным элементом, тогда говорят о "чистом случае".
При обращении к следующему наблюдению, результат которого
предсказывается из теории, важно выяснить, находился ли предмет до или по
крайней мере в момент наблюдения во взаимодействии с остальной частью мира,
например с экспериментальной установкой, с измерительным прибором и т. п.
Это означает, что урав-
нение движения для функции вероятности содержит влияние взаимодействия,
оказываемое на систему измерительным прибором. Это влияние вводит новый
элемент неопределенности, поскольку измерительный прибор описывается в
понятиях классической физики. Такое описание содержит все неточности в
отношении микроскопической структуры прибора, известные нам из
термодинамики. Кроме того, так как прибор связан с остальным миром, то
описание фактически содержит неточности в отношении микроскопической
структуры всего мира. Эти неточности можно считать объективными, поскольку
они представляют собой простое следствие того, что эксперимент описывается в
понятиях классической физики, и поскольку они не зависят в деталях от
наблюдателя. Их можно считать субъективными, поскольку они указывают на наше
неполное знание мира. После того как произошло взаимодействие, даже в том
случае, если речь идет о "чистом случае", функция вероятности будет
содержать объективный элемент тенденции или возможности и субъективный
элемент неполного знания. Именно по этой причине результат наблюдения в
целом не может быть точно предсказан. Предсказывается только вероятность
определенного результата наблюдения, и это утверждение о вероятности может
быть проверено многократным повторением эксперимента. Функция вероятности в
отличие от математической схемы механики Ньютона описывает не определенное
событие, а, по крайней мере в процессе наблюдения, всю совокупность
(ансамбль) возможных событий. Само наблюдение прерывным образом изменит
функцию вероятности: оно выбирает из всех возможных событий то, которое
фактически совершилось. Так как наше знание под влиянием наблюдения
изменяется прерывно, то и величины, входящие в его математическое
представление, изменяются прерывно, и потому мы говорим о "квантовом
скачке". Если кто попытается строить критику квантовой теории на основе
старой поговорки: "Natura non facit saltus", то на это можно дать ответ, что
наше знание, несомненно, изменяется прерывно. Именно этот факт -- прерывное
изменение нашего знания -- оправдывает употребление понятия "квантовый
скачок". Следовательно, переход от возможности к действительности
совершается в процессе наблюдения. Если мы будем описывать, что происходит в
некотором атомном событии, то должны будем исходить из того, что слово
"происходит" относится только к самому наблюдению, а не к ситуации между
двумя наблюдениями. При этом оно означает не психологический, а физический
процесс наблюдения, и мы вправе сказать, что переход от возможности к
действительности совершился, как только произошло взаимодействие объекта с
измерительным прибором, а с помощью прибора -- и с остальным миром. Этот
переход не связан с регистрацией результата наблюдения в сознании
наблюдателя. Однако прерывное изменение функции вероятности происходит
благодаря акту регистрации, так как в этом случае вопрос касается прерывного
изменения нашего знания. Последнее в момент наблюдения отражается прерывным
изменением функции вероятности. В какой мере мы
пришли в конце концов к объективному описанию мира и особенно атомных
явлений? Классическая физика основывалась на предположении -- или, можно
сказать, на иллюзии, -- что можно описать мир или по меньшей мере часть
мира, не говоря о нас самих. Действительно, в значительной степени это было
возможно. Например, мы знаем, что существует город Лондон независимо от
того, видим мы его или нет. Можно сказать, что классическая физика дает
именно идеализацию мира, с помощью которой можно говорить о мире или о его
части, при этом не принимая во внимание нас самих. Ее успех привел к
всеобщему идеалу объективного описания мира. Давно уже объективность
является высшим критерием ценности научных открытий. Соответствует ли этому
идеалу копенгагенская интерпретация квантовой теории? По всей вероятности,
мы вправе сказать, что насколько возможно, квантовая теория соответствует
этому идеалу. Безусловно, квантовая теория не содержит никаких действительно
субъективных черт, и она вовсе не рассматривает разум или сознание физика
как часть атомного события. Но она начинает с разделения мира на объекты и
остальной мир и с условия, что этот остальной мир описывается в понятиях
классической физики. Само разделение в определенной степени произвольно. Но
исторически оно является прямым следствием научного метода прошлых столетий.
Применение классических понятий есть, следовательно, в конечном счете
результат общего духовного развития человечества. В некотором роде это
затрагивает нас самих, и потому наше описание нельзя назвать совершенно
объективным.
Вначале говорилось, что копенгагенская интерпретация квантовой теории
начинается с парадокса. Она исходит, с одной стороны, из положения, что мы
должны описывать эксперименты в понятиях классической физики, и с другой --
из признания, что эти понятия не точно соответствуют природе.
Противоречивость этих исходных положений обусловливает статистический
характер квантовой теории. В силу этого предлагали совсем отказаться от
классических понятий, рассчитывая, по-видимому, что радикальное изменение
понятий, описывающих эксперимент, приведет к нестатистическому, полностью
объективному описанию природы. Однако эти соображения основываются на
непонимании. Понятия классической физики являются уточненными понятиями
нашей повседневной жизни и образуют важнейшую составную часть языка,
являющегося предпосылкой всего естествознания. Наше действительное положение
в естествознании таково, что для описания эксперимента мы фактически
используем или должны использовать классические понятия. Иначе мы не поймем
друг друга. Задача квантовой теории как раз и состоит в том, чтобы на этой
основе объяснить эксперимент. Нет смысла толковать, что можно было бы
предпринять, если бы мы были другой природы по сравнению с тем, что мы есть
на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
субъективный элемент функции вероятности становится пренебрежительно малым в
сравнении с объективным элементом, тогда говорят о "чистом случае".
При обращении к следующему наблюдению, результат которого
предсказывается из теории, важно выяснить, находился ли предмет до или по
крайней мере в момент наблюдения во взаимодействии с остальной частью мира,
например с экспериментальной установкой, с измерительным прибором и т. п.
Это означает, что урав-
нение движения для функции вероятности содержит влияние взаимодействия,
оказываемое на систему измерительным прибором. Это влияние вводит новый
элемент неопределенности, поскольку измерительный прибор описывается в
понятиях классической физики. Такое описание содержит все неточности в
отношении микроскопической структуры прибора, известные нам из
термодинамики. Кроме того, так как прибор связан с остальным миром, то
описание фактически содержит неточности в отношении микроскопической
структуры всего мира. Эти неточности можно считать объективными, поскольку
они представляют собой простое следствие того, что эксперимент описывается в
понятиях классической физики, и поскольку они не зависят в деталях от
наблюдателя. Их можно считать субъективными, поскольку они указывают на наше
неполное знание мира. После того как произошло взаимодействие, даже в том
случае, если речь идет о "чистом случае", функция вероятности будет
содержать объективный элемент тенденции или возможности и субъективный
элемент неполного знания. Именно по этой причине результат наблюдения в
целом не может быть точно предсказан. Предсказывается только вероятность
определенного результата наблюдения, и это утверждение о вероятности может
быть проверено многократным повторением эксперимента. Функция вероятности в
отличие от математической схемы механики Ньютона описывает не определенное
событие, а, по крайней мере в процессе наблюдения, всю совокупность
(ансамбль) возможных событий. Само наблюдение прерывным образом изменит
функцию вероятности: оно выбирает из всех возможных событий то, которое
фактически совершилось. Так как наше знание под влиянием наблюдения
изменяется прерывно, то и величины, входящие в его математическое
представление, изменяются прерывно, и потому мы говорим о "квантовом
скачке". Если кто попытается строить критику квантовой теории на основе
старой поговорки: "Natura non facit saltus", то на это можно дать ответ, что
наше знание, несомненно, изменяется прерывно. Именно этот факт -- прерывное
изменение нашего знания -- оправдывает употребление понятия "квантовый
скачок". Следовательно, переход от возможности к действительности
совершается в процессе наблюдения. Если мы будем описывать, что происходит в
некотором атомном событии, то должны будем исходить из того, что слово
"происходит" относится только к самому наблюдению, а не к ситуации между
двумя наблюдениями. При этом оно означает не психологический, а физический
процесс наблюдения, и мы вправе сказать, что переход от возможности к
действительности совершился, как только произошло взаимодействие объекта с
измерительным прибором, а с помощью прибора -- и с остальным миром. Этот
переход не связан с регистрацией результата наблюдения в сознании
наблюдателя. Однако прерывное изменение функции вероятности происходит
благодаря акту регистрации, так как в этом случае вопрос касается прерывного
изменения нашего знания. Последнее в момент наблюдения отражается прерывным
изменением функции вероятности. В какой мере мы
пришли в конце концов к объективному описанию мира и особенно атомных
явлений? Классическая физика основывалась на предположении -- или, можно
сказать, на иллюзии, -- что можно описать мир или по меньшей мере часть
мира, не говоря о нас самих. Действительно, в значительной степени это было
возможно. Например, мы знаем, что существует город Лондон независимо от
того, видим мы его или нет. Можно сказать, что классическая физика дает
именно идеализацию мира, с помощью которой можно говорить о мире или о его
части, при этом не принимая во внимание нас самих. Ее успех привел к
всеобщему идеалу объективного описания мира. Давно уже объективность
является высшим критерием ценности научных открытий. Соответствует ли этому
идеалу копенгагенская интерпретация квантовой теории? По всей вероятности,
мы вправе сказать, что насколько возможно, квантовая теория соответствует
этому идеалу. Безусловно, квантовая теория не содержит никаких действительно
субъективных черт, и она вовсе не рассматривает разум или сознание физика
как часть атомного события. Но она начинает с разделения мира на объекты и
остальной мир и с условия, что этот остальной мир описывается в понятиях
классической физики. Само разделение в определенной степени произвольно. Но
исторически оно является прямым следствием научного метода прошлых столетий.
Применение классических понятий есть, следовательно, в конечном счете
результат общего духовного развития человечества. В некотором роде это
затрагивает нас самих, и потому наше описание нельзя назвать совершенно
объективным.
Вначале говорилось, что копенгагенская интерпретация квантовой теории
начинается с парадокса. Она исходит, с одной стороны, из положения, что мы
должны описывать эксперименты в понятиях классической физики, и с другой --
из признания, что эти понятия не точно соответствуют природе.
Противоречивость этих исходных положений обусловливает статистический
характер квантовой теории. В силу этого предлагали совсем отказаться от
классических понятий, рассчитывая, по-видимому, что радикальное изменение
понятий, описывающих эксперимент, приведет к нестатистическому, полностью
объективному описанию природы. Однако эти соображения основываются на
непонимании. Понятия классической физики являются уточненными понятиями
нашей повседневной жизни и образуют важнейшую составную часть языка,
являющегося предпосылкой всего естествознания. Наше действительное положение
в естествознании таково, что для описания эксперимента мы фактически
используем или должны использовать классические понятия. Иначе мы не поймем
друг друга. Задача квантовой теории как раз и состоит в том, чтобы на этой
основе объяснить эксперимент. Нет смысла толковать, что можно было бы
предпринять, если бы мы были другой природы по сравнению с тем, что мы есть
на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56