Он сосредоточенно работал, пока оба жреца возбужденно спорили, а старый мастер их внимательно слушал. Поэтому собеседники не обращали на него никакого внимания. Ни мастер, ни жрецы даже не догадывались, как глубоко запали все эти слова в душу мальчика.
Какая тишина внезапно воцарилась в гробнице, чьи стены только что слышали горячий спор двух жрецов!
Так, значит, разговор шел о каких-то необыкновенных скульптурах! Но старому мастеру не пришло в голову, что и он, Тутмос, имеет право посмотреть на них. Но какое, собственно, право?
Вот уже три года Тутмос работает подмастерьем у старого Иути. Но до сих пор мастер не разрешает ему самостоятельно набросать на скале рисунок рельефа. А когда Тутмос делает статуи умерших, то тоже только копирует образцы, которые мастер лепил из глины и потом отливал в гипсе.
Неужели для того, чтобы овладеть строгими законами рисунка, требуется половина человеческой жизни? Воистину ответственность ваятеля перед теми, кому он готовит вечные жилища, слишком велика. Умерший и в потустороннем мире хочет наслаждаться земными радостями. Он хочет, чтобы его пиршественный стол был переполнен всяческими яствами. Ему хочется прогуливаться в тени сада, где с таким трудом были посажены и выращены деревья. Он даже хочет охотиться в зарослях папируса на диких птиц, что он так любил делать при жизни. А кто может помочь ему в этом? Только скульптор! Без его работы мертвые должны были бы погружаться в ничто, в забытье.
И вот уже сотни лет трудятся скульпторы в Обеих Землях, через которые несет свои воды Река. С тех пор как мудрый Имхотеп придумал использовать камень для строительства, скульпторы украшают гробницы царей и их вельмож. Испокон веков скульпторы придерживаются строгих правил. В рисунках нет ничего случайного, произвольного. Законы учат, как нужно изображать людей, чем отличаются фигуры царя и простых людей, мужчин и женщин, даже фигуры презренных чужеземцев: кочевников, приходящих из пустыни, лучников, людей из нищей земли Куш и убогой страны Речену.
Неутомимо постигал Тутмос эти законы. Тутмос знает, как изображать не только людей, но и богов. Он знает, что Амона украшает высокая двойная корона из перьев, а Тот – бог письма – имеет голову ибиса, что у Сахмет грозной богини войны – лик львицы, Мин – бог плодородия – похож на барана, а Ра-Хорахти – божественный сокол – носит на голове знак Атона – солнечный диск. Этот диск имеет крылья, и его обвивают змеи-уреи, те самые ужасные змеи, которые с быстротой молнии бросаются на свою жертву, убивая ее одним укусом. И цари носят на короне такую змею. Она показывает их власть и силу. Все это известно Тутмосу. Из года в год он упражнялся в этом искусстве; оно подобно цепи, к которой в течение веков прибавляются все новые и новые звенья.
Неужели нашелся человек, который отважился изобразить лик царя совсем иначе, чем предписывают древние законы? И как это выглядит?
Долото выпало из рук подмастерья. Он не наклоняется, чтобы поднять его, а откидывает голову и мгновенье стоит неподвижно. Его взор устремлен вдаль. Тутмос еще очень юн, но тяжелый труд и лишения уже наложили свою печать на его лицо. Внезапно губы мальчика принимают упрямое выражение, и он спешит за ушедшими.
Тутмос без труда мог бы догнать Иути. Но как только мальчик видит его, он сворачивает с дороги и бежит по раскаленным на солнце камням. Ему надо выйти к реке несколько ниже того места, где стоит сейчас лодка третьего пророка храма Амона. Тутмос добирается до хижины рыбака Хеви, сына которого он спас, когда тот чуть было не утонул. Тутмос решил попросить мальчика перевезти его через реку.
Река полна лодок и барок самых различных видов. Большие парусники плывут вверх по течению, подгоняемые северным попутным ветром. Их обгоняют легкие, узкие челны, сделанные из связанных стеблей папируса. Мелкая осадка челноков позволяет им легко скользить по воде под ударами весел одного гребца. Тут можно увидеть и более тяжелые лодки, искусно сделанные из коротких стволов дерева акации. Виднеются здесь и плоты из связанных кувшинов, на которые кладут две доски. Такой плот может перевезти на рынок целую тележку с изделиями горшечника.
Крики разносятся над водой. Лодочники обмениваются приветствиями. То тут, то там раздаются насмешки. Один поддразнивает другого. Кто отшучивается в ответ, а кто и бранится. Здесь кипит жизнь, шумная, деловая жизнь. Так продолжается уже сотни и сотни лет. Только могучие пилоны храма величественно и молчаливо возвышаются над рекой, воды которой почти омывают их подножия.
Трое мужчин покинули лодку. Небамун дает гребцу наказ ждать их возвращения. Он не намерен долго задерживаться в храме, помня, что супруга уже ожидает его к обеду.
Стражники узнали третьего пророка, и мужчины беспрепятственно проходят сквозь ворота в наружной стене, отделяющей огромную территорию храма от остального города. Все трое настолько полны желанием поскорее достичь цели, что не заметили, как какой-то человек вынырнул из тени пальмы и последовал за ними в передний двор святилища.
Они проходили вдоль стен, с которых взирали на них изваяния богов. Эти стены не давали никакой тени: солнце стояло в зените. Только в колоннадах, перекрытых огромными каменными плитами, дуновение легкого ветерка приносило немного прохлады.
Небамун и его спутники достигли солнечного храма Атона приблизительно через полчаса. Ведь территория храма была очень большой, а хромой Иути не мог быстро идти.
Новое святилище обнесено мощной стеной, образующей четырехугольник. По обе стороны ворот, как обычно, возвышаются две башни. За первой стеной находится вторая, окружающая внутренний двор. И наконец третья стена окружает святая святых.
– Какие невзрачные башни у этого храма, – небрежно бросил Небамун, когда они проходили через ворота. Однако сказал он это так тихо, что услышать его слова могли только идущие рядом с ним. При этом он оглянулся по сторонам, дабы убедиться, что никого нет поблизости.
– А какой здесь резкий свет! – добавил Джхути. – Все помещение без крыши, даже святая святых храма открыта для солнечных лучей. Что же это за бог, который оставляет себя на произвол судьбы, не боясь осквернения?
С этими словами они вошли внутрь храма. Помещение напоминало покинутую мастерскую. Везде лежали каменные глыбы и плиты, бревна, веревки и инструменты.
Вероятно, рабочие скрылись от нестерпимой жары пылающего зноем полдня в тени смоковницы, растущей в ста шагах, у колодца, где они спали в самые жаркие часы дня. Это было только на руку трем мужчинам, так как никто не мог им помешать осмотреть все как следует.
То, что их интересовало, долго разыскивать не пришлось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Какая тишина внезапно воцарилась в гробнице, чьи стены только что слышали горячий спор двух жрецов!
Так, значит, разговор шел о каких-то необыкновенных скульптурах! Но старому мастеру не пришло в голову, что и он, Тутмос, имеет право посмотреть на них. Но какое, собственно, право?
Вот уже три года Тутмос работает подмастерьем у старого Иути. Но до сих пор мастер не разрешает ему самостоятельно набросать на скале рисунок рельефа. А когда Тутмос делает статуи умерших, то тоже только копирует образцы, которые мастер лепил из глины и потом отливал в гипсе.
Неужели для того, чтобы овладеть строгими законами рисунка, требуется половина человеческой жизни? Воистину ответственность ваятеля перед теми, кому он готовит вечные жилища, слишком велика. Умерший и в потустороннем мире хочет наслаждаться земными радостями. Он хочет, чтобы его пиршественный стол был переполнен всяческими яствами. Ему хочется прогуливаться в тени сада, где с таким трудом были посажены и выращены деревья. Он даже хочет охотиться в зарослях папируса на диких птиц, что он так любил делать при жизни. А кто может помочь ему в этом? Только скульптор! Без его работы мертвые должны были бы погружаться в ничто, в забытье.
И вот уже сотни лет трудятся скульпторы в Обеих Землях, через которые несет свои воды Река. С тех пор как мудрый Имхотеп придумал использовать камень для строительства, скульпторы украшают гробницы царей и их вельмож. Испокон веков скульпторы придерживаются строгих правил. В рисунках нет ничего случайного, произвольного. Законы учат, как нужно изображать людей, чем отличаются фигуры царя и простых людей, мужчин и женщин, даже фигуры презренных чужеземцев: кочевников, приходящих из пустыни, лучников, людей из нищей земли Куш и убогой страны Речену.
Неутомимо постигал Тутмос эти законы. Тутмос знает, как изображать не только людей, но и богов. Он знает, что Амона украшает высокая двойная корона из перьев, а Тот – бог письма – имеет голову ибиса, что у Сахмет грозной богини войны – лик львицы, Мин – бог плодородия – похож на барана, а Ра-Хорахти – божественный сокол – носит на голове знак Атона – солнечный диск. Этот диск имеет крылья, и его обвивают змеи-уреи, те самые ужасные змеи, которые с быстротой молнии бросаются на свою жертву, убивая ее одним укусом. И цари носят на короне такую змею. Она показывает их власть и силу. Все это известно Тутмосу. Из года в год он упражнялся в этом искусстве; оно подобно цепи, к которой в течение веков прибавляются все новые и новые звенья.
Неужели нашелся человек, который отважился изобразить лик царя совсем иначе, чем предписывают древние законы? И как это выглядит?
Долото выпало из рук подмастерья. Он не наклоняется, чтобы поднять его, а откидывает голову и мгновенье стоит неподвижно. Его взор устремлен вдаль. Тутмос еще очень юн, но тяжелый труд и лишения уже наложили свою печать на его лицо. Внезапно губы мальчика принимают упрямое выражение, и он спешит за ушедшими.
Тутмос без труда мог бы догнать Иути. Но как только мальчик видит его, он сворачивает с дороги и бежит по раскаленным на солнце камням. Ему надо выйти к реке несколько ниже того места, где стоит сейчас лодка третьего пророка храма Амона. Тутмос добирается до хижины рыбака Хеви, сына которого он спас, когда тот чуть было не утонул. Тутмос решил попросить мальчика перевезти его через реку.
Река полна лодок и барок самых различных видов. Большие парусники плывут вверх по течению, подгоняемые северным попутным ветром. Их обгоняют легкие, узкие челны, сделанные из связанных стеблей папируса. Мелкая осадка челноков позволяет им легко скользить по воде под ударами весел одного гребца. Тут можно увидеть и более тяжелые лодки, искусно сделанные из коротких стволов дерева акации. Виднеются здесь и плоты из связанных кувшинов, на которые кладут две доски. Такой плот может перевезти на рынок целую тележку с изделиями горшечника.
Крики разносятся над водой. Лодочники обмениваются приветствиями. То тут, то там раздаются насмешки. Один поддразнивает другого. Кто отшучивается в ответ, а кто и бранится. Здесь кипит жизнь, шумная, деловая жизнь. Так продолжается уже сотни и сотни лет. Только могучие пилоны храма величественно и молчаливо возвышаются над рекой, воды которой почти омывают их подножия.
Трое мужчин покинули лодку. Небамун дает гребцу наказ ждать их возвращения. Он не намерен долго задерживаться в храме, помня, что супруга уже ожидает его к обеду.
Стражники узнали третьего пророка, и мужчины беспрепятственно проходят сквозь ворота в наружной стене, отделяющей огромную территорию храма от остального города. Все трое настолько полны желанием поскорее достичь цели, что не заметили, как какой-то человек вынырнул из тени пальмы и последовал за ними в передний двор святилища.
Они проходили вдоль стен, с которых взирали на них изваяния богов. Эти стены не давали никакой тени: солнце стояло в зените. Только в колоннадах, перекрытых огромными каменными плитами, дуновение легкого ветерка приносило немного прохлады.
Небамун и его спутники достигли солнечного храма Атона приблизительно через полчаса. Ведь территория храма была очень большой, а хромой Иути не мог быстро идти.
Новое святилище обнесено мощной стеной, образующей четырехугольник. По обе стороны ворот, как обычно, возвышаются две башни. За первой стеной находится вторая, окружающая внутренний двор. И наконец третья стена окружает святая святых.
– Какие невзрачные башни у этого храма, – небрежно бросил Небамун, когда они проходили через ворота. Однако сказал он это так тихо, что услышать его слова могли только идущие рядом с ним. При этом он оглянулся по сторонам, дабы убедиться, что никого нет поблизости.
– А какой здесь резкий свет! – добавил Джхути. – Все помещение без крыши, даже святая святых храма открыта для солнечных лучей. Что же это за бог, который оставляет себя на произвол судьбы, не боясь осквернения?
С этими словами они вошли внутрь храма. Помещение напоминало покинутую мастерскую. Везде лежали каменные глыбы и плиты, бревна, веревки и инструменты.
Вероятно, рабочие скрылись от нестерпимой жары пылающего зноем полдня в тени смоковницы, растущей в ста шагах, у колодца, где они спали в самые жаркие часы дня. Это было только на руку трем мужчинам, так как никто не мог им помешать осмотреть все как следует.
То, что их интересовало, долго разыскивать не пришлось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65