Волна радости и гордости переполняет его душу. Тутмос даже не знает, что ему ответить главному скульптору. Очевидно, Бак и не ждал никакого ответа. Он лишь быстро кивнул Тутмосу и удалился, прежде чем самообладание вернулось к юноше.
Некоторое время Тутмос сосредоточенно изучал песок под ногами. Потом он спросил:
– Ипу, ты слышал, что сказал Бак? Ипу! Ты слышал?
Но тут молодой скульптор заметил, что, к его огорчению, рядом с ним никого нет, Ипу ушел.
Тутмосу так и не удалось поговорить с Ипу – ни вечером, ни утром следующего дня. Лежанка была пуста. Он долго не мог заснуть: картины будущего сменяли одна другую перед его глазами. Он видел свой будущий дом, сад вокруг него, свою мастерскую, работу и развлечения. Все это представлялось ему во всех подробностях, со всеми мелочами. Тутмос проснулся утром, после короткого тяжелого сна, когда небо над горизонтом только еще начало розоветь. Рядом лежал его друг. Тутмос пытался растолкать спящего, но так и не смог его разбудить. А ведь корабль должен был отплыть на рассвете, и Тутмосу пора было уходить!
Он наклонился над спящим другом, сказал: «С миром, Ипу, оставайся с миром!» – прижался щекой к его щеке. Но запах пива, которым разило от спящего, заставил его отпрянуть. Неужели он пьян? Это впервые в его жизни!
В любое другое время Тутмос задумался бы и обиделся на Ипу. Но в это утро его душа была настолько переполнена радостным ожиданием, что уже ничто не могло омрачить его настроения. Тутмос вскочил на ноги и потянулся, разминая затекшее тело.
Утренняя прохлада, ласкавшая его кожу, показалась ему особенно приятной.
Тутмос еще вечером попрощался со своими товарищами по работе, с главным скульптором и его семьей.
Бак ни одним словом больше не намекнул о своем намерении выдать дочь за Тутмоса.
Какое-то странное чувство охватило юношу, когда он стоял против дочери мастера. Он не мог отказать себе в желании рассмотреть ее и исподтишка бросал на нее изучающие взгляды. У нее тонкий, острый, немного удлиненный нос. Слегка выступающие скулы не украшают ее лица. Девушка, видимо, заметила, что Тутмос разглядывает ее, и, покраснев, отвернулась. Они не обменялись ни одним словом, в чем, впрочем, и не было необходимости.
Двор, куда вошел Тутмос, был пуст. Даже старого Неджема не было видно. Юноша смыл остатки сна холодной водой у колодца и зашагал по дороге, не обремененный никакой ношей. Кроме набедренной повязки, на нем ничего не было. Кое-какой инструмент был доставлен на корабль заранее. Но то, что он был в милости у царя, значило для него больше, чем все сокровища, которыми могут владеть люди, ибо это открывало перед ним путь к Атону.
Вершины гор на западе уже купались в лучах только что поднявшегося над горизонтом солнца. Тутмос ускорил шаги. Он даже ни разу не оглянулся на город, в который, как ему казалось, он никогда больше не вернется.
5
– Вы приехали, когда у нас уже все готово! – этими словами встретил Тутмос старого Неджема, который пришел в его дом в Ахетатоне.
Тутмос был разочарован. Он с часу на час ждал, что к нему зайдет главный скульптор фараона или по крайней мере Ипу. Ему было известно, что еще три дня назад Бак вместе со своими мастерами прибыл в Ахетатон и что они заняли просторное помещение, специально предназначенное для мастерской главного скульптора и расположенное не далее чем в пятистах шагах от дома Тутмоса.
Так, значит, они прислали старика! Ни мастер, ни друг не могли сами зайти к нему. Так-то обстоит дело! Но Неджем здесь ни при чем. Тутмос не даст ему почувствовать своего разочарования.
Он ведет старика через всю свою усадьбу, показывает ему главный дом, который еще только строится, дома для подмастерьев, сад с глубоким колодцем, окруженный подрастающими акациями. Тутмос собирается посадить еще финиковые пальмы и смоковницу, которая вряд ли будет дарить его своей тенью, – в лучшем случае под тенью дерева будут сидеть его дети и внуки.
– Ну, Неджем, что ты скажешь? Разве Атон не явил нам чудо? Разве в течение этих трех лет, которые мы здесь работаем, пустыня не превратилась в сад и на пустыре не возникла царская столица? Ты видел дворец? Художники уже в течение нескольких недель работают в нем. Только одни скульпторы замешкались и начнут свою работу последними. Даже если вы привезли с собой все ваши статуи, установка их потребует времени, а царь, говорят, должен приехать сюда через шесть недель.
– Пройдет еще не меньше трех месяцев, – отвечает Неджем, – пока царь приедет сюда. Нахтпаатон, которого он назначил вместо Рамосе, все еще занят приготовлениями. Говорят, что он еще не совсем вошел в курс дела и что в управлении все пошло вкривь и вкось, с тех пор как Рамосе покинул свое место.
– А разве Рамосе оставил свою должность?
– Неужели это здесь неизвестно? Говорят, он не пожелал покинуть свой родной город, несмотря на все уговоры царя не оставлять его в тяжелые минуты испытаний..
– А Кенхор? А Херуф?
– Они тоже остались. Теперь Ранефер ведает лошадьми во всех конюшнях, а Панехси заведует всеми житницами Атона. Это все новые люди. Никто из них не происходит из хорошей семьи. И только Ану последовал за царем. Единственный из старых и опытных чиновников, который работал писцом еще у деда нашего царя. Даже Тэйе отказалась переехать во дворец Ахетатона. Она говорит, что ее супруг, старый царь, вряд ли выдержит такое путешествие.
Тутмосу смешно слушать, с каким пылом выкладывает старик свои новости. Он улыбается, но тут же снова становится серьезным. Так, значит, Минхотеп оказался прав в своем пророчестве. Неужели даже Тэйе и Небмаатра отказали сыну в поддержке? А может быть, они остались, чтобы не упускать из виду город Амона, где враги всегда могут поднять голову. А впрочем, это его, Тутмоса, совсем не касается. Пусть о порядке и справедливости в стране беспокоятся великие. Ему же надлежит служить Маат, отображая истину в своих творениях. Это он и делал с превеликим усердием в течение последних трех лет.
Правда, первые месяцы Тутмосу пришлось работать каменщиком, класть кирпичи. Но когда на территории его будущей мастерской был построен первый маленький домик, предназначенный для надсмотрщика, он принялся за свое прямое дело. Тутмос достал в алебастровых каменоломнях, расположенных вблизи города, материал для мелких статуэток. Ему удалось найти и известняк, из которого он собирался сделать модель для большой статуи царя.
Тогда в его распоряжении был только один подмастерье. Однако Тутмос чаще поручал ему копать колодец или канавы для огорода, чем использовал в своей мастерской.
Обычно юноша сидел один над своими набросками. Голову царя он лепил, наверное не менее дюжины раз, прежде чем остался доволен тем, как ему удалось передать внутренний мир сына бога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65